Отказываться от продолжения слежки он не собирался, непонятные события только подстегнули охотничий азарт.
Романов думал увидеть в квартире бизнесмена если не шикарную, то, во всяком случае, приближенную к шику обстановку. Этакую выставку богатства и благополучия. Вместо этого — скромная по бизнесменовским меркам четырехкомнатная квартирка, обставленная древней полированной мебелью. В стенке — не «панасоник», а отечественный «рубин». Повсюду — книги. Толстенные тома энциклопадии, полные собрания сочинений зарубежных и российских авторов, какие-то брошюры и сшивки.
— Люблю чтиво, — добродушно улыбался Сидякин, словно издеваясь над своим несовременным хобби. — Захочется взбодриться — бери забористый боевик, успокоиться — читай Льва Толстого или Фенимора Купера… Нет, не то — Купер тоже изрядно будоражит нервишки. С удовольствием читаю Фрейда. Недавно осилил Карнеги…
Хозяин квартиры ласково поглаживал переплеты книг, некоторые листал. А Романов все больше и больше удивлялся. Вот пошло времячко — ворюги и бандиты читают и перечитывают классиков, интересуются психологическими опусами!
А почему, собственно, он решил, что хозяин — бандит? На лбу не написано, соответствующее досье не заведено, протоколы допросов свидетелей и пострадавших отсутствуют. Обычные подозрения — не основание для обвинения…
— Еще как любит! Так увлекается, что о жене забывает!
В комнату не вошла — вплыла изящная женщина. Распущенные по плечам белокурые волосы, большие голубые глаза, мягкий овал лица. По внешности — не больше двадцати пяти лет. И от подобной прелести немолодой муж сбегает к любовнице?
— А вот это уже непростительно! — вежливо наклонив голову, возмутился Романов. — Женщины, там более, такие прелестные, как вы, заслуживают обожания… Романов Роман Борисович, — представился он.
— Надежда Ларионовна, — улыбнувшись, отрекомендовалась женщина. — К сожалению, рыцарские времена канули в Лету, мужчины больше заняты не любовью — бизнесом… Прошу к столу!
Сидякина далека от образа домашней хозяйки, скорее похожа на повелительницу. К ней то и дело обращается белофартучная служанка, ее распоряжения принимает черноусый повар, мастерство которого расхвалил хозяин. Она отвечает короткими фразами-приказаниями или легкими жестами ручкой, украшенной кольцами и перстнями.
Стол в столовой напоминает сказки Шехерезады. Посредине на блюде дремлет, обложенный зеленью и отварным картофелем, жаренный поросенок. Кажется, вот-вот захрюкает. По бокам его конвоируют две глубоких салатницы с вычурно украшенными винегретами и малосольными огурчиками. Яйца, заполненные красной и черной икрой, перепелки с распростертыми крыльями, огромный осетр…
Всего не перечесть! Привыкнув к холостяцкому меню, Романов глотал слюну. Старался быть равнодушным, но это плохо ему удавалось. Желудок подавал сигналы бедствия.
— Скорей за стол! — повторила хозяйка. — Не то оголодавший гость в обморок упадет… Итак, Ефимушка, займи место во главе. Я, по праву супруги, сяду по левую от тебя руку — ближе к сердцу, Роман Борисович — по правую.
Когда мужчины послушно заняли назначенные места, служанка наполнила рюмки коньяком, фужеры — удивительно приятным рубинового цвета охлажденным капитком. Отошла в сторону, по деревенски спрятала руки под фартук и принялась бдительно наблюдать за процессом насыщения. Не опустели ли фужеры и рюмки, не пора ли подлить? Хватает ли холодных закусок — на кухне в ожидании стоят новые, еще более экзотические?
Надежда Ларионовна подняла свою рюмку.
— Вообще-то, при провозглашении тоста положено вставать, но, надеюсь, вы извините слабую женщину, — Сидякин и Романов дружно закивали: конечно, прощаем, что за китайские церемонии! — Ефим рассказал мне о героическом вашем поступке во время покушения… Именно, героическом, прошу не спорить!… Поэтому я хочу первый тост поднять за вас. Вы не только спасли жизнь моего мужа, но и показали, что даже в наше скорбное время есть место для подвигов. Дай вам Бог здоровья, счастья и успехов.
Высокопарные выражения, подкрепленные взглядами, заполненными сдерживаемыми слезами, не казались приторными или притворными. В них чувствовалось искренное волнение. И все же Романову было почему-то неприятно. Может быть, потому, что мало ему в жизни довелось слушать похвал, зато выговоров и грубостей — сверх головы?
— Вы преувеличиваете мои скромные заслуги, — запротестовал Роман, поставив на стол опорожненную рюмку. — Любой честный человек поступил бы так же…
— Жена не преувеличивает, а преуменьшает, — горячо запротестовал хозяин. — Что же касается современного «честного человека», то он, вместо того, чтобы поспешить на помощь, удрал бы в подъезд… Хочу тоже произнести тост… Лариса, рюмки пустые!
Служанка поспешила выполнить приказание хозяина.
— Никаких тостов, Ефим! Ты, что, хочешь споить Романа Борисовича? Закусывайте… Разрешите предложить гуся с яблоками?… Лариса, ты слышишь?
Закусывание микроскопической дозы коньяка длилось минут десять. Не успел Романов расправиться с солидным куском гуся, тарелку убрали, на ее месте возникла чистая с поросенком. Потом — заливная рыба. Пирог с мясом. Вкуснейший винегрет. Яйца со сливочным маслом и икрой.
— Вы, Роман Борисович, — удивительно симпатичный человек, — провозгласил бизнесмен, подняв наполненную служанкой рюмку. — И мне, признаюсь, не хочется, чтобы наши с вами отношения ограничились этим застольем. Мой дом всегда ваш дом!
Он потянулся к новому другу для объятия, Романов ограничился рукопожатием. Надежда Ларионовна приложила к сухим глазам сложенный носовой платочек. Сценка из сентиметнальной трагикомедии!
— Вы не представляете, сколько я пережила с тех пор, как Ефим решил баллотироваться в Думу! — Романов насторожился. На подобии кота возле приоткрытой норки, из которой выглянула острая мышинная головка. — Письма с угрозами, странные телефонные звонки, подозрительные личности возле дома… И в заключении — попытка зверского покушения… Ни за что не успокоюсь до тех пор, пока муж не откажется от предвыборных баталий!
— Вы думаете…
— Уверена! Более подробно вас проинформирует супруг…
После завершения торжественного застолья хозяйка пригласила мужчин в гостиную. Для отдыха и доверительной беседы. Романов был уверен — речь пойдет о защите будущего депутата от новых покушений.
Телохранители показали свою непригодность, Романов — наоборот. Неужели бизнесменовская семейка начнет сватать частного детектива, сооблазнять большими деньгами? Как бы его отказ не трансформировал дружеские отношения в прямую противоположность.
Когда вошли в гостиную и хозяева разместились в глубоких креслах, Романов остался стоять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Романов думал увидеть в квартире бизнесмена если не шикарную, то, во всяком случае, приближенную к шику обстановку. Этакую выставку богатства и благополучия. Вместо этого — скромная по бизнесменовским меркам четырехкомнатная квартирка, обставленная древней полированной мебелью. В стенке — не «панасоник», а отечественный «рубин». Повсюду — книги. Толстенные тома энциклопадии, полные собрания сочинений зарубежных и российских авторов, какие-то брошюры и сшивки.
— Люблю чтиво, — добродушно улыбался Сидякин, словно издеваясь над своим несовременным хобби. — Захочется взбодриться — бери забористый боевик, успокоиться — читай Льва Толстого или Фенимора Купера… Нет, не то — Купер тоже изрядно будоражит нервишки. С удовольствием читаю Фрейда. Недавно осилил Карнеги…
Хозяин квартиры ласково поглаживал переплеты книг, некоторые листал. А Романов все больше и больше удивлялся. Вот пошло времячко — ворюги и бандиты читают и перечитывают классиков, интересуются психологическими опусами!
А почему, собственно, он решил, что хозяин — бандит? На лбу не написано, соответствующее досье не заведено, протоколы допросов свидетелей и пострадавших отсутствуют. Обычные подозрения — не основание для обвинения…
— Еще как любит! Так увлекается, что о жене забывает!
В комнату не вошла — вплыла изящная женщина. Распущенные по плечам белокурые волосы, большие голубые глаза, мягкий овал лица. По внешности — не больше двадцати пяти лет. И от подобной прелести немолодой муж сбегает к любовнице?
— А вот это уже непростительно! — вежливо наклонив голову, возмутился Романов. — Женщины, там более, такие прелестные, как вы, заслуживают обожания… Романов Роман Борисович, — представился он.
— Надежда Ларионовна, — улыбнувшись, отрекомендовалась женщина. — К сожалению, рыцарские времена канули в Лету, мужчины больше заняты не любовью — бизнесом… Прошу к столу!
Сидякина далека от образа домашней хозяйки, скорее похожа на повелительницу. К ней то и дело обращается белофартучная служанка, ее распоряжения принимает черноусый повар, мастерство которого расхвалил хозяин. Она отвечает короткими фразами-приказаниями или легкими жестами ручкой, украшенной кольцами и перстнями.
Стол в столовой напоминает сказки Шехерезады. Посредине на блюде дремлет, обложенный зеленью и отварным картофелем, жаренный поросенок. Кажется, вот-вот захрюкает. По бокам его конвоируют две глубоких салатницы с вычурно украшенными винегретами и малосольными огурчиками. Яйца, заполненные красной и черной икрой, перепелки с распростертыми крыльями, огромный осетр…
Всего не перечесть! Привыкнув к холостяцкому меню, Романов глотал слюну. Старался быть равнодушным, но это плохо ему удавалось. Желудок подавал сигналы бедствия.
— Скорей за стол! — повторила хозяйка. — Не то оголодавший гость в обморок упадет… Итак, Ефимушка, займи место во главе. Я, по праву супруги, сяду по левую от тебя руку — ближе к сердцу, Роман Борисович — по правую.
Когда мужчины послушно заняли назначенные места, служанка наполнила рюмки коньяком, фужеры — удивительно приятным рубинового цвета охлажденным капитком. Отошла в сторону, по деревенски спрятала руки под фартук и принялась бдительно наблюдать за процессом насыщения. Не опустели ли фужеры и рюмки, не пора ли подлить? Хватает ли холодных закусок — на кухне в ожидании стоят новые, еще более экзотические?
Надежда Ларионовна подняла свою рюмку.
— Вообще-то, при провозглашении тоста положено вставать, но, надеюсь, вы извините слабую женщину, — Сидякин и Романов дружно закивали: конечно, прощаем, что за китайские церемонии! — Ефим рассказал мне о героическом вашем поступке во время покушения… Именно, героическом, прошу не спорить!… Поэтому я хочу первый тост поднять за вас. Вы не только спасли жизнь моего мужа, но и показали, что даже в наше скорбное время есть место для подвигов. Дай вам Бог здоровья, счастья и успехов.
Высокопарные выражения, подкрепленные взглядами, заполненными сдерживаемыми слезами, не казались приторными или притворными. В них чувствовалось искренное волнение. И все же Романову было почему-то неприятно. Может быть, потому, что мало ему в жизни довелось слушать похвал, зато выговоров и грубостей — сверх головы?
— Вы преувеличиваете мои скромные заслуги, — запротестовал Роман, поставив на стол опорожненную рюмку. — Любой честный человек поступил бы так же…
— Жена не преувеличивает, а преуменьшает, — горячо запротестовал хозяин. — Что же касается современного «честного человека», то он, вместо того, чтобы поспешить на помощь, удрал бы в подъезд… Хочу тоже произнести тост… Лариса, рюмки пустые!
Служанка поспешила выполнить приказание хозяина.
— Никаких тостов, Ефим! Ты, что, хочешь споить Романа Борисовича? Закусывайте… Разрешите предложить гуся с яблоками?… Лариса, ты слышишь?
Закусывание микроскопической дозы коньяка длилось минут десять. Не успел Романов расправиться с солидным куском гуся, тарелку убрали, на ее месте возникла чистая с поросенком. Потом — заливная рыба. Пирог с мясом. Вкуснейший винегрет. Яйца со сливочным маслом и икрой.
— Вы, Роман Борисович, — удивительно симпатичный человек, — провозгласил бизнесмен, подняв наполненную служанкой рюмку. — И мне, признаюсь, не хочется, чтобы наши с вами отношения ограничились этим застольем. Мой дом всегда ваш дом!
Он потянулся к новому другу для объятия, Романов ограничился рукопожатием. Надежда Ларионовна приложила к сухим глазам сложенный носовой платочек. Сценка из сентиметнальной трагикомедии!
— Вы не представляете, сколько я пережила с тех пор, как Ефим решил баллотироваться в Думу! — Романов насторожился. На подобии кота возле приоткрытой норки, из которой выглянула острая мышинная головка. — Письма с угрозами, странные телефонные звонки, подозрительные личности возле дома… И в заключении — попытка зверского покушения… Ни за что не успокоюсь до тех пор, пока муж не откажется от предвыборных баталий!
— Вы думаете…
— Уверена! Более подробно вас проинформирует супруг…
После завершения торжественного застолья хозяйка пригласила мужчин в гостиную. Для отдыха и доверительной беседы. Романов был уверен — речь пойдет о защите будущего депутата от новых покушений.
Телохранители показали свою непригодность, Романов — наоборот. Неужели бизнесменовская семейка начнет сватать частного детектива, сооблазнять большими деньгами? Как бы его отказ не трансформировал дружеские отношения в прямую противоположность.
Когда вошли в гостиную и хозяева разместились в глубоких креслах, Романов остался стоять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126