Данилов распорядился просмотреть его библиотечный формуляр. Куприн, Лесков, лирика Симонова. Кроме того, в карточку было занесено нарушение режима. По вине надзирателя Алтунин попал в баню с двумя урками, те немедленно захотели его раздеть, и их еле откачали в санчасти. В общем, он оставался верен себе, проводя единую линию поведения.
Алтунин вошел в следственную камеру и улыбнулся:
— Иван Александрович! А я уж и не думал встретиться.
— Гора с горой…
— Да, воистину неисповедимы пути господни, но все они ведут в тюрьму…
— Ну зачем же так мрачно, — Данилов расстегнул планшет, достал бумаги, — мне кажется, что сегодня я смогу вас обрадовать.
— Чем же? — Алтунин печально посмотрел на него.
— Вот какое дело, Вадим Гаврилович, в своих показаниях вы пишете, что убили лейтенанта Мирошникова Вячеслава Михайловича. Так его звали?
— То, что Слава, помню, а отчество забыл.
— Далее вы показываете, что застрелили его в районе Стрийского парка. Так?
— Так.
— Ошибаетесь.
— Я был пьян и писал со слов «дружков», — с горечью ответил Алтунин.
— Вот копия сводки Львовского НКВД за 1-2 июня 1941 года. В эти два дня не было зафиксировано ни одного убийства. А теперь прочитайте показания подполковника Мирошникова. Прошу.
Алтунин взял бумаги и начал медленно, словно по складам, читать. Потом поднял на Данилова остановившиеся, полные тоски глаза.
— Значит?..
— Именно. Скрыпнику, кстати, его настоящая фамилия Крук, необходим был пилот, который помог бы ему бежать за границу…
— Значит, Зося…
— Да, все так. Они сначала споили вас, а потом, подавив волю, запугав долгами, сделали из вас, Вадим Гаврилович, преступника. Мы сняли с вашей совести самое тяжкое обвинение — убийство товарища. Но остались еще ограбление магазина, дезертирство, соучастие в грязных спекуляциях Судинского, незаконное ношение орденов и оружия.
— Я готов, — спокойно ответил Алтунин и твердо посмотрел в глаза Данилову, — я не знаю, как благодарить вас. Убийство Мирошникова камнем лежало на моей совести…
— Нет, Алтунин, вас мучает другое, — перебил его Данилов, — вы слишком поздно поняли, куда завел вас ваш эгоизм и себялюбие. Вы жили по принципу: лучше пять минут быть трусом, чем всю жизнь покойником. Это мучило вас. Потому что в основе своей вы человек храбрый и честный. Ослабив волю, вы поплыли по течению бездумно, как коряга, сброшенная трактором в реку, не задумываясь, куда прибьет вас вода.
— Зачем вы мне это говорите? — Алтунин взял папиросу, жадно затянулся. — Неужели так приятно топтать лежачего?
— Топтать? Нет. Я хочу, чтобы вы на время абстрагировались от прошлого. Представили себя вновь капитаном Алтуниным, а не зеком из камеры 287.
— Зачем? — Алтунин полоснул по нему глазами, словно очередью из автомата.
— У вас есть шанс. Но для этого вы должны помочь нам.
— Давайте, Иван Александрович, расставим точки над i. Если бы вы не дали мне этого эфемерного шанса, я все равно бы помог вам.
— Вот и прекрасно, — Данилов поймал себя на чувстве радости. Неужели он доволен ответом Алтунина? «Нет, — подумал он, — меня устраивает другое. Алтунин согласился, а это единственный шанс, который поможет ему вновь стать человеком».
Данилов, Королев, Серебровский, Алтунин
Он вошел в кабинет совершенно спокойно, будто не на беседу, от которой во многом зависела его судьба, а в гости пришел он сюда. На нем опять был китель с золотыми погонами, на груди рубиново переливались ордена.
Не доходя шагов десяти до стола, Алтунин по-уставному приставил ногу и вытянулся:
— Здравия желаю, гражданин генерал.
— Ну зачем же так официально, — Королев с нескрываемым любопытством рассматривал его, — давайте проще. Меня зовут Виктор Кузьмич, с Иваном Александровичем вы знакомы, с Сергеем Леонидовичем тоже. Так что присаживайтесь, Вадим Гаврилович.
— Если полицмейстер говорит «садись», то как-то неудобно стоять. — Алтунин сел.
— Ну вот, — добродушно проговорил Королев, — мне кажется, что у Аверченко есть более удачные остроты.
— Приятно услышать, что генерал милиции не чужд изящной словесности, — Алтунин покосился на папиросы, лежащие на столе.
— А вы думали, Вадим Гаврилович, что мы как тот околоточный у Дорошевича: «держать и не пущать»?
Они посмотрели друг на друга и расхохотались.
И сразу почувствовали себя свободно, потому что разговор с первых же минут начался легкий и доверительный.
— Вадим Гаврилович, — комиссар стер с лица улыбку, — нам Иван Александрович доложил, что вы готовы помочь следствию.
— Да, — коротко ответил Алтунин.
— Давая обещание такого рода, — продолжал Королев, — вы тем самым берете на себя целый ряд обязательств.
— Да, — опять коротко, как щелчок курка.
— Но, кроме этого, вы подвергаете свою жизнь опасности.
— Виктор Кузьмич, — в кабинете повисла тишина, все ждали ответа Алтунина, — моей жизни теперь цена пустячная совсем. Если я смогу свести с ними счеты…
— Э… Так не пойдет, — покачал головой комиссар, — счеты, Вадим Гаврилович, в подворотнях сводят. Мы же просим вас помочь торжеству закона.
— Что надо делать?
— Это другой разговор. Вы вместе с товарищем Даниловым едете в Барановичи, идете на явку, там встречаете связного от Крука, внедряетесь в банду…
— Простите, не понял?
— Входите в доверие к главарю и делаете все, чтобы он поверил нашему человеку.
— Он будет со мной?
— Да.
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Вадим Гаврилович, — Королев встал, опершись руками о стол, — надо сделать еще больше. Мне трудно говорить, но мы мужчины и солдаты. Вы можете погибнуть в случае неудачи, а в случае удачи я не могу гарантировать вам помилования.
— Я знаю это, — Алтунин говорил, медленно подбирая слова, — я не жду снисхождения. Но в зал суда я хочу прийти чистым перед собой и перед памятью человека, который воспитал меня. Смерти я не боюсь.
— Чтобы наше задание выполнить, нужно любить жизнь, а любовь к жизни предполагает и страх смерти.
— Мы не по делу говорим, генерал, — неожиданно резко отрубил Алтунин, — я сказал, — готов!
— Вот и хорошо, мы сейчас вас познакомим с вашим напарником. Подружитесь с ним, он человек хороший. — Королев нажал кнопку звонка. В дверях кабинета вырос порученец.
— Макаров, пригласи лейтенанта Никитина, только не как в прошлый раз, когда ты Данилова искал.
Через несколько минут появился Никитин.
— Вот, лейтенант, ваш напарник. До отъезда вы будете жить вместе, потом пойдете на задание вместе. Присмотритесь друг к другу, пообвыкнете. Помните, что не в ресторан пойдете.
— В пивную, товарищ комиссар, — блеснув фиксой, криво усмехнулся Никитин. — Тоже дело веселое.
— Ну вот, пойдите пообщайтесь перед веселым делом. Пока погрустите немного. Это полезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53