Тем более поразительно, что отец, прекрасно все это понимая, все же туда полез!
— Как мне кажется, Николай Иванович был человеком, не способным на спонтанные поступки, не способным потерять голову из-за ерунды?
— Да. Он был спокойным и рассудительным человеком. Даже, я бы сказал, несколько флегматичным. Впрочем, об этом, по-моему, я уже говорил.
— И все же он ввязался в предвыборную борьбу, не имея ни малейших шансов. Не видите ли вы в этом противоречия? — спросил Пастухов.
— Вижу. Но объяснить не могу. Я очень много об этом думал. Нет, я не нахожу никакого объяснения.
— Вернемся к последнему дню. Это нелегкое испытание, Юрий Николаевич, но вам придется его пройти.
— Я понимаю. Я готов. Утром у отца были две лекции, потом он встречался с членами орггруппы «Социально-экологического союза» — в этот день расклеивали листовки с объявлениями о его встрече с избирателями в актовом зале института.
Около четырех вечера, когда мы с женой вернулись домой, он был в своем кабинете, наверху, готовился к выступлению. Он попросил мою жену погладить его, лучший серый костюм и белую рубашку. Выступление было назначено на шесть часов вечера, но в начале пятого, точно времени не помню, вдруг раздался телефонный звонок.
Звонила женщина, причем явно секретарша или, как сейчас говорят, референт или менеджер. Она спросила, нельзя ли ей поговорить с Николаем Ивановичем Комаровым.
Я крикнул отцу, чтобы он взял трубку, а свою здесь, внизу, положил на место, поэтому разговора не слышал. Минут через тридцать возле нашей калитки остановился автомобиль — из дорогих, тяжелый, иностранной марки. Возможно, «мерседес», я в этом мало понимаю. Гость зашел к отцу, и они минут тридцать разговаривали. После чего гость уехал, а отец переоделся и отправился на выступление.
— Кто был этот гость?
— Этого я вам не скажу.
— Кэп? — попытался догадаться Пастухов, но Юрий только что руками не замахал:
— Ни Боже мой. Совсем другой человек. Совсем! Но скажу то, что вам, пожалуй, следует знать. В тот день, когда отец получил пакет, и перед тем, как ехать вечером к губернатору, он приехал в мой офис в пароходстве и попросил разрешения воспользоваться моим ксероксом. Он умел им пользоваться, потому что у них в институте стоит точно такой же. Я, разумеется, разрешил. Работал он минут сорок, потом сказал «спасибо» и уехал.
— Что он переснимал? — спросил Пастухов.
— Не знаю. День был суматошный, задерживалась загрузка двух наших лесовозов, так что мне некогда было отвлекаться.
— Ваша секретарша могла увидеть, что он переснимает?
— Вряд ли. Во-первых, аппарат стоит в моем кабинете. А во-вторых, секретарша все время висела на телефоне, ей не до этого было. Я же говорю, что день выдался просто сумасшедший.
— Не допускаете ли вы, что отец делал копии тех самых документов, которые получил утром?
— У меня была эта мысль. Но на выступление он вышел с несколькими листочками тезисов. И все. После убийства при нем никаких документов не оказалось.
— Их могли взять из кармана плаща, — предположил Пастухов.
— Могли, — согласился Юрий. — Если бы хотели убить его. Но хотели убить меня.
— Какой разговор был между гостем и вашим отцом? — продолжал расспросы Пастухов.
— С криками, угрозами? Вы могли это слышать снизу.
— Нет. Обычный спокойный разговор. И провожал его отец совершенно спокойно, а на пороге пожал руку. Они не ругались и не ссорились, нет.
— Вы так и не скажете мне, кто был этот гость?
— Не скажу. Но объясню почему. Может быть, ваше расследование будет удачным. Но, скорее всего, нет. А последствия его выйдут боком мне и моей семье. А я люблю свою семью и хочу ее оберечь. Не осуждайте меня за это.
— Я вас не осуждаю, — сказал Пастухов. — Напротив. На вашем месте я поступил бы точно так же. Ну, разве что использовал бы все свои возможности, чтобы поквитаться с врагами.
— У вас этих возможностей, вероятно, больше, чем у меня. У меня их попросту нет.
У вас есть еще вопросы?
Пастухов поднялся.
— Нет. У меня есть один совет. Не нужно вам никуда уезжать. Вам нравится здесь?
— Да, — ответил Юрий.
— Ну и живите на здоровье. Никто вас не тронет. Потому что вы никому не нужны.
Вы вбили себе в голову, что хотели убить вас. Нет, Юрий Николаевич, хотели убить не вас, а вашего отца. И убили.
— Вы в этом уверены?
Пастухов мог бы объяснить этому большому, загнанному в угол своим страхом человеку, что ни один профессионал даже в густой темноте не перепутал бы его с отцом, будь даже на них одинаковые парики. Человека рисуют не одежда и внешность, а гораздо в большей степени — психофизика его движений: походка, манера сутулиться или распрямлять плечи, еще тысячи малозаметных деталей, которые для любого профессионала очевидны, как крупный текст в детской книжке.
Но он не стал ничего объяснять. Лишь повторил:
— Да, уверен.
— Почему-то я вам верю, — подумав, проговорил Юрий.
— Потому что я говорю правду. А правду не нужно подкреплять доказательствами.
Она говорит сама за себя. Проводите меня.
Туман на улице сгустился так, что фонари были словно бы окружены радужными оболочками. Юрий погремел замками, отпирая калитку, и выпустил гостя.
— Спасибо вам, — сказал он, протягивая широкую крепкую руку.
Пастухов задержал его ладонь в своей и быстро спросил:
— Гостем Николая Ивановича в тот вечер был губернатор?
Юрий помолчал и ответил:
— Да, Валентин Иванович Хомутов.
II
Пастухов не стал придумывать никаких фокусов, чтобы добиться встречи с губернатором. Он попросту появился в его секретариате во второй половине дня и предъявил старшему референту книжечку с тиснением КПРФ на обложке.
— Начальник охраны Антонюка, — представился он. — Мне нужно поговорить с губернатором.
Золотой карандашик старшего референта застыл над блокнотом:
— О чем?
— О вопросах его безопасности.
— Вы не могли бы более подробно изложить тему своего разговора, чтобы я могла передать ее шефу?
— А вы в этом что-нибудь понимаете? — спросил Пастухов.
Сложная прическа на голове старшего референта качнулась и едва не рассыпалась от возмущения. Но она овладела собой.
— Чтобы сообщить шефу тему вашей беседы, вовсе не обязательно быть специалистом в вопросах охраны. Итак?
— Передайте, что я хочу обсудить с ним проблемы блокирования объекта угрозы на дальних обводах, — вежливо сказал Пастухов.
Она сделала несколько стенографических загогулин в блокноте и величественно уплыла в кабинет, отделенный от приемной массивной дубовой дверью с бронзовыми ручками.
Резиденция губернатора размещалась в бывшем здании обкома КПСС. Несмотря на современную мебель и какие-то экзотические многолетние цветы, расставленные в торцах коридоров и в приемных, в здании был неистребим какой-то казенный дух, дух присутственного места, враждебный любому вошедшему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96