Только тогда, когда не остается другого выхода.
— Я тут тоже… — Она усмехнулась, вспомнив свою недавнюю ставку на «зеро». — Тоже не было выхода. Сыграла. И что удивительно, выиграла. Помогло.
— Так всегда бывает, когда идешь ва-банк.
— Всегда?
— Ну… — улыбнулся Игнат, — по крайней мере в этом случае свой внутренний поединок ты выигрываешь всегда.
— Ты философ…
— Надеюсь, что нет.
— Не знаю, как все получится, но я рада нашему сотрудничеству.
— Ну-у, — протянул Игнат и совершенно неожиданно пропел:
— А я-то и по-дав-но, вот и слав-но, трам-пам-пам!
Шефиня смотрела на него широко открытыми глазами, потом рассмеялась:
— Трам-пам-пам… Ну надо же!
— У меня есть еще один вопрос, я этих тонкостей, — серьезно произнес Игнат, — юридических тонкостей… Ведь все это — передача акций, нотариально заверенные подписи, громадные деньги требуют громадных юридических процедур.
— Совершенно верно. Они их и решают, громадные деньги. Ведь практически всю весну до начала лета Вика была жива. Они держали ее как страховочный вариант. Если что-то пойдет не так. Возможно, что-то пообещали ей.
Или нашли форму нажать. Комбинированный подход. В любом случае все документы уже готовы и на них стоят реальные Викины подписи. Наша батайская дива лишь закончит разыгрываемый фарс.
— Не знаю, — Игнат покачал головой, — подписав то, что вы говорите, она подписала себе смертный приговор.
— Да, правильно. Но ты ведь не знаешь путь, который ее к этому привел. Всю весну она была жива. Достаточный срок, чтобы обработать человека.
Более того, ведь они могли совершенно официально подготовить документы раньше и придержать их: мол, вдруг человек поправится… Как это говорит твой друг Лютый, разводить и тех и тех. Публично можно поставить какие-то подписи, что называется, «ручкой без чернил». Разводка.
— Разводка…
— Да. Для каждого свой кнут и свой пря… Игнат, — неожиданно низким, тихим голосом произнесла шефиня, — а ведь… ведь… ты понимаешь? — Она медленно поднялась над столом и пристально посмотрела на Игната. — А ведь я знаю, как на нее воздействовали. Господи, какая же я дура, почему же сразу…
— Что вы «сразу»?..
— Игнат, дети! Викины дети! Вот и все, понимаешь? Господи, ведь это же тот самый фактор, который надо было учесть во всем этом с самого начала! — Она ударила кулаком по листам со схемами. — Ты ведь мог этого не знать, а я-то — непростительная дура. Ведь ее дети… Женщина, мать готова на все ради них.
Им было чем Вику прижать. И из-за детей она могла согласиться на все, что угодно. Надо срочно выяснить, где сейчас находятся Викины дети. До пресс-конференции.
— Они могли их… да нет, нет, конечно.
— Конечно, нет, Игнат. Они не могли их… нейтрализовать. Ни в коем случае. Это невозможно. И это — наша зацепка. Вероятно даже, все это время они приручали Викиных детей к тете, доброй тете, которая очень похожа на их маму.
Понимаешь? Это важный козырь и для пресс-конференции тоже. Ведь они совсем еще малыши. Когда это случилось с Викой, им было сколько… по годику? Чуть больше?
— Им было годика по полтора. — Она не заметила, как Лютый вошел в комнату. — По полтора года, — сказал он мрачно. — Сейчас ближе к двум. И за них мне эти твари тоже ответят.
Шефиня замолчала. Обвела взглядом их обоих. Затем продолжала говорить, но уже несколько мягче:
— В любом случае абсолютно точно, что малыши живы. Ведь разыгрываемое шоу предполагает выздоравливающую Вику, хоть и ставшую нелюдимой. Понимаете?
Возможно, даже на пресс-конференции они попытаются разыграть этот козырь. Да, Вика стала… недееспособной, но ей гарантирована обеспеченная жизнь, и она сможет посвятить себя воспитанию своих малышей. Управляя от ее лица ее долей в «Континенте», можно воротить все, что угодно.
— А с батайской? — произнес Игнат.
— Конечно. Они ее ликвидируют. Позже, когда все утихнет и забудется.
Какая-нибудь дурацкая болезнь, угасание в роскошных интерьерах какого-нибудь шале в Швейцарии… Автокатастрофа опять же. Суицид на фоне депрессии. Это уже детали. Но позже.
Лютый мрачно усмехнулся:
— Вряд ли. Я это сделаю немного раньше.
Игнат смотрел на своего друга и прекрасно понимал причину нежелания Лютого верить сначала результатам анализа голосовых отпечатков, а позже, когда уже все, увы, стало ясно, — причину появления странной, а скорее всего выдуманной Лютым истории. О том, что да, сначала, после автокатастрофы, их отношения с Викой изменились, но потом, на похоронах Андрея, она подходила выразить свои соболезнования и якобы сжала его руку с необыкновенным теплом, и было в ее глазах что-то… Он выдумал эту историю, быть может, сам того не зная, ни на чем не настаивая и не зная еще одной вещи: что таким образом он пытался продлить ее существование на этой земле. И прежде, когда Викин муж был еще жив, они с Лютым виделись крайне редко. Но… — и теперь Игнат знал это наверняка — она ему нравилась. Существуя где-то там, в недоступном мире, очень похожем на мир их детских грез, в который — и Лютый понимал это, — несмотря на завоеванный им в долгих безжалостных сражениях высокий социальный статус, Лютый так и не попал. Она стала как мечта. Великий ордынский хан, которого иногда напоминал Игнату Лютый, не должен отвлекаться на подобную мечту — это останавливает бег коней, за которыми в конечном счете мечта более могущественная. Но она нравилась ему. Мечта, которая в общем-то никогда не должна была превратиться в реальность, оставаясь где-то там, в тихом неведомом свете дальних воспоминаний, в тех волшебных огнях, которыми так манил Город подростков с окраин.
На все эти размышления ушло всего несколько мгновений, потому что Игнат услышал голос Светланы Андреевны:
— Они манипулировали ею при помощи детей. Ради детей женщина пойдет на все. И опять, смотрите, какой грамотный расчет… Этим людям в их построениях просто дьявольски везет: ведь такой ширмой, как Вика, — ее имя шефиня произнесла с нажимом, — можно полностью отвести всяческие подозрения о причастности «Континента» к взрыву на свадьбе.
— Это почти удалось, — констатировал Игнат. — «Континент» оказался последним в списке.
Светлана Андреевна быстро закивала, но затем почему-то нахмурилась и монотонным голосом, словно она размышляет вслух, проговорила:
— Они манипулировали при помощи близнецов. Ради своих детей женщина готова на все. Конкретнее: может согласиться на многое. Она может стать сговорчивей, а может…
Игнат пристально посмотрел на Светлану Андреевну, почувствовав вдруг, как какой-то холодный ветерок приливами коснулся его лица, и неожиданно для самого себя произнес:
— И она может быть опасной.
В тот же момент зазвонил телефон. Тот самый, массивный, словно произведенный в начале века, аппарат, по которому им вчера сообщили результат окончательного анализа голосовых отпечатков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Я тут тоже… — Она усмехнулась, вспомнив свою недавнюю ставку на «зеро». — Тоже не было выхода. Сыграла. И что удивительно, выиграла. Помогло.
— Так всегда бывает, когда идешь ва-банк.
— Всегда?
— Ну… — улыбнулся Игнат, — по крайней мере в этом случае свой внутренний поединок ты выигрываешь всегда.
— Ты философ…
— Надеюсь, что нет.
— Не знаю, как все получится, но я рада нашему сотрудничеству.
— Ну-у, — протянул Игнат и совершенно неожиданно пропел:
— А я-то и по-дав-но, вот и слав-но, трам-пам-пам!
Шефиня смотрела на него широко открытыми глазами, потом рассмеялась:
— Трам-пам-пам… Ну надо же!
— У меня есть еще один вопрос, я этих тонкостей, — серьезно произнес Игнат, — юридических тонкостей… Ведь все это — передача акций, нотариально заверенные подписи, громадные деньги требуют громадных юридических процедур.
— Совершенно верно. Они их и решают, громадные деньги. Ведь практически всю весну до начала лета Вика была жива. Они держали ее как страховочный вариант. Если что-то пойдет не так. Возможно, что-то пообещали ей.
Или нашли форму нажать. Комбинированный подход. В любом случае все документы уже готовы и на них стоят реальные Викины подписи. Наша батайская дива лишь закончит разыгрываемый фарс.
— Не знаю, — Игнат покачал головой, — подписав то, что вы говорите, она подписала себе смертный приговор.
— Да, правильно. Но ты ведь не знаешь путь, который ее к этому привел. Всю весну она была жива. Достаточный срок, чтобы обработать человека.
Более того, ведь они могли совершенно официально подготовить документы раньше и придержать их: мол, вдруг человек поправится… Как это говорит твой друг Лютый, разводить и тех и тех. Публично можно поставить какие-то подписи, что называется, «ручкой без чернил». Разводка.
— Разводка…
— Да. Для каждого свой кнут и свой пря… Игнат, — неожиданно низким, тихим голосом произнесла шефиня, — а ведь… ведь… ты понимаешь? — Она медленно поднялась над столом и пристально посмотрела на Игната. — А ведь я знаю, как на нее воздействовали. Господи, какая же я дура, почему же сразу…
— Что вы «сразу»?..
— Игнат, дети! Викины дети! Вот и все, понимаешь? Господи, ведь это же тот самый фактор, который надо было учесть во всем этом с самого начала! — Она ударила кулаком по листам со схемами. — Ты ведь мог этого не знать, а я-то — непростительная дура. Ведь ее дети… Женщина, мать готова на все ради них.
Им было чем Вику прижать. И из-за детей она могла согласиться на все, что угодно. Надо срочно выяснить, где сейчас находятся Викины дети. До пресс-конференции.
— Они могли их… да нет, нет, конечно.
— Конечно, нет, Игнат. Они не могли их… нейтрализовать. Ни в коем случае. Это невозможно. И это — наша зацепка. Вероятно даже, все это время они приручали Викиных детей к тете, доброй тете, которая очень похожа на их маму.
Понимаешь? Это важный козырь и для пресс-конференции тоже. Ведь они совсем еще малыши. Когда это случилось с Викой, им было сколько… по годику? Чуть больше?
— Им было годика по полтора. — Она не заметила, как Лютый вошел в комнату. — По полтора года, — сказал он мрачно. — Сейчас ближе к двум. И за них мне эти твари тоже ответят.
Шефиня замолчала. Обвела взглядом их обоих. Затем продолжала говорить, но уже несколько мягче:
— В любом случае абсолютно точно, что малыши живы. Ведь разыгрываемое шоу предполагает выздоравливающую Вику, хоть и ставшую нелюдимой. Понимаете?
Возможно, даже на пресс-конференции они попытаются разыграть этот козырь. Да, Вика стала… недееспособной, но ей гарантирована обеспеченная жизнь, и она сможет посвятить себя воспитанию своих малышей. Управляя от ее лица ее долей в «Континенте», можно воротить все, что угодно.
— А с батайской? — произнес Игнат.
— Конечно. Они ее ликвидируют. Позже, когда все утихнет и забудется.
Какая-нибудь дурацкая болезнь, угасание в роскошных интерьерах какого-нибудь шале в Швейцарии… Автокатастрофа опять же. Суицид на фоне депрессии. Это уже детали. Но позже.
Лютый мрачно усмехнулся:
— Вряд ли. Я это сделаю немного раньше.
Игнат смотрел на своего друга и прекрасно понимал причину нежелания Лютого верить сначала результатам анализа голосовых отпечатков, а позже, когда уже все, увы, стало ясно, — причину появления странной, а скорее всего выдуманной Лютым истории. О том, что да, сначала, после автокатастрофы, их отношения с Викой изменились, но потом, на похоронах Андрея, она подходила выразить свои соболезнования и якобы сжала его руку с необыкновенным теплом, и было в ее глазах что-то… Он выдумал эту историю, быть может, сам того не зная, ни на чем не настаивая и не зная еще одной вещи: что таким образом он пытался продлить ее существование на этой земле. И прежде, когда Викин муж был еще жив, они с Лютым виделись крайне редко. Но… — и теперь Игнат знал это наверняка — она ему нравилась. Существуя где-то там, в недоступном мире, очень похожем на мир их детских грез, в который — и Лютый понимал это, — несмотря на завоеванный им в долгих безжалостных сражениях высокий социальный статус, Лютый так и не попал. Она стала как мечта. Великий ордынский хан, которого иногда напоминал Игнату Лютый, не должен отвлекаться на подобную мечту — это останавливает бег коней, за которыми в конечном счете мечта более могущественная. Но она нравилась ему. Мечта, которая в общем-то никогда не должна была превратиться в реальность, оставаясь где-то там, в тихом неведомом свете дальних воспоминаний, в тех волшебных огнях, которыми так манил Город подростков с окраин.
На все эти размышления ушло всего несколько мгновений, потому что Игнат услышал голос Светланы Андреевны:
— Они манипулировали ею при помощи детей. Ради детей женщина пойдет на все. И опять, смотрите, какой грамотный расчет… Этим людям в их построениях просто дьявольски везет: ведь такой ширмой, как Вика, — ее имя шефиня произнесла с нажимом, — можно полностью отвести всяческие подозрения о причастности «Континента» к взрыву на свадьбе.
— Это почти удалось, — констатировал Игнат. — «Континент» оказался последним в списке.
Светлана Андреевна быстро закивала, но затем почему-то нахмурилась и монотонным голосом, словно она размышляет вслух, проговорила:
— Они манипулировали при помощи близнецов. Ради своих детей женщина готова на все. Конкретнее: может согласиться на многое. Она может стать сговорчивей, а может…
Игнат пристально посмотрел на Светлану Андреевну, почувствовав вдруг, как какой-то холодный ветерок приливами коснулся его лица, и неожиданно для самого себя произнес:
— И она может быть опасной.
В тот же момент зазвонил телефон. Тот самый, массивный, словно произведенный в начале века, аппарат, по которому им вчера сообщили результат окончательного анализа голосовых отпечатков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97