Поцелуй, если сильное прижимание мужских губ к девичьим можно назвать поцелуем, длился очень долго. По мнению Карпа — минуты, девушка с досадой подумала: слишком долго. Легким толчком она восстановила прежнее расстояние, тихо, очень тихо, проговорила, на первый взгляд, наивные слова, которые не раз слышала по радио.
— Женишься?
Будто поцелуй обязывает парня завтра же утром прикатить к дому невесты на такси с разноцветными воздушными шариками и торжественно повезти ее в ЗАГС.
— Обязательно! — горячо ответил Карп, уже без опаски обняв девушку за талию и потянувшись за вторым поцелуем. — Завтра же подадим заявление. А сегодня я поговорю с мамой…
— А ты без мамочки что-нибудь делаешь? Уже и аттесат зрелости в кармане и студенчество — рукой подать, а ты все еще советуешься и спрашиваешь разрешения. Будь ты, наконец, мужчиной, ведь мы с тобой — взрослые, свободные люди, стоит ли спрашивать позволения создать семью? Правда, ты даже целоваться толком не можешь — какой из тебя мужчина?
Обычно равнодушная ко всему, что делается вокруг нее, Наташа была необычно раздраженной. Неожиданно она закинула руки на шею Карпа, прижалась к нему грудью и несколько раз прикоснулась приоткрытыми губками к его губам. Так нежно и призывно, что у парня дух захватило.
— Вот так надо, — отстранившись, без малейшего намека на волнение, удовлетворенно произнесла она. — А ты только больно делаешь и — все… Никаких завтра или послезавтра не будет, поступим в институт, переселимся в общежитие и там сыграем комсомольскую свадьбу. Понятно?
Сказать, что он собирается жить с мамой, что ни в какие общежития переселяться не будет — вызвать град очередных обидных насмешек. Поэтому Карп промолчал, не сказал ни «да», ни «нет». В конце концов, до института еще далеко — не меньше нескольких месяцев, мало ли что за это время произойдет.
Матери он ничего не сказал, но та и без слов все поняла. Кажется, сын превращается из мальчишки в зрелого мужчину. Интересно, как выглядит будущая ее невестка, что она из себя представляет, что связывает молодых людей — настоящее чувство или мимолетная страсть? Дай Бог, чтобы у сына сложилась настоящая семья, чтобы он не получил болезненных синяков, которые так травмируют молодую, неокрепшую душу человека.
Секретов, недоговоренностей у матери и сына не существовало, она даже поведала ему сокровенное — историю знакомства с мужем и их скромной свадьбы. Поэтому молчаливая отрешенность Карпа больно ранила ее. Но настаивать, выспрашивать она считала унизительным не столько для себя, сколько для сына. Захочет, посчитает нужным — сам расскажет.
Клавдия невольно вспомнила свою первую брачную ночь в объятиях Семки и привычно всплакнула…
— В гости поедем на такси, — торжествнно провозгласила Клавдия после обеда. — Звонила Михаилу, тот пригласил на ужин. Правда, поколебался, знает ведь о чем пойдет разговор… Странно?
Занятый мыслями о вчерашнем свидании с Наташей Карп не ответил. Стыдно за равнодушие к памяти погибшего отца, к переживаниям матери, но ничего сделать с собой парень не мог — все заслонили девичью губки и прижавшиеся к его груди упругие холмики.
— Болезненный вид у тебя, Карпуша, — заволновалась Клавдия. — Уж не заболел ли, избави Бог? Давай измерим температуру?
— Ничего страшного, мама, просто читал почти до утра, вот и расквасился… А у твоего полковника будет еще кто-нибудь из ветеранов? — неумело попытался он переключиться на менее больную тему. — Или только мы с тобой?
— Только мы… Все же, температуру измерь — не помешает, — стояла на своем Клавдия. — И прими, пожалуйста, поливитамины — весна, экзамены — какое здоровье выдержит?
Спорить с матерью бесполезно. Насмотревшись в своей поликлинике на несчастных больных, она машинально примеряет все их болячки к сыну и, соответственно, пичкает его лекарствами. Пришлось улечься на диван, сунуть подмышку градусник, отправить в рот таблетку поливитаминов. Хорошо еще, не горькую успокоительную микстуру.
Клавдия устроилась в покойном кресле рядом с диваном, надела очки и принялась за газету. Ничего нового, тем более, интересного, но издавна, со времен комсомольской юности, вошло в привычку газетное чтиво.
Карп лежал в полузабытьи. Он действительно ночь провел без сна, но не потому, что увлекся чтением недавно купленного Геродота — мечтал о совместной жизни с Наташей.
Мать осторожно вытащила из сыновьей подмышки теплый градусник, посмотрела, удовлетворенно кивнула. Температура нормальная, можно не беспокоиться. И снова взялась за газету.
— Что, мама, пора ехать? — не открывая глаз, спросил Карп. — Извини, задремал.
— Спи, сынок, есть еще время.
Разбудила Клавдия сына в половине пятого. На спинке стула висит вычищенный и отглаженный светлый пиджак, на нем — белоснежная рубашка с розовыми крапинками, на кресле — тоже наглаженные брюки. Мать одета значительно скромней — черная удлиненная юбка и светлокоричневая блузка. На шее — монисто, когда-то подаренное мужем.
— Оделась бы понарядней, — недовольно бросил Карп, поспешно одеваясь.
— Есть же у тебя праздничные платья и костюмы? Подкрась губы, почерни бровки — пусть все видят, какая ты у меня красавица! А то поглядит твой фронтовой побратим на боевую подругу и подумает — замухрышка.
— Мне и так хорошо, — вынужденно усмехнулась Клавдия. — Ни к чему красоваться, пусть принимают такой, какая есть… Готов, критик? Тогда поехали.
Подхватила хозяйственную сумку, без которой из дому не выходит, и открыла дверь на лестничную площадку. Карп хотел было отобрать сумку — куда там, не разрешила. Дескать, не дело мужикам таскать бабьи причиндалы, они должны гордо вышагивать рядом, охраняя и воодушевляя слабый пол.
— Взяла бы вместо этого чудища, — Карп пренебрежительно ткнул пальцем в далеко не новую сумку, — черную лакированную сумочку…
— В сумочку бутылка с закуской не влезут, — выходя из подъезда, ответила женщина,
— Какая еще бутылка?
— Водка. Разве ты хочешь, чтобы Нечитайло посчитал нас бедняками? Нет уж, милый, такого никогда не будет!
Клавдия рассердилась. Нехватает еще, чтобы бывший начштаба батальона посчитал жену своего комбата несчастненькой, забитой, считающей в потертом кошельке копейки!
Отошла она только в такси. Примирительно улыбнулась, ласково погладила руку сына.
— Вот, что хочу сказать напоследок, сынок: никогда ни перед кем не склоняй головы, как говаривал твой отец, держи хвост пистолетом… Ладно, повзрослеешь — сам поймешь… У Нечитайло будешь говорить ты — я ему уже успела приесться. По праву сына предательски убитого капитана. О чем — мы с тобой уже обговорили. Нужно, чтобы упрямый до невозможности Мишка вспомнил всех, кто в тот злосчастный день находился поблизости от комбата… Понимаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126