И в этот момент хитроумный Одиссей, царь Итаки, предложил план последней попытки.
* * *
Пока Илион праздновал, ахейский флот под прикрытием темноты вновь подошел к берегу. Ахейцы гребли изо всех сил, спеша к городу от соседнего острова Тенедос, на котором укрывались весь день. Корабли шли на свет сигнального костра, разожженного коварным Синоном. Добравшись до берега, ахейцы направились через равнину к стенам города. Они несли с собой громадное бревно на петлях из плетеных веревок.
Стояла очень темная, безлунная ночь. Ахейцы смогли незамеченными подойти к воротам на сотню ярдов. Разведчики под началом Одиссея проползли мимо громадного, похожего на коня сооружения к самым воротам.
Наверху, в караульной башне, Синон убил двух задремавших стражников. Он не собирался сам открывать ворота: требовалось по крайней мере восемь сильных мужчин, чтобы поднять огромный деревянный брус, замыкавший тридцатифутовые створки. Вместо этого он негромко крикнул Одиссею:
– Стражники мертвы. Все в городе пьяны или спят. Самое время ломать ворота.
Одиссей быстро отдал приказ. Воины, несшие громадное бревно, приподняли его передний конец и положили на небольшую наклонную площадку, ведущую во внутреннюю часть коня. Пока одни воины толкали бревно снизу, другие забрались наверх и втащили бревно под остроконечную крышу. Затем подняли на веревочных петлях, пока оно не оказалось подвешенным в воздухе. О чем не смогли догадаться дарданы, так это о том, что конь, придуманный Одиссеем, был вовсе не конем, а тараном.
Воины внутри тарана оттянули бревно назад, насколько смогли, и резко толкнули вперед.
Конец бревна, окованный прочной бронзой, ударил по деревянной створке ворот с глухим стуком. Ворота в четыре фута толщиной вздрогнули в петлях, но не открылись. Ахейцы снова и снова били в них тараном. С каждым ударом от ворот летели щепки, но прочное дерево не поддавалось. Ахейцы опасались, что кто-нибудь из дарданов услышит грохот, выглянет за стену, увидит перед воротами вражеское войско и разбудит отсыпающихся после преждевременного праздника воинов. Вверху на стене Синон тоже держался настороже и следил, не встревожил ли грохот тарана кого-то из горожан. Но те, кто еще не спал, похоже, приняли его за отдаленный гром.
Ахейцам начало уже казаться, что их усилия ни к чему не приведут, как вдруг створка ворот, не выдержав, соскочила с одной из петель. Одиссей вместе со своими разведчиками присоединился к воинам внутри тарана для последнего могучего усилия. Он обхватил бревно руками и присоединил к его движению силу своих мускулов. Воины вложили в удар окованного бронзой бревна всю свою силу.
Поначалу казалось, что ничего не происходит. Но затем у ахейцев перехватило дыхание: створка ворот осела на оставшейся петле, а через несколько мгновений с печальным стоном завалилась внутрь цитадели и, тяжело громыхнув, упала на вымощенный камнем двор.
Как изголодавшиеся волки, с сумасшедшим воем ворвались ахейские воины в Илион, непреодолимым потоком затопили улицы города. Разочарование, накопившееся за десять недель бесконечных битв, единственным результатом которых была гибель товарищей, вырвалось наружу свирепой жаждой крови. Никто не мог считать себя в безопасности от ударов их мечей и копий. Ахейцы врывались в дома, разя налево и направо. Они убивали мужчин, забирали ценности, уводили женщин и детей, а затем жгли все, что осталось.
Прекрасная Кассандра вбежала в храм, считая, что там, под защитой храмовых стражей, она будет в безопасности. Но воин Аякс считал иначе. Он накинулся на Кассандру прямо под статуей богини. Позже в приступе раскаяния он бросился на собственный меч и погиб.
Воины Илиона в ту ночь не могли сравниться со своими врагами. Спотыкаясь, еще не придя в себя, поднимались они со своих постелей и оказывали лишь слабое сопротивление. Их убивали на месте. Никто не мог противостоять яростному напору ахейцев. Ничто не могло сдержать волну разрушения. Улицы стали красными от потоков крови. Окруженные дарданы сражались, падали и испускали дух, накрытые темным пологом смерти. Мало кому посчастливилось умереть, не увидев, как пылают их дома и уводят в полон их близких, не услышав криков своих женщин и плача детей, сопровождаемого воем тысяч городских собак.
Царь Приам, его служители и стража были безжалостно перебиты. Его жену Гекубу ждала участь рабыни. Царский дворец был разграблен. Сокровища, золото с колонн и потолков, красивые занавеси и золоченую мебель – все вынесли ахейцы, прежде чем предать великолепный прежде дворец огню.
Каждый ахейский меч, каждое ахейское копье в этот день напились крови. Ахейцы вели себя как стая волков в овечьем загоне. Они не щадили даже стариков и старух, слишком испуганных или слабых, чтобы убежать. Воины убивали их, как кроликов.
Один за другим герои-дарданы падали убитыми, и наконец не осталось никого, кто мог бы поднять копье против ахейцев, опьяненных кровью. В горящих домах города остались только тела тех, кто пал, пытаясь с оружием в руках защитить свои пожитки и близких.
Союзники дарданов – фракийцы, ликийцы, киконийцы и мизинцы – сражались храбро, но были быстро опрокинуты ахейцами. Амазонки – храбрые девы-воительницы, сражавшиеся вместе с войском Илиона, – ответили ударом на удар и унесли с собой в царство теней немало ненавистных захватчиков, но и их в конце концов перебили.
В городе уже горел каждый дом, каждая хижина, а ахейцы все никак не могли успокоиться. Они грабили и убивали, будто лишившись разума. Казалось, жуткое зрелище никогда не прекратится.
Наконец ахейцы, утомившись от этой кровавой оргии, начали покидать пылающий город. Они несли на плечах трофеи и гнали к своим судам живую добычу – рабов. Женщины, лишившиеся разума от скорби по убитым мужьям, жалобно выли и вели за собой своих детей к кораблям победителей. Они знали, что впереди их ждет ужасное будущее – рабство в чужеземных странах. Так было принято в то жестокое время, и, хоть такие обычаи и отвратительны, со временем женщины смирятся со своей судьбой. Некоторые из них позже станут женами своих поработителей, будут рожать им детей, их жизнь будет долгой и плодотворной. Другие умрут рано, не выдержав издевательств и оскорблений. О судьбе их детей никаких сведений не сохранится.
Войско ахейцев ушло, но в городе продолжали умирать люди. Многие из тех, кто сумел избегнуть меча, гибли теперь в пламени горящих домов. Рушились пылающие потолочные балки, погребая под собой зазевавшихся. Пламя огромного пожара стояло над людским горем и суетой, бросая вверх высокие крутящиеся столбы искр. Низкие облака, плывущие с моря, казались красно-оранжевыми. Подобные зверства в истории человечества повторялись не однажды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
* * *
Пока Илион праздновал, ахейский флот под прикрытием темноты вновь подошел к берегу. Ахейцы гребли изо всех сил, спеша к городу от соседнего острова Тенедос, на котором укрывались весь день. Корабли шли на свет сигнального костра, разожженного коварным Синоном. Добравшись до берега, ахейцы направились через равнину к стенам города. Они несли с собой громадное бревно на петлях из плетеных веревок.
Стояла очень темная, безлунная ночь. Ахейцы смогли незамеченными подойти к воротам на сотню ярдов. Разведчики под началом Одиссея проползли мимо громадного, похожего на коня сооружения к самым воротам.
Наверху, в караульной башне, Синон убил двух задремавших стражников. Он не собирался сам открывать ворота: требовалось по крайней мере восемь сильных мужчин, чтобы поднять огромный деревянный брус, замыкавший тридцатифутовые створки. Вместо этого он негромко крикнул Одиссею:
– Стражники мертвы. Все в городе пьяны или спят. Самое время ломать ворота.
Одиссей быстро отдал приказ. Воины, несшие громадное бревно, приподняли его передний конец и положили на небольшую наклонную площадку, ведущую во внутреннюю часть коня. Пока одни воины толкали бревно снизу, другие забрались наверх и втащили бревно под остроконечную крышу. Затем подняли на веревочных петлях, пока оно не оказалось подвешенным в воздухе. О чем не смогли догадаться дарданы, так это о том, что конь, придуманный Одиссеем, был вовсе не конем, а тараном.
Воины внутри тарана оттянули бревно назад, насколько смогли, и резко толкнули вперед.
Конец бревна, окованный прочной бронзой, ударил по деревянной створке ворот с глухим стуком. Ворота в четыре фута толщиной вздрогнули в петлях, но не открылись. Ахейцы снова и снова били в них тараном. С каждым ударом от ворот летели щепки, но прочное дерево не поддавалось. Ахейцы опасались, что кто-нибудь из дарданов услышит грохот, выглянет за стену, увидит перед воротами вражеское войско и разбудит отсыпающихся после преждевременного праздника воинов. Вверху на стене Синон тоже держался настороже и следил, не встревожил ли грохот тарана кого-то из горожан. Но те, кто еще не спал, похоже, приняли его за отдаленный гром.
Ахейцам начало уже казаться, что их усилия ни к чему не приведут, как вдруг створка ворот, не выдержав, соскочила с одной из петель. Одиссей вместе со своими разведчиками присоединился к воинам внутри тарана для последнего могучего усилия. Он обхватил бревно руками и присоединил к его движению силу своих мускулов. Воины вложили в удар окованного бронзой бревна всю свою силу.
Поначалу казалось, что ничего не происходит. Но затем у ахейцев перехватило дыхание: створка ворот осела на оставшейся петле, а через несколько мгновений с печальным стоном завалилась внутрь цитадели и, тяжело громыхнув, упала на вымощенный камнем двор.
Как изголодавшиеся волки, с сумасшедшим воем ворвались ахейские воины в Илион, непреодолимым потоком затопили улицы города. Разочарование, накопившееся за десять недель бесконечных битв, единственным результатом которых была гибель товарищей, вырвалось наружу свирепой жаждой крови. Никто не мог считать себя в безопасности от ударов их мечей и копий. Ахейцы врывались в дома, разя налево и направо. Они убивали мужчин, забирали ценности, уводили женщин и детей, а затем жгли все, что осталось.
Прекрасная Кассандра вбежала в храм, считая, что там, под защитой храмовых стражей, она будет в безопасности. Но воин Аякс считал иначе. Он накинулся на Кассандру прямо под статуей богини. Позже в приступе раскаяния он бросился на собственный меч и погиб.
Воины Илиона в ту ночь не могли сравниться со своими врагами. Спотыкаясь, еще не придя в себя, поднимались они со своих постелей и оказывали лишь слабое сопротивление. Их убивали на месте. Никто не мог противостоять яростному напору ахейцев. Ничто не могло сдержать волну разрушения. Улицы стали красными от потоков крови. Окруженные дарданы сражались, падали и испускали дух, накрытые темным пологом смерти. Мало кому посчастливилось умереть, не увидев, как пылают их дома и уводят в полон их близких, не услышав криков своих женщин и плача детей, сопровождаемого воем тысяч городских собак.
Царь Приам, его служители и стража были безжалостно перебиты. Его жену Гекубу ждала участь рабыни. Царский дворец был разграблен. Сокровища, золото с колонн и потолков, красивые занавеси и золоченую мебель – все вынесли ахейцы, прежде чем предать великолепный прежде дворец огню.
Каждый ахейский меч, каждое ахейское копье в этот день напились крови. Ахейцы вели себя как стая волков в овечьем загоне. Они не щадили даже стариков и старух, слишком испуганных или слабых, чтобы убежать. Воины убивали их, как кроликов.
Один за другим герои-дарданы падали убитыми, и наконец не осталось никого, кто мог бы поднять копье против ахейцев, опьяненных кровью. В горящих домах города остались только тела тех, кто пал, пытаясь с оружием в руках защитить свои пожитки и близких.
Союзники дарданов – фракийцы, ликийцы, киконийцы и мизинцы – сражались храбро, но были быстро опрокинуты ахейцами. Амазонки – храбрые девы-воительницы, сражавшиеся вместе с войском Илиона, – ответили ударом на удар и унесли с собой в царство теней немало ненавистных захватчиков, но и их в конце концов перебили.
В городе уже горел каждый дом, каждая хижина, а ахейцы все никак не могли успокоиться. Они грабили и убивали, будто лишившись разума. Казалось, жуткое зрелище никогда не прекратится.
Наконец ахейцы, утомившись от этой кровавой оргии, начали покидать пылающий город. Они несли на плечах трофеи и гнали к своим судам живую добычу – рабов. Женщины, лишившиеся разума от скорби по убитым мужьям, жалобно выли и вели за собой своих детей к кораблям победителей. Они знали, что впереди их ждет ужасное будущее – рабство в чужеземных странах. Так было принято в то жестокое время, и, хоть такие обычаи и отвратительны, со временем женщины смирятся со своей судьбой. Некоторые из них позже станут женами своих поработителей, будут рожать им детей, их жизнь будет долгой и плодотворной. Другие умрут рано, не выдержав издевательств и оскорблений. О судьбе их детей никаких сведений не сохранится.
Войско ахейцев ушло, но в городе продолжали умирать люди. Многие из тех, кто сумел избегнуть меча, гибли теперь в пламени горящих домов. Рушились пылающие потолочные балки, погребая под собой зазевавшихся. Пламя огромного пожара стояло над людским горем и суетой, бросая вверх высокие крутящиеся столбы искр. Низкие облака, плывущие с моря, казались красно-оранжевыми. Подобные зверства в истории человечества повторялись не однажды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136