С величайшей охотой отдала бы я десять тысяч фунтов из моего состояния, лишь бы избавиться от непрошеного гостя, поселившегося у меня в брюхе; но как сие было невозможно, мне пришлось оставить его до времени на месте, избавившись от него обычным путем, то есть терпеливым ожиданием и трудными родами.
Мне не пришлось перенести все те унижения, которым обыкновенно бывают подвергнуты женщины в моем состоянии. Я все обдумала заранее, выслав впереди себя Эми, которую я для того снабдила необходимыми деньгами. Я поручила ей снять для меня великолепный дом на *** улице, невдалеке от Черинг-кросса, нанять двух девушек и слугу, которого она обрядила в изящную ливрею; затем, севши в карету со стеклянными окнами, запряженную четвериком, она приехала в сопровождении упомянутого лакея в Гарвич еще за неделю до прибытия моего пакетбота. Таким образом у меня не было никаких забот, и я покатила в Лондон, в собственный дом, куда я прибыла в полном здравии под именем знатной француженки, госпожи ***.
Первым делом я предъявила все мои векселя, кои были (я опускаю подробности, дабы не затягивать своего рассказа) своевременно приняты и оплачены. Затем я решила поселиться где-нибудь в деревне неподалеку от Лондона, дабы разрешиться от бремени, так сказать, инкогнито. Все это, благодаря моим дорогим нарядам и великолепному экипажу, мне удалось проделать, избежав обычного в подобных обстоятельствах унизительного любопытства приходских властей. Некоторое время я не показывалась в моем новом доме, а впоследствии, по особым соображениям решила вообще туда не въезжать; вместо этого я сняла великолепные и просторные комнаты на Пел-Мел, в доме, в котором некогда проживал королевский садовник, отчего в нем имелась дверь, выходящая прямо в дворцовый парк.
К этому времени я успела привести свои дела в полный порядок; однако, поскольку меня больше всего тогда заботили деньги, я затруднялась, как ими лучше распорядиться, чтобы получать с них изрядный годовой доход. Со временем, впрочем, мне удалось при посредничестве славного сэра Роберта Клейтона получить закладную на сумму в 14000 фунтов стерлингов, вследствие чего я могла рассчитывать на годовой доход, равный 1 800 фунтам и сверх того на 700 фунтов процентами.
Это, вкупе с кое-какими другими доходами, приносило мне более тысячи фунтов в год — сумма, казалось бы, достаточная для того, чтобы женщина могла жить в Англии, не ведая нужды и не прибегая к блуду. Примерно в четырех милях от Лондона я подарила миру здорового младенца-мальчика и, следуя данному обещанию, написала о том отцу новорожденного в Париж; в этом же письме я сказала, сколь жалею о том, что он меня покинул и одновременно давала понять, что если бы он приехал меня навестить, я обошлась бы с ним менее сурово, чем прежде. Он ответил мне письмом ласковым и любезным, однако ни единым словом не отозвался на ту часть моего письма, в котором содержалось приглашение меня проведать, и я поняла, что утратила его навсегда. Он поздравил меня с благополучным разрешением от бремени и намекнул, что надеется на исполнение мною его просьбы касательно несчастного дитяти, как я то ему обещала; я написала ему в ответ, что в точности исполню его веление; при этом я имела глупость или слабость во втором своем письме, несмотря на то, что, как я сказывала, он оставил мое приглашение без всякого внимания, чуть ли не просить у него прощения за мою непреклонность в Роттердаме и пала столь низко, что попеняла ему за то, что он оставил без внимания мое приглашение, более того, я чуть ли не повторила это приглашение еще раз, достаточна прозрачно намекая, что теперь, если бы он приехал, я согласилась бы выйти за него замуж. Однако он на это письмо не отвечал вовсе — возможно ли было яснее показать, что он окончательно со мною порвал? Так что я не только отказалась от дальнейших попыток, но от души себя бранила, что решилась его вновь позвать; ибо он, можно сказать, полностью мне отомстил, пренебрегши ответом и заставив меня дважды просить у него то, о чем он некогда столь настойчиво меня умолял сам.
Оправившись после родов, я вернулась на свою городскую квартиру, на Пел-Мел и, в соответствии со своим состоянием, которое было изрядно, зажила на широкую ногу. Опишу в нескольких словах свою обстановку, а также и то, какой я была в ту пору.
За свою новую квартиру я платила 60 фунтов, в год, ибо оплата производилась погодично; зато квартира была и в самом деле роскошная и прекрасно обставленная. Я держала собственную прислугу, которая следила за чистотой и порядком; платила отдельно за дрова и завела собственную кухонную утварь. Словом, я жила достаточно богато, но и без излишней пышности: у меня была карета, кучер, лакей, моя горничная Эми, которую я наряжала, как барыню, сделав ее своей компаньонкой, и еще три служанки. Так прожила я несколько времени. Одевалась по последней моде и чрезвычайно богато, а в драгоценных украшениях у меня недостатка не было. Слуг я одела, в ливрею, обшитую-серебряными галунами, словом, так богато, как только дозволено людям, не принадлежащим к знати. В таком виде и явила я себя Лондону, предоставив свету гадать, кто я такова и откуда взялась: сама же я никому не навязывалась.
Иногда я прохаживалась вдоль Мел со своей камеристкой Эми, но ни с кем не знакомилась и не водила компании. Наряжалась же я для этих прогулок как можно пышнее. Вскорости, однако, я обнаружила, что интерес, какой вызывает моя особа у людей, много превосходит любопытство, какое выказывала я по отношению к ним; первым делом соседи, как я о том узнала, старались дознаться, кто я такая и каковы мои обстоятельства.
Единственно, кто мог удовлетворить их любознательности и дать какие-либо обо мне сведения, была Эми; будучи от природы болтушкой и. истинной кумушкой, она принялась за дело со всем свойственным ей искусством. Она дала им понять, что я богатая вдова некоего знатного француза и приехала присмотреть за наследством, доставшимся мне от родственников, которые умерли здесь, в Англии; что состояние мое равняется 40000 фунтов и полностью находится в моих руках.
Это было большой ошибкой со стороны Эми, да и с моей тоже, о чем, однако, мы поначалу не догадывались; пущенная ею молва привлекла ко мне господ того разбора, что именуется охотниками за приданым; сии рыцари наживы постоянно делают дамам осаду, как это у них называется, дабы заключить их (как именовала это я) в тюрьму; иначе говоря — стремятся жениться на богатой наследнице и промотать ее наследство. Впрочем, если я и была неправа, ответив отказом на честное предложение голландского купца, который был готов предоставить мне распоряжаться моим состоянием, как мне вздумается, и обладал при этом состоянием не меньшим, нежели мое собственное, то теперь, отклоняя джентльменов благородного происхождения, успевших промотать до последнего гроша свое некогда изрядное состояние, я поступала совершенно правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117