— Что еще за новости! — У меня чуть в глазах не потемнело от такого нахальства. — Никогда Управление Охраны не вмешивалось в дела Службы Безопасности Президента! И не будет этого.
— Павел Семенович, — укоризненно сказала эта охранная лиса. — Мы ведь не дети, в самом деле. Случай-то исключительный, сами понимаете. Мы же с вами знаем, что террористы на сегодня готовят покушение на Президента. И, вероятнее всего, они попытаются осуществить свой план именно на спектакле в Большом… Так неужели мы не оставим наши споры на потом? Россия ведь, можно сказать, в опасности.
Против хитрой митрофановской болтовни я был бессилен, чувствуя, что я его не переболтаю. Теперь я уже не сомневался, что ныне покойного фискала нам подставили точно спецы из Управления Охраны. Надежда была на то, что ФСК сцепится с СБ, а митрофановская братия останется в стороне, чистенькой… Ну ладно, сволочь, подумал про себя я. Пусть пройдет спектакль в Большом, пусть кончится саммит, тогда уж поговорим. И никто тебе не поможет. Ни черт, ни дьявол, ни даже наш дорогой Президент. Буду каждый день капать Марковичу нашему на мозги. Павлик, может, и дурак, но и к дураку, бывает, прислушиваются…
— Ладно, — признал я, сделав вид, что иду на попятную. — Мы прикрываем Президента со всех сторон, берем на себя чердак и подвал… и еще по три сокола будут на каждом этаже, для страховки. Остальное — ваше. Но, имейте в виду, это первый и последний раз.
— Об чем разговор, — сердечно сказал этот хитрый интеллигент. — Все будет в лучшем виде. Ну, а в «Шереметьево»-2 уж вы поработайте, пока мои тут будут разбираться с портьерами и верхними галереями. Их тут, как я заметил, чертова прорва.
— Все, договорились, — произнес я почти так же сердечно, как и Митрофанов. — Прощаемся до вечера?
Митрофанов снова широко улыбнулся, словно я пообещал ему кусок торта или поллитра.
— Ну, конечно, — ответил он. — Я, правда, заеду в «Шереметьево»-2. Но немного позже, проеду через Завидово…
Ну и маршрут, подумал я. Врет, как всегда. Как всегда, вещает лапшу. Вот теперь я позволю себе небольшой реванш. Пора.
— Кстати, Олег Витальевич, — сказал я добродушно, протягивая Митрофанову руку. — Пока я сюда ехал, анекдот вышел забавный. Двух субчиков поймали, которые выдавали себя за агентов Управления Охраны. И документы очень похожи на настоящие…
— Не понял вас, — удивленно сказал Митрофанов.
Я с удовольствием рассказал, как мы отбили милиционера у пары рэкетиров, умолчав, конечно, про фискальное нутро липового мента. На моих глазах господин Митрофанов сначала побледнел, потом посерел, потом побагровел.
— И где они теперь? — произнес он свистящим шепотом. — Куда вы их дели?
— Куда и следовало, — спокойно ответил я. — Намяли бока и сдали в ближайшее отделение. Кажется в 48-е. В чем дело?
— А мент этот где? — не обращая внимания на мой вопрос, нервно спросил Митрофанов. — Его вы, надеюсь, тоже задержали?
— Для чего? — изумился я, прямо глядя на изменившееся лицо Митрофанова. Куда девалось его добродушие. — Милиционер как милиционер, мы его выручили и отпустили. Я даже попросил его отогнать машину, которую мы конфисковали у этих самозванцев.
Митрофанов зверем посмотрел на меня. Видно, он хотел что-то сказать, но осекся. Да и в самом деле, что говорить? Что его охранцы задержали фискала, наверняка потом рассчитывая опять все свалить на нас? Дудки, больше не выйдет.
— С-с-с-пасибо, Павел Семенович, — произнес он свистящим шепотом. Царапина на его лбу побагровела. — Я умею ценить доброту.
— Рад был помочь, — уставным голосом ответил я. — Разве мы можем терпеть, когда самозванцы пытаются бросить тень на наши славные дела?!
Последних моих слов Митрофанов явно не слышал. С перекошенной физиономией он отбежал к группе своих охранцев и принялся, ругаясь, отдавать какие-то распоряжения.
Я почувствовал себя отмщенным. Соколы мои, издали наблюдая за нашим поединком, встретили меня бурными возгласами, когда я присоединился к ним. Никто ничего не понял, но все заметили, как их хозяин уел Митрофанова.
Поручив работу в Большом соколам из группы Антонова и объяснив тому задачу, я вышел через служебный вход. Мои парни следовали за мной, радостно посмеиваясь на ходу.
Возле служебного входа прогуливался, бросая взгляды на автомобили и группы дежурных соколов, какой-то амбал под два метра ростом. Вел он себя довольно мирно, но береженого Бог бережет.
— Что вы тут делаете? Ваши документы? — спросил я, делая знак соколам. Мои мальчики сразу же взяли амбала в плотное кольцо.
Тот нисколько не испугался.
— Я есть иностранный дипломат, — твердо сказал амбал, доставая паспорт. — Российську мову не розумию.
Судя по документам, это и вправду был дипломат — атташе по культуре посольства Республики Украина.
Скорее всего, хохол разбирался в культуре так же, как я или Мосин, и был из посольской Безпеки, что-то здесь вынюхивая. Однако формального повода задержать его у меня не было.
— Значит, не розмовляете? — спросил я, возвращая атташе его документы. — Може розумиете, тильки трохи?
Лицо атташе приняло официальную мину.
— Абсолютно, — нагло ответил он. — Неспособный я к языкам.
Глава 55
ДРОЗДОВ
Я отключил все телефоны, кроме спецсвязи, чтобы хорошенько собраться с мыслями. Первый раз в жизни все было непонятно — все, от начала до конца. Понятно было в Афгане. Плохо, но ясно: здесь свои, здесь чужие, посередине «зеленка». Приказы были подлые, но тоже ясные — морщимся, но выполняем. Жизнь тогда была простая, как партия в шахматы: черные ходят так, белые эдак. Джамаль берет наших заложников, мы сжигаем три его кишлака. Или мы захватываем его караван — Джамаль нападает на наши патрули. В Афгане я убедился, что все разговоры про азиатское коварство и про «Восток — дело тонкое» — бред спецов из дипломатических академий. У Джамаля коварства было не больше, чем у меня. Просто на каждый ход каждой стороны следовал ответ. Если ходы были подлые, ответы были такие же подлые. Если мы шли на уступки — та сторона делала то же самое. Иногда в Афгане мне казалось, что я воюю с зеркалом. И что там, на другой стороне, сидит полковник Дроздов, только в чалме, и повторяет все мои жесты. Иногда мне чудилось, что всю войну можно прекратить за двадцать четыре часа. Разъехаться в разные стороны, и все бы улеглось само собой. Однако мы с Джамалем на черно-белой доске были только фигурами, а не игроками. У него был совет полевых командиров, у меня — Генштаб и Политбюро…
Я машинально помассировал плечо. Афганская рана давно не болела, но вспоминал я о ней часто. След от воспоминаний был более заметен, чем след от пули.
В августе и в октябре понятно было не все, но многое. Приказы батьки Язова нужно было исполнять, но можно было не торопиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96