— Пазур не был идиотом. И человек там у вас, в Москве, как я понимаю, тоже. Деньги, полученные ценой того, что твоя жизнь и жизнь твоих близких отныне всегда будет подвергнута опасности, принесут мало радости. Они должны были обезопасить себя. И, судя по вашей активности, они это сделали.
Профессор наклонился вперёд.
— На одном из складов находится компромат. Не обычная грязь, а что-то весьма серьёзное, убойной силы. Нечто такое, в чем кровно заинтересованы как вы, так и ваши противники. Следовательно, это должно касаться вашей главной фигуры. Человека, на которого вы делаете ставку. Ведь так?
Управляющий моргнул. Профессор смотрел на него, не отрывая взгляда.
Сопение молодых людей по бокам стихло. Тишина была такая, что пролети муха — это показалось бы воем реактивного снаряда.
— То, что находится там, может погубить Юрия Константиновича Саранова. А вместе с ним и все ваше движение, — тихо закончил Войцех Казимирович.
Управляющий смотрел на него с каменным выражением на лице. У Профессора появилось ощущение, что сейчас он выхватит пистолет и всадит несколько зарядов ему в голову, а затем с остервенением будет посылать пулю за пулей в его труп, пока не опустошится обойма. Но вместо этого тот поправил галстук. И произнёс:
— Вы очень сообразительный человек, пан Рушинский. Впрочем, я заметил это ещё раньше по тому, как вы удачливо избегали нашей встречи. Теперь вы понимаете, почему мы должны были идти на столь крайние меры по обеспечению секретности и прибегать к отвлекающим манёврам вроде фиктивной вспышки заражения в вашем регионе? Но вот в одном вы не правы.
— Да? В чем же это?
— Вы слишком узко смотрите на вещи. Вы уж не обижайтесь, господин «вокзальный», но это так. Даже если что-то произойдёт с Юрием Константиновичем Сарановым, партию это не уничтожит. Безусловно, это отбросило бы нас на несколько лет назад, многое пришлось бы начинать сначала. И это особенно тяжело сейчас, когда мы в двух шагах… да каких двух, мы уже практически у цели! Этот выскочка, который занимает ещё пост президента, не имеет никаких шансов. Победа уже практически наша. Но даже если бы произошло обратное и мы потеряли такую фигуру, как Саранов, это лишь замедлило бы наше продвижение. Но остановить?
Нет, — Управляющий покачал длинным тонким пальцем. — Вот так-то, дорогой мой.
Профессор усмехнулся. Как все-таки эти люди верят в свою непогрешимость и право творить историю. И как они уверены, что история простит все то грязное, подлое и кровавое, что они совершают.
Управляющий с победным видом взглянул на часы.
— Что же это ваш друг не звонит? Все сроки уже прошли.
— Следовательно, ваши люди не выполняют условия нашего договора, — сказал Войцех Казимирович.
— Мои люди всегда выполняют приказания, — резко поправил его Управляющий.
— Вашего Сергея выпустили там, где вы сказали, и все. Никакого наблюдения, ничего. А если он решит скрыться, так и не позвонив?
— Не решит, — твёрдо ответил Профессор. — Не беспокойтесь.
— Ой ли? А вы случайно не идеалист, пан Рушинский? Вы считаете, что если поступаете благородно, то и другие будут поступать с вами так же, верно? Вот зачем вы сейчас вернулись? Ведь могли же бежать, спасти себя, а вы вернулись.
Зачем? Из-за этого человека?
— Нет, — ответил старик. — Я вернулся, чтобы убить тебя, сволочь.
ПОГРАНИЧНИК. ГОРЬКИЙ ВОЗДУХ СВОБОДЫ
Приземистый темно-бордовый «Опель» остановился у самой кромки тротуара, чуть не выехав на неё своими широкими колёсами.
Человек-рыба, сидевший рядом с водителем, повернулся к Сергею и протянул телефонную карточку:
— Вот. Позвонишь из ближайшего автомата, только не тяни, а то твоего поляка начнут прессовать по полной программе. И не бойся, с тобой ничего не случится. Шеф приказал отпустить тебя, так что благодари судьбу. Но запомни, о том, что случилось за последние дни, — никому. Ни словом, ни намёком. Даже девке своей ночью, под одеялом, на ухо. Понял?
Крутин не ответил, а лишь молча взял карточку.
— Давай, — ткнул Сергея кулаком в шею быкообразный Валера, который сидел рядом с ним на заднем сиденье. — Проваливай.
Крутин продолжал сидеть, не двигаясь. Открывать дверцу автомобиля одной рукой, да ещё левой, занятие неудобное, а корячиться на глазах у этих выродков ему не хотелось.
— Ну, ты… — опять начал Валера.
— Выпусти его, — приказал человек-рыба.
Валера возмущённо фыркнул, но возражать не посмел. Сопя, выбрался из автомобиля, обошёл его и распахнул дверку со стороны Сергея. Крутин, не глядя на него, вышел на тротуар и пошёл прочь, так ничего и не сказав на прощание своим провожатым. Да и что он мог им сказать? С простреленным плечом и без оружия.
Плечо между тем давало о себе знать. Не то чтобы оно сильно болело, но от слабости Сергей еле передвигал ноги. А может, это было не из-за плеча, а из-за той гадости, которой его накачал Трофимович. Крутин шёл по бульвару, как квёлая лошадь, едва переставляя ноги, и следил за тем, чтобы не упасть где-нибудь по пути.
«Опель» между тем, рыкнув мотором, влился в общий поток машин и исчез прочь из поля зрения. Пока, насколько мог судить Крутин, слежки за ним не было.
Сергей потихоньку брёл по направлению к торговому центру и наблюдал за окружавшими его людьми. Прошёл мимо толкавшихся на небольшом пятачке у автобусной остановки, миновал шеренгу киосков с пёстрыми витринами, зашёл внутрь торгового центра, обошёл все три его этажа, заглядывая в каждый отдел, вышел наружу и ещё раз, для уверенности, обогнул квартал. Слежки не было. В любом случае людей из Конторы он не чувствовал. Но на всякий случай Крутин прошагал ещё два квартала вперёд, решив звонить от центрального филиала «Сибнефтегаз-банка».
Милиции на улицах было ещё больше, чем в предыдущие дни. Такое впечатление, что половина населения переоделась в милицейскую форму. Потом Сергей вспомнил, как Профессор говорил, что в газетах писали, будто к ним направили оперативные отряды МВД из других областей. Для поддержания порядка. А интересно, сколько ещё агентов в штатском бродит по улицам? Может быть, в городе гражданского населения совсем не осталось?
Крутин невесело усмехнулся, представив себе эту картину. Город, наводнённый военными, милицией и спецагентами, в котором нет ни одного жителя.
Изгиб фантазии больного художника. Вымысел, который неожиданно приблизился к реальности. Сюда бы беднягу Босха, то-то бы родилось ещё одно видение картин ада.
Ноги Сергея все сильнее дрожали и подгибались. Крутин почувствовал, что ещё немного — и ослабевшие конечности сдадутся и он рухнет здесь, прямо посреди тротуара, как кисейная барышня. И сразу привлечёт к себе внимание общественности, а особенно той её части, которая именно и высматривает необычные происшествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106