Знаешь, сколько воров стало? В СССР пятьсот было, сейчас тысяча двести… Ну ты-то, наверное, за заслуги стал.
— За заслуги, не бойся, мент, — кивнул он.
— Значит, до свидания, сумки. «Белым» приторговываешь. Не западло людей травить?
— Это уже не люди.
— А ты — человек?
— Я — да, — с угрозой посмотрел он на меня. — Терентий, кончай гнилой базар. У меня серьезный разговор.
— Ну…
— С твоей подачи человека моего взяли. Я его уважал. И «Эльдорадо» прикрыли. Знаешь, какие это бабки?
— Представляю.
— Давай договариваться. Называй.
— Что?
— Условия.
— Это какие условия?
— У меня есть дело. У тебя есть дело. Мы соприкасаемся. Мне нужна эта дискотека. Отвали от нее. Я там наведу порядок, не будет глаза мозолить.
— А взамен?
— Про материальную сторону не говорю — тут проблем нет. Но это не мне договариваться…
Умный, знает, что писать на магнитофон могут.
— У тебя план по валу, да, — не вопросительно, а утвердительно произнес он.
— Ага. Как на зоне — десять сосен за смену перепилить.
— Я тебе план обеспечу. Чурок сдам, которые по наркоте масть держат в городе.
— Во, в агенты пришел наниматься, — с умилением всплеснул я руками.
— Ты языком-то не слишком молоти.
— Не буду… Ну и что?
— Сосуществуем на основе взаимной пользы. А то ты слишком шустро взялся…
— Малюта, ты сильно расширяться решил, если тебе конкурентов убрать надо?
— Биндюжник, — назвал он меня по прилипшей у наркоманов кличке. — Лучше, когда в городе один хозяин. С ним можно договориться.
— Значит, я буду давать тебе уничтожать детей, а ты мне будешь выполнять план?
— Не правильно выразился. Но по сути верно.
— Выгодное предложение, — оценил я.
— Даже слишком.
— Знаешь, что позавчера на дискотеке пятнадцатилетний пацан загнулся?
— Слышал.
— Малюта, как тебя паханом выбрали? Ты же ни хрена не понимаешь в людях.
— Отказываешься?
— Нет, я согласен к тебе в «шестерки» пойти!
— Смотри. Под Богом ходим, — в его глазах плескалась злоба.
Малюта все-таки шпана обычная. Главное в нем — злоба отчаянная и способность терпеть боль. Болевой порог снижен, как у многих урок, а потому ему до фонаря разбитые губы и выбитые зубы. Его столько били на этапах и в зонах, что другой бы сломался. А он только кураж да авторитет наварил. Благодаря этому да злой хитрости, неуемной жестокости и способности завсегда наплевать на все правила и договоренности, когда это выгодно, вырвался наверх. Но долго он не протянет. Такие никогда долго не тянут.
— Да слышал. За десять штук в городе без проблем можно щелкнуть мента, — махнул я рукой. — Так?
— Есть и такое мнение.
— Так вот слушай, — я взял его за отворот пиджака, притянул к себе. Стиснул его так, что чуть глаза из орбит не по-вылезли. — Вора можно прищелкнуть и забесплатно. И найдется, кому это сделать.
Этим, конечно, Малюту не проймешь. Мы остались при своем. Но по моему тону он понял — сказано было от души, на полном серьезе, так что есть еще кого опасаться. Когда блатные теряют это ощущение, они становятся готовы на Дрянные поступки.
— Вольному воля, — отряхнув рукав своего роскошного и безвкусного сиреневого пиджака, произнес Малюта.
Я снял трубку и набрал номер дежурного.
— Как там тачки? — осведомился.
— Трое «быков» в них, — сообщил дежурный. — Два ствола.
— Отлично.
— Чего отлично? У них на стволы документы есть. Частное охранное агентство.
— Так. Надо оформить бумаги. Будем выяснять, что это за ЧОП, — я положил трубку.
— В солдатики играешь? — произнес Малюта хрипло.
— Малюта, ты как Папа Римский. Своих швейцарских гвардейцев завел для охраны. С табельным оружием, — усмехнулся я.
— Положено, — прищурился он.
— Забирай своего крючкотвора. И вали.
— Пожалеешь, Терентий.
— Поглядим.
На совещании у начальника областного УВД собрались начальники областного ОБНОНа, РУБОПа, нашего РУВД и СКМ, ну а также Романов и я. Докладывать пришлось мне, как самому активному участнику этой истории.
Слушали меня достаточно внимательно. Новый начальник УВД — молодой, спортивного вида (заслуженный мастер спорта по биатлону) генерал, из тех, кому два раза объяснять не надо, делал отметки в блокноте.
— За последние двое суток еще три наркомана скончались.
Картина все та же. Обстановка обостряется. Волны, поднятые у нас, дошли до Москвы. Дело на контроле в УБНОНе МВД, — взял слово генерал, выслушав всех. — Создаем следственно-оперативную группу из представителей следственного управления, УБНОНа, уголовного розыска и РУБОПа. План оперативно-розыскных мероприятий с подробной расстановкой сил и средств — мне завтра. Все.
Мы вышли из отделанного гранитом, с массивными колоннами здания областного УВД, на верху которого сохранился герб СССР. Часы показывали полседьмого.
— Группу создали. Уже легче. Не одних нас драть будут, — сказал Романов.
— Все равно на нас все ляжет, — махнул я рукой. — А когда все раскрутим, выяснится, что это заслуга целой оравы, притом многих ты и в глаза не видел.
— А опер что, за ордена работает? — с усмешкой спросил Романов.
— Правильно, — сказал я, трогая машину. — Опер работает бесплатно, скромно, исключительно за идею. Тебя в контору?
— А куда же еще. Интересно, как у ребят с рынком?
— Сейчас и узнаем.
В нашем кабинете стоял галдеж. Асеев печатал на компьютере документ, Арнольд лаялся на Князя.
— Взяли Халика? — спросил я.
— Взяли, — кивнул Арнольд. — В кутузке парится.
— Как взяли?
— Ну, наш человек в главный павильон зашел. Мы аккуратно выставились, чтобы не светиться. У азеров же на рынке своя «наружка» работает — всех секут, кто в окрестностях объявляется, — пояснил Галицын. — Халик ранними среднеазиатскими арбузами на рядах торговал — они, наверное, дороже наркоты стоят. Агент ему деньги. А эта обезьяна дольку с арбуза снимает, лапу волосатую свою внутрь сует и «чек» «герыча» извлекает.
— Сколько взяли? — поинтересовался я.
— Грамма полтора, — сказал Арнольд. — Двадцать «чеков».
— Как семечками «чеками» арбуз был начинен, — хмыкнул Галицын.
— Халик в признанке?
— Ха, — Арнольд вытащил из папки бумагу и протянул мне. — Прочитай этот крик души.
«Обясение. Я ничэго плахого не делаль, ничэго не свершаль. А о том, как я продаваль наркотик, только следвателю скажу…»
Халик — правая рука Ахмеда, предводителя азерской мафии, держащей южный рынок и торгующей там героином. Южный — это наркоязва города. Там в месяц распродается до кило «белого». Ментовку местную наркомафиози с потрохами купили. К нам подъезжали, предлагали и отдел на содержание взять, машины купить. Что угодно предлагали. Сам Ахмед приезжал. На Романова вышел. И начал его грузить, что азеры с милицией всегда хорошо жили. «Лучше людям вообще хорошо жить, потому что у всех жены, дети».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— За заслуги, не бойся, мент, — кивнул он.
— Значит, до свидания, сумки. «Белым» приторговываешь. Не западло людей травить?
— Это уже не люди.
— А ты — человек?
— Я — да, — с угрозой посмотрел он на меня. — Терентий, кончай гнилой базар. У меня серьезный разговор.
— Ну…
— С твоей подачи человека моего взяли. Я его уважал. И «Эльдорадо» прикрыли. Знаешь, какие это бабки?
— Представляю.
— Давай договариваться. Называй.
— Что?
— Условия.
— Это какие условия?
— У меня есть дело. У тебя есть дело. Мы соприкасаемся. Мне нужна эта дискотека. Отвали от нее. Я там наведу порядок, не будет глаза мозолить.
— А взамен?
— Про материальную сторону не говорю — тут проблем нет. Но это не мне договариваться…
Умный, знает, что писать на магнитофон могут.
— У тебя план по валу, да, — не вопросительно, а утвердительно произнес он.
— Ага. Как на зоне — десять сосен за смену перепилить.
— Я тебе план обеспечу. Чурок сдам, которые по наркоте масть держат в городе.
— Во, в агенты пришел наниматься, — с умилением всплеснул я руками.
— Ты языком-то не слишком молоти.
— Не буду… Ну и что?
— Сосуществуем на основе взаимной пользы. А то ты слишком шустро взялся…
— Малюта, ты сильно расширяться решил, если тебе конкурентов убрать надо?
— Биндюжник, — назвал он меня по прилипшей у наркоманов кличке. — Лучше, когда в городе один хозяин. С ним можно договориться.
— Значит, я буду давать тебе уничтожать детей, а ты мне будешь выполнять план?
— Не правильно выразился. Но по сути верно.
— Выгодное предложение, — оценил я.
— Даже слишком.
— Знаешь, что позавчера на дискотеке пятнадцатилетний пацан загнулся?
— Слышал.
— Малюта, как тебя паханом выбрали? Ты же ни хрена не понимаешь в людях.
— Отказываешься?
— Нет, я согласен к тебе в «шестерки» пойти!
— Смотри. Под Богом ходим, — в его глазах плескалась злоба.
Малюта все-таки шпана обычная. Главное в нем — злоба отчаянная и способность терпеть боль. Болевой порог снижен, как у многих урок, а потому ему до фонаря разбитые губы и выбитые зубы. Его столько били на этапах и в зонах, что другой бы сломался. А он только кураж да авторитет наварил. Благодаря этому да злой хитрости, неуемной жестокости и способности завсегда наплевать на все правила и договоренности, когда это выгодно, вырвался наверх. Но долго он не протянет. Такие никогда долго не тянут.
— Да слышал. За десять штук в городе без проблем можно щелкнуть мента, — махнул я рукой. — Так?
— Есть и такое мнение.
— Так вот слушай, — я взял его за отворот пиджака, притянул к себе. Стиснул его так, что чуть глаза из орбит не по-вылезли. — Вора можно прищелкнуть и забесплатно. И найдется, кому это сделать.
Этим, конечно, Малюту не проймешь. Мы остались при своем. Но по моему тону он понял — сказано было от души, на полном серьезе, так что есть еще кого опасаться. Когда блатные теряют это ощущение, они становятся готовы на Дрянные поступки.
— Вольному воля, — отряхнув рукав своего роскошного и безвкусного сиреневого пиджака, произнес Малюта.
Я снял трубку и набрал номер дежурного.
— Как там тачки? — осведомился.
— Трое «быков» в них, — сообщил дежурный. — Два ствола.
— Отлично.
— Чего отлично? У них на стволы документы есть. Частное охранное агентство.
— Так. Надо оформить бумаги. Будем выяснять, что это за ЧОП, — я положил трубку.
— В солдатики играешь? — произнес Малюта хрипло.
— Малюта, ты как Папа Римский. Своих швейцарских гвардейцев завел для охраны. С табельным оружием, — усмехнулся я.
— Положено, — прищурился он.
— Забирай своего крючкотвора. И вали.
— Пожалеешь, Терентий.
— Поглядим.
На совещании у начальника областного УВД собрались начальники областного ОБНОНа, РУБОПа, нашего РУВД и СКМ, ну а также Романов и я. Докладывать пришлось мне, как самому активному участнику этой истории.
Слушали меня достаточно внимательно. Новый начальник УВД — молодой, спортивного вида (заслуженный мастер спорта по биатлону) генерал, из тех, кому два раза объяснять не надо, делал отметки в блокноте.
— За последние двое суток еще три наркомана скончались.
Картина все та же. Обстановка обостряется. Волны, поднятые у нас, дошли до Москвы. Дело на контроле в УБНОНе МВД, — взял слово генерал, выслушав всех. — Создаем следственно-оперативную группу из представителей следственного управления, УБНОНа, уголовного розыска и РУБОПа. План оперативно-розыскных мероприятий с подробной расстановкой сил и средств — мне завтра. Все.
Мы вышли из отделанного гранитом, с массивными колоннами здания областного УВД, на верху которого сохранился герб СССР. Часы показывали полседьмого.
— Группу создали. Уже легче. Не одних нас драть будут, — сказал Романов.
— Все равно на нас все ляжет, — махнул я рукой. — А когда все раскрутим, выяснится, что это заслуга целой оравы, притом многих ты и в глаза не видел.
— А опер что, за ордена работает? — с усмешкой спросил Романов.
— Правильно, — сказал я, трогая машину. — Опер работает бесплатно, скромно, исключительно за идею. Тебя в контору?
— А куда же еще. Интересно, как у ребят с рынком?
— Сейчас и узнаем.
В нашем кабинете стоял галдеж. Асеев печатал на компьютере документ, Арнольд лаялся на Князя.
— Взяли Халика? — спросил я.
— Взяли, — кивнул Арнольд. — В кутузке парится.
— Как взяли?
— Ну, наш человек в главный павильон зашел. Мы аккуратно выставились, чтобы не светиться. У азеров же на рынке своя «наружка» работает — всех секут, кто в окрестностях объявляется, — пояснил Галицын. — Халик ранними среднеазиатскими арбузами на рядах торговал — они, наверное, дороже наркоты стоят. Агент ему деньги. А эта обезьяна дольку с арбуза снимает, лапу волосатую свою внутрь сует и «чек» «герыча» извлекает.
— Сколько взяли? — поинтересовался я.
— Грамма полтора, — сказал Арнольд. — Двадцать «чеков».
— Как семечками «чеками» арбуз был начинен, — хмыкнул Галицын.
— Халик в признанке?
— Ха, — Арнольд вытащил из папки бумагу и протянул мне. — Прочитай этот крик души.
«Обясение. Я ничэго плахого не делаль, ничэго не свершаль. А о том, как я продаваль наркотик, только следвателю скажу…»
Халик — правая рука Ахмеда, предводителя азерской мафии, держащей южный рынок и торгующей там героином. Южный — это наркоязва города. Там в месяц распродается до кило «белого». Ментовку местную наркомафиози с потрохами купили. К нам подъезжали, предлагали и отдел на содержание взять, машины купить. Что угодно предлагали. Сам Ахмед приезжал. На Романова вышел. И начал его грузить, что азеры с милицией всегда хорошо жили. «Лучше людям вообще хорошо жить, потому что у всех жены, дети».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41