Вопрос о каком-то телефонном базаре — обычная наживка, под которой спрятан острый крючок.
Сопротивляться, отнекиваться — нажить головную боль. Придётся притвориться ничего не понимающим лохом…
Введенский терпеть не мог двух вещей: бесцельного сидения в кабинете и сопровождающих его помощников либо охранников. Протирание штанов за письменным столом допускал только при необходимости ознакомиться оперативными материалами или — для продумывания очередной версии.
Хохлов часто издевался над не по возрасту и не по положению резвым стригунком. Игорь Леонидович беззлобно огрызался, называя коллегу «старой развалиной». Как правило, дружеская перепалка двух генералов заканчивалась похлопыванием по плечу и серьёзной беседой.
А вот Председатель шуток не понимал и не одобрял.
— Заканчивай изображать рядового опера, — не то приказывал, не то советовал он. — Ты — генерал, заместитель главы самой серьёзной в стране силовой организации. Вот и веди себя соответственно. Категорически запрещаю ездить за рулём и без охраны. Узнаю — накажу. Без скидки на генеральское звание.
И все же, несмотря на запрет, Введенский часто по мальчишески удирал из осточертевшего кабинета, встречался с агентами либо на конспиративных квартирах, либо, как сейчас, по месту работы. Единственно, с чем он смирился — с присутствием одного помощника, майора Олега Воскобойникова. Нравился ему этот шустрый, улыбчивый парнишка, исполнительный и инициативный. Раньше разговорчивый, временами — болтливый, он, после ранения и сложной операции, сделался немногословным. Да, нет, может быть — и только.
Разговор со Шмидтом, на который Введенский так надеялся, ничего не пояснил и ничего не подтвердил. Единственный успех, если его можно назвать успехом, — согласие Шмидта восстановить потерянный контакт и, соответственно, собирать и поставлять Федеральной службе безопасности так необходимый ей компромат. Неважно на кого — на Ольгу, сотрудников управления Фондом, дворников и служанок. Курочка по зёрнышку клюёт и сыта бывает — расхожая истина, особенно ценимая органами правопорядка. Отсеять пустую породу, собрать крохотные драгоценные зёрнышки — задача опытных оперативников, следователей и аналитиков.
Впереди — ещё один визит: в Интернат для одарённых детей — будущих президентов и премьеров, министров и законодателей, элиту реформированной России.
— Как думаешь, Шмидт сделает всё, как надо, или свалит за рубеж? — обратился он к сидящему за рулём помощнику. На самом деле, задал вопрос самому себе. — Вид у него был какой-то растерянный. Если и останется в своём родном Фонде, вполне может предупредить Белову или её законного мужа… Как бы мы с тобой не прокололись.
— Никуда не денется! — уверенно ответил Олег. — Свалить побоится, предать — тем более. Будет работать.
Игорь Леонидович пожал плечами. Шмидт — далеко не трус. Скорее, наоборот, сильный, волевой человек. Надумает бежать — ничто его не остановит: ни подписка о сотрудничестве с органами, ни получаемый за негласную информацию гонорар. Единственно, что может его удержать — любовь к женщине. К Ольге Беловой. А как она относится к любовнику. Терпит его по причине отсутствия более достойного партнёра или тоже любит.
В чём только не приходится копаться ради познания истины? Введенский брезгливо поморщился. Он понимал, что копание в дерьме — обязательное занятие сотрудников уголовного розыска и службы безопасности, без этого не узнаешь истины…
— Погоди, ты куда рулишь?
Как это куда? В Интернат.
— Сплошные провидцы вокруг. То Хохлов изобретает, то ты догадываешься, — недовольно пробурчал генерал.
На самом деле, он притворялся недовольным. Ибо умение разгадывать головоломки — непременное качество настоящего оперативника. Без этого он — пустышка, бездумная — «чего изволите?» — принадлежность службы безопасности государства…
Интернат, теплица для выращивания российской элиты, охранялся не хуже объектов первой категории — ракетных баз или президентского бункера. Введенский слышал, что задействована целая дивизия внутренних войск с бронетехникой и с мудрёной электроникой — просматривающей и прослушивающей всю территорию заведения.
Дивизия — явное преувеличение, а вот полк — вполне возможно.
Развалины главного корпуса скрыты за высоким забором из алюминиевых панелей. Нельзя травмировать неустойчивую психику воспитанников видом искорёженных взрывом конструкций здания, мешанины из дерева и железобетона. За забором работает кран, ползает бульдозер, из ворот выезжают гружённые самосвалы.
Возле подъезда второго корпуса стоят два офицера и два автоматчика. Поодаль — бронетранспортер. Второй рубеж охраны — первый встретил посетителей возле ворот. Внимательно изучив предъявленные удостоверения, офицеры откозыряли и пропустили генерала и майора ФСБ в здание.
Следующая проверка — в приёмной директора интерната. Секретарь в цивильном костюме, но с военной выправкой, бегло просмотрел документы, кому-то позвонил — скорей всего, в управление. Убедившись в том, что посетители действительно служат в ФСБ, он вежливо поклонился и предупредительно открыл дверь, оббитую кожей.
Директор, худощавый, подвижный мужчина пенсионного возраста, с профессорской бородкой, с глазами-буравчиками и в старомодном пенсне, чудом не спадающем с интеллигентного носа, встретил генерала без особой радости. Видно надоели ему проверяющие и контролирующие. Почему-то деятельность его предшественницы, мадам Шубиной, проверяли намного меньше. Или пользовалась полным доверием администрации Президента, или её оберегал создатель и куратор Интерната господин Зорин?
— Чем обязан? Простите, не знаю, как вас величать?
— Игорь Леонидович, — доброжелательно представился Введенский. — Мне хотелось бы побеседовать с одним из ваших воспитанников.
«Профессор» поправил узел галстука, пожевал сухими губами. Будто дегустировал слова генерала. Как и все чиновники, он побаивался всевозможных просьб, подозревал, что они направлены против него лично. С целью столкнуть с занимаемого кресла.
С кем именно?
С Ваней Беловым.
Очередная пятиминутная «дегустация». Введенскому показалось, что глаза — буравчики, уже просверлили отверстия в его лбу и вот-вот доберутся до каких-то не существующих злодейских замыслов.
— Есть проблемы?
— К сожалению, они присутствуют всегда, — безулыбчиво пошутил директор. — Видите ли, уважаемый Игорь Леонидович, мои воспитанники — легкоранимые дети, с еще неустойчивой психикой. Поэтому, прошу вас назвать тему предстоящей беседы. Или, в крайнем случае, позволить мне присутствовать…
Игорь Леонидович подавил невольное раздражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Сопротивляться, отнекиваться — нажить головную боль. Придётся притвориться ничего не понимающим лохом…
Введенский терпеть не мог двух вещей: бесцельного сидения в кабинете и сопровождающих его помощников либо охранников. Протирание штанов за письменным столом допускал только при необходимости ознакомиться оперативными материалами или — для продумывания очередной версии.
Хохлов часто издевался над не по возрасту и не по положению резвым стригунком. Игорь Леонидович беззлобно огрызался, называя коллегу «старой развалиной». Как правило, дружеская перепалка двух генералов заканчивалась похлопыванием по плечу и серьёзной беседой.
А вот Председатель шуток не понимал и не одобрял.
— Заканчивай изображать рядового опера, — не то приказывал, не то советовал он. — Ты — генерал, заместитель главы самой серьёзной в стране силовой организации. Вот и веди себя соответственно. Категорически запрещаю ездить за рулём и без охраны. Узнаю — накажу. Без скидки на генеральское звание.
И все же, несмотря на запрет, Введенский часто по мальчишески удирал из осточертевшего кабинета, встречался с агентами либо на конспиративных квартирах, либо, как сейчас, по месту работы. Единственно, с чем он смирился — с присутствием одного помощника, майора Олега Воскобойникова. Нравился ему этот шустрый, улыбчивый парнишка, исполнительный и инициативный. Раньше разговорчивый, временами — болтливый, он, после ранения и сложной операции, сделался немногословным. Да, нет, может быть — и только.
Разговор со Шмидтом, на который Введенский так надеялся, ничего не пояснил и ничего не подтвердил. Единственный успех, если его можно назвать успехом, — согласие Шмидта восстановить потерянный контакт и, соответственно, собирать и поставлять Федеральной службе безопасности так необходимый ей компромат. Неважно на кого — на Ольгу, сотрудников управления Фондом, дворников и служанок. Курочка по зёрнышку клюёт и сыта бывает — расхожая истина, особенно ценимая органами правопорядка. Отсеять пустую породу, собрать крохотные драгоценные зёрнышки — задача опытных оперативников, следователей и аналитиков.
Впереди — ещё один визит: в Интернат для одарённых детей — будущих президентов и премьеров, министров и законодателей, элиту реформированной России.
— Как думаешь, Шмидт сделает всё, как надо, или свалит за рубеж? — обратился он к сидящему за рулём помощнику. На самом деле, задал вопрос самому себе. — Вид у него был какой-то растерянный. Если и останется в своём родном Фонде, вполне может предупредить Белову или её законного мужа… Как бы мы с тобой не прокололись.
— Никуда не денется! — уверенно ответил Олег. — Свалить побоится, предать — тем более. Будет работать.
Игорь Леонидович пожал плечами. Шмидт — далеко не трус. Скорее, наоборот, сильный, волевой человек. Надумает бежать — ничто его не остановит: ни подписка о сотрудничестве с органами, ни получаемый за негласную информацию гонорар. Единственно, что может его удержать — любовь к женщине. К Ольге Беловой. А как она относится к любовнику. Терпит его по причине отсутствия более достойного партнёра или тоже любит.
В чём только не приходится копаться ради познания истины? Введенский брезгливо поморщился. Он понимал, что копание в дерьме — обязательное занятие сотрудников уголовного розыска и службы безопасности, без этого не узнаешь истины…
— Погоди, ты куда рулишь?
Как это куда? В Интернат.
— Сплошные провидцы вокруг. То Хохлов изобретает, то ты догадываешься, — недовольно пробурчал генерал.
На самом деле, он притворялся недовольным. Ибо умение разгадывать головоломки — непременное качество настоящего оперативника. Без этого он — пустышка, бездумная — «чего изволите?» — принадлежность службы безопасности государства…
Интернат, теплица для выращивания российской элиты, охранялся не хуже объектов первой категории — ракетных баз или президентского бункера. Введенский слышал, что задействована целая дивизия внутренних войск с бронетехникой и с мудрёной электроникой — просматривающей и прослушивающей всю территорию заведения.
Дивизия — явное преувеличение, а вот полк — вполне возможно.
Развалины главного корпуса скрыты за высоким забором из алюминиевых панелей. Нельзя травмировать неустойчивую психику воспитанников видом искорёженных взрывом конструкций здания, мешанины из дерева и железобетона. За забором работает кран, ползает бульдозер, из ворот выезжают гружённые самосвалы.
Возле подъезда второго корпуса стоят два офицера и два автоматчика. Поодаль — бронетранспортер. Второй рубеж охраны — первый встретил посетителей возле ворот. Внимательно изучив предъявленные удостоверения, офицеры откозыряли и пропустили генерала и майора ФСБ в здание.
Следующая проверка — в приёмной директора интерната. Секретарь в цивильном костюме, но с военной выправкой, бегло просмотрел документы, кому-то позвонил — скорей всего, в управление. Убедившись в том, что посетители действительно служат в ФСБ, он вежливо поклонился и предупредительно открыл дверь, оббитую кожей.
Директор, худощавый, подвижный мужчина пенсионного возраста, с профессорской бородкой, с глазами-буравчиками и в старомодном пенсне, чудом не спадающем с интеллигентного носа, встретил генерала без особой радости. Видно надоели ему проверяющие и контролирующие. Почему-то деятельность его предшественницы, мадам Шубиной, проверяли намного меньше. Или пользовалась полным доверием администрации Президента, или её оберегал создатель и куратор Интерната господин Зорин?
— Чем обязан? Простите, не знаю, как вас величать?
— Игорь Леонидович, — доброжелательно представился Введенский. — Мне хотелось бы побеседовать с одним из ваших воспитанников.
«Профессор» поправил узел галстука, пожевал сухими губами. Будто дегустировал слова генерала. Как и все чиновники, он побаивался всевозможных просьб, подозревал, что они направлены против него лично. С целью столкнуть с занимаемого кресла.
С кем именно?
С Ваней Беловым.
Очередная пятиминутная «дегустация». Введенскому показалось, что глаза — буравчики, уже просверлили отверстия в его лбу и вот-вот доберутся до каких-то не существующих злодейских замыслов.
— Есть проблемы?
— К сожалению, они присутствуют всегда, — безулыбчиво пошутил директор. — Видите ли, уважаемый Игорь Леонидович, мои воспитанники — легкоранимые дети, с еще неустойчивой психикой. Поэтому, прошу вас назвать тему предстоящей беседы. Или, в крайнем случае, позволить мне присутствовать…
Игорь Леонидович подавил невольное раздражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64