Реакционерам было за что ненавидеть «красного настоятеля». В духе стойких своих убеждений выступал он – после ряда других ораторов – и сейчас. В заключение своей речи он пылко восклицает:
– Россия добивается дружбы и мира! Россия нуждается в мире, а не в войне, ей необходим мир для того, чтобы развивать свои неисчерпаемые ресурсы и строить жизнь на основе собственной политической системы.
Долгие аплодисменты и приветственные возгласы, которыми награждается речь Джонсона, показывают, как высоко здесь ценится всякое правдивое слово о Советском Союзе и об истинных причинах международных осложнений.
Еще не стихли аплодисменты X. Джонсону, как председатель митинга объявил о моем выступлении. Я уже поднимался по ступенькам на подмостки для ораторов, а мой предшественник все еще не намеревался их покинуть. Оказывается, он ждал меня, чтобы позволить фотографам запечатлеть наше дружеское рукопожатие перед всем залом. Редко кому я так охотно жал руку, как «красному настоятелю», под магниевые вспышки фотоаппаратов. Только после этого X. Джонсон оставил платформу, а я начал свое выступление.
Я говорил о достижениях советского народа в деле восстановления разрушенных немецко-фашистскими ордами сел и городов, фабрик и заводов, о мирных созидательных целях, намечаемых в первой послевоенной пятилетке. Но центр тяжести выступления состоял в том, чтобы оттенить важность для международного мира и безопасности сотрудничества между двумя сильнейшими державами – СССР и США. «Сейчас, – продолжал я, – мы должны подчеркнуть те задачи, которые стоят перед нашими странами после разгрома общего врага. Нам надо создать во всем мире такие условия, при которых люди были бы уверены, что над ними не нависает угроза новой войны – войны, которая будет еще более ужасной и разрушительной для человеческой цивилизации, чем та, что недавно закончилась. Нам надо во что бы то ни стало обуздать силы агрессии во всем мире».
Закончил я свою речь так:
«Нет никакого сомнения, что коренные интересы народов Советского Союза и Соединенных Штатов – союзников и друзей во время войны – требуют, чтобы наши великие страны и в послевоенный период жили в добром мире и тесной дружбе и сотрудничали в экономической области. И хотя на пути к укреплению дружбы между Соединенными Штатами и Советским Союзом стоят некоторые трудности и разногласия, их все же можно устранить, если обе стороны проявят необходимую для этого добрую волю. Будем же, не покладая рук, работать над устранением этих трудностей».
Прочувствованную, теплую речь о необходимости для американского народа дружить с Советской страной произнес Джозеф Дэвис. В ином ключе выступил Дин Ачесон. Он также говорил о желательности дружественных отношений с Советским Союзом, но свои велеречивые высказывания мимоходом дополнял едва завуалированными призывами к Советскому правительству быть поуступчивее к требованиям западных держав. Это был сдержанный вариант тогдашних безудержных антисоветских выпадов в прессе и по радио. Но необходимый для данного случая дипломатический декорум был госдепартаментом соблюден. Частью этого декорума явилось также оглашение официальных приветствий, направленных участникам митинга президентом Трумэном, военным министром Паттерсоном, генералом Эйзенхауэром. Пришло по адресу митинга и множество приветствий от неофициальных лиц. В том числе от Альберта Эйнштейна, Элеоноры Рузвельт, председателя Конгресса производственных профсоюзов Филипа Мэррея.
В конце митинга собравшиеся приняли тексты двух приветствий. Одно из них было адресовано И. В. Сталину и советскому народу. В другом, адресованном президенту Трумэну, выражалось стремление участников митинга поддерживать политику дружественных отношений с Советским Союзом. В искренности такого стремления сомневаться не приходилось.
Помимо занятости текущими делами посольства, сношениями с госдепартаментом и выступлениями на различных форумах в ту осеннюю пору у меня существовала значительная нагрузка в виде частых приемов в дипкорпусе и встреч в посольстве.
Рассказывать о них я не имею возможности, хотя некоторые из них были не лишены политической значительности и послужили основой для информации в НКИД. Единственное исключение я сделаю только для состоявшегося 21 ноября приема в посольстве в честь Джозефа Дэвиса в связи с вручением ему ордена Ленина, только что доставленного из Москвы.
В 1945 году ему было уже 69 лет. В 1936–1938 годах он являлся Чрезвычайным и Полномочным Послом США в СССР, где активно содействовал сближению между Советским Союзом и Соединенными Штатами. В 1942 году он опубликовал книгу «Миссия в Москву», в которой описал свою деятельность там и с необычной для американского дипломата объективностью рассказал о Советском Союзе и миролюбивой внешней политике Советского правительства.
Джозеф Дэвис был одним из организаторов Национального Совета американо-советской дружбы. В своих публичных выступлениях он показал себя нелицемерным сторонником дружбы между нашими странами. Поэтому награждение его высшим орденом Советского Союза было не просто протокольной формальностью, а заслуженной наградой. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1945 года с полным основанием говорилось, что награждается он «за успешную деятельность, способствовавшую укреплению дружественных советско-американских отношений и содействовавшую росту взаимного понимания и доверия между народами обеих стран…»
Церемония вручения протекала в исключительно дружелюбной атмосфере, не обремененной протокольными формальностями. Ни я, ни Дэвис не произносили высокопарных речей, на какие так легко сбиться при подобной оказии. Я просто с искренним, дружеским чувством поздравил Дэвиса и приколол к его груди орден. В своем ответном слове он не уступил мне ни в теплоте тона, ни в искренности чувств, заверив в том, что гордится своей наградой, и попросив уведомить Советское правительство о своей огромной признательности, о чем он и сам собирался телеграфировать в Москву. Затем его поздравляли все присутствовавшие родственники Дэвиса и сотрудники посольства. Последовавший за этим обед прошел в оживленной дружеской обстановке.
Этот день послужил началом моих частых контактов с Дэвисом и членами его семьи в виде встреч по различным поводам в посольстве и в доме Дэвисов.
Принципиальная и твердая позиция Советского правительства, продемонстрированная на лондонской сессии Совета министров иностранных дел и в других случаях, заставила западные державы отказаться от тактики лобового нажима и искать взаимоприемлемые решения по важнейшим вопросам послевоенного периода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
– Россия добивается дружбы и мира! Россия нуждается в мире, а не в войне, ей необходим мир для того, чтобы развивать свои неисчерпаемые ресурсы и строить жизнь на основе собственной политической системы.
Долгие аплодисменты и приветственные возгласы, которыми награждается речь Джонсона, показывают, как высоко здесь ценится всякое правдивое слово о Советском Союзе и об истинных причинах международных осложнений.
Еще не стихли аплодисменты X. Джонсону, как председатель митинга объявил о моем выступлении. Я уже поднимался по ступенькам на подмостки для ораторов, а мой предшественник все еще не намеревался их покинуть. Оказывается, он ждал меня, чтобы позволить фотографам запечатлеть наше дружеское рукопожатие перед всем залом. Редко кому я так охотно жал руку, как «красному настоятелю», под магниевые вспышки фотоаппаратов. Только после этого X. Джонсон оставил платформу, а я начал свое выступление.
Я говорил о достижениях советского народа в деле восстановления разрушенных немецко-фашистскими ордами сел и городов, фабрик и заводов, о мирных созидательных целях, намечаемых в первой послевоенной пятилетке. Но центр тяжести выступления состоял в том, чтобы оттенить важность для международного мира и безопасности сотрудничества между двумя сильнейшими державами – СССР и США. «Сейчас, – продолжал я, – мы должны подчеркнуть те задачи, которые стоят перед нашими странами после разгрома общего врага. Нам надо создать во всем мире такие условия, при которых люди были бы уверены, что над ними не нависает угроза новой войны – войны, которая будет еще более ужасной и разрушительной для человеческой цивилизации, чем та, что недавно закончилась. Нам надо во что бы то ни стало обуздать силы агрессии во всем мире».
Закончил я свою речь так:
«Нет никакого сомнения, что коренные интересы народов Советского Союза и Соединенных Штатов – союзников и друзей во время войны – требуют, чтобы наши великие страны и в послевоенный период жили в добром мире и тесной дружбе и сотрудничали в экономической области. И хотя на пути к укреплению дружбы между Соединенными Штатами и Советским Союзом стоят некоторые трудности и разногласия, их все же можно устранить, если обе стороны проявят необходимую для этого добрую волю. Будем же, не покладая рук, работать над устранением этих трудностей».
Прочувствованную, теплую речь о необходимости для американского народа дружить с Советской страной произнес Джозеф Дэвис. В ином ключе выступил Дин Ачесон. Он также говорил о желательности дружественных отношений с Советским Союзом, но свои велеречивые высказывания мимоходом дополнял едва завуалированными призывами к Советскому правительству быть поуступчивее к требованиям западных держав. Это был сдержанный вариант тогдашних безудержных антисоветских выпадов в прессе и по радио. Но необходимый для данного случая дипломатический декорум был госдепартаментом соблюден. Частью этого декорума явилось также оглашение официальных приветствий, направленных участникам митинга президентом Трумэном, военным министром Паттерсоном, генералом Эйзенхауэром. Пришло по адресу митинга и множество приветствий от неофициальных лиц. В том числе от Альберта Эйнштейна, Элеоноры Рузвельт, председателя Конгресса производственных профсоюзов Филипа Мэррея.
В конце митинга собравшиеся приняли тексты двух приветствий. Одно из них было адресовано И. В. Сталину и советскому народу. В другом, адресованном президенту Трумэну, выражалось стремление участников митинга поддерживать политику дружественных отношений с Советским Союзом. В искренности такого стремления сомневаться не приходилось.
Помимо занятости текущими делами посольства, сношениями с госдепартаментом и выступлениями на различных форумах в ту осеннюю пору у меня существовала значительная нагрузка в виде частых приемов в дипкорпусе и встреч в посольстве.
Рассказывать о них я не имею возможности, хотя некоторые из них были не лишены политической значительности и послужили основой для информации в НКИД. Единственное исключение я сделаю только для состоявшегося 21 ноября приема в посольстве в честь Джозефа Дэвиса в связи с вручением ему ордена Ленина, только что доставленного из Москвы.
В 1945 году ему было уже 69 лет. В 1936–1938 годах он являлся Чрезвычайным и Полномочным Послом США в СССР, где активно содействовал сближению между Советским Союзом и Соединенными Штатами. В 1942 году он опубликовал книгу «Миссия в Москву», в которой описал свою деятельность там и с необычной для американского дипломата объективностью рассказал о Советском Союзе и миролюбивой внешней политике Советского правительства.
Джозеф Дэвис был одним из организаторов Национального Совета американо-советской дружбы. В своих публичных выступлениях он показал себя нелицемерным сторонником дружбы между нашими странами. Поэтому награждение его высшим орденом Советского Союза было не просто протокольной формальностью, а заслуженной наградой. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1945 года с полным основанием говорилось, что награждается он «за успешную деятельность, способствовавшую укреплению дружественных советско-американских отношений и содействовавшую росту взаимного понимания и доверия между народами обеих стран…»
Церемония вручения протекала в исключительно дружелюбной атмосфере, не обремененной протокольными формальностями. Ни я, ни Дэвис не произносили высокопарных речей, на какие так легко сбиться при подобной оказии. Я просто с искренним, дружеским чувством поздравил Дэвиса и приколол к его груди орден. В своем ответном слове он не уступил мне ни в теплоте тона, ни в искренности чувств, заверив в том, что гордится своей наградой, и попросив уведомить Советское правительство о своей огромной признательности, о чем он и сам собирался телеграфировать в Москву. Затем его поздравляли все присутствовавшие родственники Дэвиса и сотрудники посольства. Последовавший за этим обед прошел в оживленной дружеской обстановке.
Этот день послужил началом моих частых контактов с Дэвисом и членами его семьи в виде встреч по различным поводам в посольстве и в доме Дэвисов.
Принципиальная и твердая позиция Советского правительства, продемонстрированная на лондонской сессии Совета министров иностранных дел и в других случаях, заставила западные державы отказаться от тактики лобового нажима и искать взаимоприемлемые решения по важнейшим вопросам послевоенного периода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139