Были данные, что он связан с московскими криминальными структурами. Кульгин — спец по самоделкам, разносящим на куски автомобили. О том, что он сооружал этой ночью на своей хате, можно было догадаться.
Утром Кульгин тоже не выходил из дома, отсыпался после бессонной ночи. Лишь к обеду он вылез из берлоги в магазин, прикупил там ящик баночного пива, поточил лясы со знакомой продавщицей и отправился к себе в самом добром расположении духа. Он верил, что у него все складывается как нельзя лучше. Есть работа. Есть заказ. Есть материал. Есть деньги. Есть пиво. Что еще надо честному человеку?
Насвистывая, Кульгин ждал лифта в своем подъезде. Он оглянулся. По лестнице спускался рассеянного вида парень в кожанке, который мельком взглянул на подрывника и отвел глаза. Кульгин расслабился. Время такое — каждый встречный опасен, любой зубами впиться норовит, держи ухо востро. Правда, парень опасности не представлял. Кульгин выше его на голову и тяжелее килограмм на тридцать — соплей перешибет. Парень остановился, похлопал по карманам. — Тьфу, забыл, — он начал что-то искать. Двери грузового лифта открылись. Неожиданно резво парень прыгнул к Кульгину и толкнул его в лифт. Там его уже ждали. Подрывник ощутил, как заломили ему руки. А рассеянный парень заскочил следом, взял на удушающий прием, и свет в глазах Кульгина померк. Когда он пришел в себя, почувствовал, что прижат к стене, а плотный, широкий в кости, с кулаками-гирями мужчина лет тридцати позвякивает ключами, так хорошо ему знакомыми. Еще бы. Эти ключи были от квартиры Кульгина.
— Вы что? — прошипел подрывник. И почувствовал, как нож ткнулся в бок.
На практике Ховенко знал, насколько лучше пистолета порой действует на нервы нож. Пистолет — это игрушка, пока не выстрелит, трудно поверить, что он может причинить вред. С ножом все иначе. Вот оно лезвие. Острое, тусклое, готовое вспарывать животы и переворачивать кишки, несущие мучительную смерть. Его вид парализует волю. Настраивает на послушание.
Лифтовые двери с шумом разъехались.
— Сейчас ты откроешь дверь и пройдешь в квартиру, — прошипел Жаров. — Как ни в чем не бывало — чтоб не пугать соседей-старичков. Или… Понял?
— Понял, — Кульгин сглотнул. Он, может, и полез бы в драку, но вспомнил, какие железные руки стискивали его. Сделали его, как щенка. И куда вдруг делся первый разряд по боксу? Где накачанные в зале мышцы?
Кульгин послушно распахнул дверь квартиры. Ховенко проскользнул за ним в прихожую. И тут Кульгин решил использовать последний шанс. Он выкинул с развороту кулак — как учили, как дрался на соревнованиях.
Ховенко ушел в сторону и толкнул Кульгина к стене, а Жаров резко ударил ладонью в челюсть. Кульгин хрюкнул и осел на пол.
— Шустрый, — хмыкнул Ховенко.
— Много их, шустрых, — кивнул Жаров.
— Не убил?
— Выживет, боксер-неудачник.
Жаров склонился над Кульгиным, пощупал пульс. Нажал на акупунктурную точку. Через пару минут хозяин квартиры начал приходить в себя.
— Вставай, — приказал Жаров.
Кульгина кинули на диван, сцепив его руки за спиной наручниками.
На столе лежали тринитротолуоловые шашки. Кульгин всю ночь мастерил взрывные устройства. Нормальные, с оболочкой, чтобы не просто ухнули, а унесли как можно больше жизней.
— С часовым механизмом, — покачал головой Жаров. — Молодец. Соображаешь.
— Хорошо постарался, — согласился Ховенко. Рот Кульгина заклеили пластырем, чтобы не было соблазна орать. Слезящимися глазами Кульгин расстреливал гостей. Жаров взял рацию и сообщил:
— Третий Первому. Сделано. Давай. Алексеев появился через пять минут.
— Ну, взрывник, поговорим? — осведомился он, рывком сдирая пластырь со рта Кульгина. — Что рвануть должен был? Поведай.
— Вы о чем? — Кульгин решил начать дуракаваляние…
— Об этой забаве юного техника! — Алексеев кивнул на разложенные на столе вещи.
— Мужики, я ничего. Это мне заказали сделать. Я же не сам взрываю.
— И кто?
— Я клиентов не знаю. Из братвы кто-то.
— А кто тротил передал?
— Я не знаю. Мне в условленном месте оставили.
— Ах в условленном, — кивнул Алексеев и плотоядно улыбнулся.
Неторопливо, с наслаждением подрывника вывернули наизнанку. Его воли к сопротивлению хватило ненадолго.
— Значит, один взрыв — полотно железной дороги. Второй — в общественном транспорте, — подытожил Алексеев.
— Да, да, — закивал Кульгин и потянулся к большой фарфоровой чашке с водой, к которой прикладывался каждые пять минут. Зубы его стучали о фарфор, и вода расплескивалась — настолько дрожали скованные наручниками руки.
— В каком именно общественном транспорте? Метро? Автобус? — пытал Алексеев.
— Все равно. Они сказали — их не волнует. Лишь бы побольше грохота. И побольше жмуриков.
— Что ты собирался рвануть?
— Хотел автобус на окраине. В час пик там можно оставить без проблем пакет. Оболочечное взрывоустройство с начинкой в полкило тротила в набитом автобусе оказывает волшебное действие.
— Волшебное, да? — спросил Жаров.
— Взрывная волна, как картонных солдатиков, всех сомнет. С десяток трупов гарантировано при самом худшем раскладе.
— Ух ты, век живи, век учись, — покачал головой Ховенко. — А людей не жалко?
— А, — обреченно махнул Кульгин скованными руками.
— Ну что же нам с тобой делать, — пожал плечами Алексеев. — В неудобном ты положении перед чеченцами. Надо тебе помочь заказ выполнить.
— А? — непонимающе уставился на него Кульгин. Во взгляде Алексеева он прочитал что-то такое, отчего его челюсть безвольно отвисла и зубы застучали вновь…
— К чему эта комедия с завязанными глазами? — раздраженно произнес Мусса.
— Лучше мало видеть, но много жить, — рассудительно отметил Валеев.
Мусса огляделся. В просторном подвале в углу светила слабая лампочка, бросая причудливые тени на предметы, среди которых были какие-то запчасти, ремонтное оборудование. В углу приютились ящики, спрятанные под ворохом картона.
— Смотри, Мусса, — Атлет подошел к одному из ящиков и открыл его. Затем открыл другой.
— Да-а, — протянул Мусса, чувствуя, как голос его возбужденно дрожит. Он взял в руки автомат.
— Новейший комплекс «ОЦ-14». На вооружение не поступал, — Валеев начал открывать ящики, демонстрируя арсенал. — «Винторез»… Прибор ночного видения — нет аналогов… Мины… Реактивный пехотный огнемет… Сорокамиллиметровый револьверный гранатомет…
— Ах, если бы у нас тогда такие вещи были!
— А то не было? Новенькое, со складов оружие. Даже бронетранспортеры нового поколения, которые еще не поступили на вооружение, оказались в доблестной чеченской армии.
— Что ты злишься, Атлет? — недоуменно спросил Мусса. — На кого?
— На тебя. На вас. На себя.
— И зря, Атлет.
Препирательство с Атлетом не обозлило и не обидело Муссу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Утром Кульгин тоже не выходил из дома, отсыпался после бессонной ночи. Лишь к обеду он вылез из берлоги в магазин, прикупил там ящик баночного пива, поточил лясы со знакомой продавщицей и отправился к себе в самом добром расположении духа. Он верил, что у него все складывается как нельзя лучше. Есть работа. Есть заказ. Есть материал. Есть деньги. Есть пиво. Что еще надо честному человеку?
Насвистывая, Кульгин ждал лифта в своем подъезде. Он оглянулся. По лестнице спускался рассеянного вида парень в кожанке, который мельком взглянул на подрывника и отвел глаза. Кульгин расслабился. Время такое — каждый встречный опасен, любой зубами впиться норовит, держи ухо востро. Правда, парень опасности не представлял. Кульгин выше его на голову и тяжелее килограмм на тридцать — соплей перешибет. Парень остановился, похлопал по карманам. — Тьфу, забыл, — он начал что-то искать. Двери грузового лифта открылись. Неожиданно резво парень прыгнул к Кульгину и толкнул его в лифт. Там его уже ждали. Подрывник ощутил, как заломили ему руки. А рассеянный парень заскочил следом, взял на удушающий прием, и свет в глазах Кульгина померк. Когда он пришел в себя, почувствовал, что прижат к стене, а плотный, широкий в кости, с кулаками-гирями мужчина лет тридцати позвякивает ключами, так хорошо ему знакомыми. Еще бы. Эти ключи были от квартиры Кульгина.
— Вы что? — прошипел подрывник. И почувствовал, как нож ткнулся в бок.
На практике Ховенко знал, насколько лучше пистолета порой действует на нервы нож. Пистолет — это игрушка, пока не выстрелит, трудно поверить, что он может причинить вред. С ножом все иначе. Вот оно лезвие. Острое, тусклое, готовое вспарывать животы и переворачивать кишки, несущие мучительную смерть. Его вид парализует волю. Настраивает на послушание.
Лифтовые двери с шумом разъехались.
— Сейчас ты откроешь дверь и пройдешь в квартиру, — прошипел Жаров. — Как ни в чем не бывало — чтоб не пугать соседей-старичков. Или… Понял?
— Понял, — Кульгин сглотнул. Он, может, и полез бы в драку, но вспомнил, какие железные руки стискивали его. Сделали его, как щенка. И куда вдруг делся первый разряд по боксу? Где накачанные в зале мышцы?
Кульгин послушно распахнул дверь квартиры. Ховенко проскользнул за ним в прихожую. И тут Кульгин решил использовать последний шанс. Он выкинул с развороту кулак — как учили, как дрался на соревнованиях.
Ховенко ушел в сторону и толкнул Кульгина к стене, а Жаров резко ударил ладонью в челюсть. Кульгин хрюкнул и осел на пол.
— Шустрый, — хмыкнул Ховенко.
— Много их, шустрых, — кивнул Жаров.
— Не убил?
— Выживет, боксер-неудачник.
Жаров склонился над Кульгиным, пощупал пульс. Нажал на акупунктурную точку. Через пару минут хозяин квартиры начал приходить в себя.
— Вставай, — приказал Жаров.
Кульгина кинули на диван, сцепив его руки за спиной наручниками.
На столе лежали тринитротолуоловые шашки. Кульгин всю ночь мастерил взрывные устройства. Нормальные, с оболочкой, чтобы не просто ухнули, а унесли как можно больше жизней.
— С часовым механизмом, — покачал головой Жаров. — Молодец. Соображаешь.
— Хорошо постарался, — согласился Ховенко. Рот Кульгина заклеили пластырем, чтобы не было соблазна орать. Слезящимися глазами Кульгин расстреливал гостей. Жаров взял рацию и сообщил:
— Третий Первому. Сделано. Давай. Алексеев появился через пять минут.
— Ну, взрывник, поговорим? — осведомился он, рывком сдирая пластырь со рта Кульгина. — Что рвануть должен был? Поведай.
— Вы о чем? — Кульгин решил начать дуракаваляние…
— Об этой забаве юного техника! — Алексеев кивнул на разложенные на столе вещи.
— Мужики, я ничего. Это мне заказали сделать. Я же не сам взрываю.
— И кто?
— Я клиентов не знаю. Из братвы кто-то.
— А кто тротил передал?
— Я не знаю. Мне в условленном месте оставили.
— Ах в условленном, — кивнул Алексеев и плотоядно улыбнулся.
Неторопливо, с наслаждением подрывника вывернули наизнанку. Его воли к сопротивлению хватило ненадолго.
— Значит, один взрыв — полотно железной дороги. Второй — в общественном транспорте, — подытожил Алексеев.
— Да, да, — закивал Кульгин и потянулся к большой фарфоровой чашке с водой, к которой прикладывался каждые пять минут. Зубы его стучали о фарфор, и вода расплескивалась — настолько дрожали скованные наручниками руки.
— В каком именно общественном транспорте? Метро? Автобус? — пытал Алексеев.
— Все равно. Они сказали — их не волнует. Лишь бы побольше грохота. И побольше жмуриков.
— Что ты собирался рвануть?
— Хотел автобус на окраине. В час пик там можно оставить без проблем пакет. Оболочечное взрывоустройство с начинкой в полкило тротила в набитом автобусе оказывает волшебное действие.
— Волшебное, да? — спросил Жаров.
— Взрывная волна, как картонных солдатиков, всех сомнет. С десяток трупов гарантировано при самом худшем раскладе.
— Ух ты, век живи, век учись, — покачал головой Ховенко. — А людей не жалко?
— А, — обреченно махнул Кульгин скованными руками.
— Ну что же нам с тобой делать, — пожал плечами Алексеев. — В неудобном ты положении перед чеченцами. Надо тебе помочь заказ выполнить.
— А? — непонимающе уставился на него Кульгин. Во взгляде Алексеева он прочитал что-то такое, отчего его челюсть безвольно отвисла и зубы застучали вновь…
— К чему эта комедия с завязанными глазами? — раздраженно произнес Мусса.
— Лучше мало видеть, но много жить, — рассудительно отметил Валеев.
Мусса огляделся. В просторном подвале в углу светила слабая лампочка, бросая причудливые тени на предметы, среди которых были какие-то запчасти, ремонтное оборудование. В углу приютились ящики, спрятанные под ворохом картона.
— Смотри, Мусса, — Атлет подошел к одному из ящиков и открыл его. Затем открыл другой.
— Да-а, — протянул Мусса, чувствуя, как голос его возбужденно дрожит. Он взял в руки автомат.
— Новейший комплекс «ОЦ-14». На вооружение не поступал, — Валеев начал открывать ящики, демонстрируя арсенал. — «Винторез»… Прибор ночного видения — нет аналогов… Мины… Реактивный пехотный огнемет… Сорокамиллиметровый револьверный гранатомет…
— Ах, если бы у нас тогда такие вещи были!
— А то не было? Новенькое, со складов оружие. Даже бронетранспортеры нового поколения, которые еще не поступили на вооружение, оказались в доблестной чеченской армии.
— Что ты злишься, Атлет? — недоуменно спросил Мусса. — На кого?
— На тебя. На вас. На себя.
— И зря, Атлет.
Препирательство с Атлетом не обозлило и не обидело Муссу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39