А сегодня мы защищаем Ижорский завод, трубы которого дымят на глазах у фашистов и не дают им покоя. Нас пятеро: мы с Николаем Шестопаловым, Александр Шилков, Иван Цапов и Петр Прасолов. Над Келпином встречают фашистские истребители — шестерка МЕ— и два ФВ-190. Я отправляю Цапова и Прасолова ввс а сам с Шестопаловым и Шилковым нападаю на противника. Втроем против восьми сражаться нелегко. Но у нас есть хороший резерв — Цапов и Прасолов. Они набирают высоту и Вот-вот свалятся на фашистов как снег голову.
В какой-то момент в тяжелое положение попадает Саша Шилков. Его атакует пара «мессершмиттов». Они зашли сзади и атакуют его снизу.
— Сашка! — кричу я Шилкову по радио и бросаюсь наперерез вражеским самолетам. Они «горкой» уходят вверх, но попадают под огонь Цапова. У Ивана Ивановича рука твердая. Вот уже один МЕ-109 дымит и отвесно идет к земле. Между тем меня намеревается атаков сзади «Фокке-вульф». Я мгновенно разворачиваю самолет и направляю его, что называется, в лоб неприятельской машине.
Все ближе враг, сильнее рев мотора.
Еще секунда, кажется, и вот…
Но, русского не выдержав напора,
Пытается он сделать разворот.
Трусливо отвернул он и неловко. Огонь!
И «фоккер» намертво прошит.
Не помогли тебе, фашистский «фока»,
Ни бронеспинка, ни стеклянный щит.
Дружки твои уже за облаками.
Не по нутру такой фашистам бой.
Восьмеркой вы пустились в драку с нами,
Лишь вшестером уходите домой…
Окончен бой, я оглядел кабину,
Поправил шлем, протер стекло очков,
Окинул взглядом снежную равнину
И всю пятерку наших «ястребков».
Поют победно мощные моторы.
Гром этой песни слышится кругом.
Внизу белеют Балтики просторы.
И мы идем на свой аэродром…
Так вскоре после этого боя я изобразил его в стихах. Надо сказать, что был он скоротечным, но крайне напряженным. Уже на стоянке, выключив на самолете тумблеры, я все еще, казалось, видел перед собой горящий «Фокке-вульф». Вспомнился пленный немецкий летчик, утверждавший, что ФВ-190 сбить в бою невозможно. Вот вам и невозможно!..
Сняв шлемофон, я надеваю его на прицел, вытираю вспотевший лоб. Зимний ветер проводит холодной ладонью по волосам. Нахлобучиваю шапку и вылезаю из кабины. Подходят летчики Шестопалов и Шилков. Они громко обсуждают итоги боя.
— Значит, можно нарисовать на фюзеляже еще одну звездочку?
— Да, Саша.
— Борис! — кричит Грицаенко Алферову. — Трафарет, краску!..
На борту моего самолета загорается новая звезда. Я вхожу в землянку и едва не сталкиваюсь с Дуком И Дармограем, спешащими мне навстречу.
— За вашу двадцать восьмую победу в воздухе вам подарок, товарищ капитан. Пляшите!
— А где подарок-то?
— Вот, телеграмма.
— Нет, надо знать, за что плясать.
— Пляшите, не ошибетесь, — говорит Дук.
— Ну, если так, играй!..
Женя берет баян, растягивает мехи, беспорядочно нажимая на клавиши. А я выделываю такие «па», что в землянке поднимается пыль до потолка.
— Ну что? Хватит вам?
Читаю телеграмму. Вот это да! Вот это новость! Перечитываю снова: «Родился сын Валерий. Целую, Валя».
— Братцы!.. Нет, вы только подумайте!.. Вот это награда за «фоку»… Да еще какая!.. Сын, Валерка!.. Ура!..
И Дук с Дармограем дружно поддерживают меня:
— Ура-а-а!..
«ЛА — ФЮНФ ИН ДЕР ЛЮФТ»
С вечера подготовил удочки, а чуть свет — бегу к речке. Утро выдалось теплое. В синем небе ни облачка. Шагаю вдоль берега по тропинке, вьющейся среди высокой травы и кустарника. Шагаю и думаю: как хороша наша земля, наша природа! Какое благоухание вокруг! Окидываю взглядом луга, зеленеющие на полях посевы, лес, мирно спящую за рекой деревню. Такое впечатление, будто я один во всем мире.
Давно ли уши закладывало от пушечного и пулеметного грома? И вдруг такая благодать! Мы снова на нашей тыловой базе, более чем в двухстах километрах от Ленинграда.
Спускаюсь к реке. Осока колышется над водой, чернеет большая коряга. Прикидываю: тут наверняка есть окунь. А если окунь клюет, но… Нет, не буду дразнить рыбацкое счастье!.. И вот уже стоят, будто дивятся чему-то, качая белыми головками, поплавки. Неужели нет клева? Поднимаю одну из удочек. Червяк в порядке, а рыба не идет. В чем дело? Ладно, попробую еще. Глядь — а второго поплавка нет. Хватаю удочку, а на крючке ерш! Ах ты чудо сопливое, напугал-то как! Я-то думал… Ну ладно, на безрыбье и ерш — рыба. Но тут и второй поплавок идет ко дну. Тяну удочку. Есть на ней что-то, есть! Подтаскиваю к берегу. Вот он, окунь-то, хорош! Беру нового червячка, и даже руки дрожат от волнения. «Скорей забрасывай! — тороплю я себя. — А то ведь отойдет окунь-то!..» И опять кто-то повез поплавок. Теперь он уже вприсядку пляшет на воде, ходит ходуном то к берегу, то от берега. Нет, не уйдешь! Подсекаю и тащу. Голавль! Да какой крупный! Перья красные, сам — серебро. Бросаю его на берег и опять закидываю удочку. Забываю обо всем на свете. А часы бегут, и стрелки уже торопят меня. Жаль, что мало времени, а то бы можно хорошо порыбачить. Шесть голавлей и два окуня. Ну и ерш, конечно. Только вот положить добычу некуда. Корзину оставил дома. Ничего, выстилаю фуражку травкой, складываю в нее улов и иду домой.
А ну, встречайте рыбака, засони! — поднимаю я Дармограя с Дуком. — Так и царство небесное проспать можно. Погода-то какая! А природа-то здесь!..
Вот это улов! — восторгается, протирая глаза, адъютант. — Евгений, подымаюсь — рыбу чистить. Уху варить будем!..
Они встают, а мне уже не до ухи. У командира и на отдыхе, как говорится, забот полон рот. Начальство торопит нас принимать новые самолеты — великолепные, прошедшие боевую проверку истребители ЛА — 5. Предстоит освоение новой техники, а времени на это дело в обрез. К тому же подполковник Никитин в отъезде. Мне приказано остаться за него. Начальник штаба полка Дмитриевский успокаивает меня: «Все будет хорошо». Конечно, все будет хорошо. Но надо как следует поработать, чтобы так было.
Истребители, купленные на средства трудящихся Вологодской области, прибывают на наш аэродром. Поблескивая свежим лаком, две эскадрильи ЛА — 5 и эскадрилья ЯКов выстраиваются в ряд на стоянке. Не самолеты — мечта! Получена приветственная телеграмма от председателя Вологодского горисполкома, а делегации, уполномоченной передать нам по акту истребители, все нет и нет. Мы не можем ждать и приступаем к тренировочным занятиям. Вскоре новые машины освоены. Эскадрилья капитана Виктора Терехина на ЯКах улетает на фронт. Через неделю, 18 июля 1943 года, остальные две эскадрильи — капитана Дмитрия Татаренко и моя — покидают тыловую базу. Подполковник Никитин возвратился из отпуска и тоже летит с нами.
Летим без посадки до самого Ленинграда. Идем над Финским заливом до острова Лавен — сари, что в переводе с финского означает «остров Счастья».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88