— Пусть они полежат без движения до будущего года, сударыня, — отвечал он, — а там я вложу ваши 1 400 фунтов зараз; покуда же я буду выплачивать вам проценты с тех 700 фунтов.
С этим выдал он мне вексель», по которому, как он мне сообщил, я могу, рассчитывать получить не менее 6% (вексель сэра Роберта Клейтона был все равно что наличные деньги). Поблагодарив его, я оставила деньги, как он советовал, лежать без движения; так же я поступила и на следующий год, а на третий сэр Роберт устроил мне выгодный — шестипроцентный — залог на 2200 фунтов. Итак, к моему годовому доходу прибавилось 132 фунта, которые пришлись весьма кстати.
Но обращаюсь к моей повести. Как я уже сказала, я с самого начала совершила ошибку; заведенный мною обычай появляться на люди приводил ко мне бесчисленное множество посетителей уже упомянутого мною рода. Молва объявила меня обладательницей неслыханного состояния, коим управляет сэр Роберт Клейтон, по каковой причине за сэром Робертом ухаживали не меньше, нежели за мной самой. Сэр Роберт, впрочем, знал как отвечать этим искателям. Я сообщила ему мои взгляды на брак, подкрепив их теми же доводами, что приводила моему купцу, и он полностью их одобрил. Он признал, что мое мнение справедливо и, что, поскольку я дорожу своей свободой и знаю толк в деньгах, коими могу распоряжаться, как мне заблагорассудится, мне останется винить одну себя, коли я отдам их в чужие руки.
Однако сэру Роберту ничего не было известно о моих истинных намерениях, о том, — что я метила попасть в полюбовницы к человеку, который определил бы мне роскошное содержание, и что я стремилась увеличить свой капитал и откладывать, как он того советовал, но только не тем путем, какой имел в виду он.
Но вот однажды сэр Роберт является ко мне и серьезно предлагает мне подумать о предложении, превосходящем по своей выгоде все, с какими к нему до сих пор обращались искатели моей руки. Жених этот был купец. Об этом сословии мы с сэром Робертом были согласного мнения. Сэр Роберт утверждал, и я убедилась в правоте его слов, что купец, получивший преимущества, дарованные хорошим воспитанием, есть благороднейший джентльмен в нашем отечестве; что в своих познаниях, манерах и суждениях купец стоит иного дворянина, а, достигнув известного положения в свете, при котором он может уже не заниматься делами, хоть в не обладает родовым имением, неизмеримо выше большинства дворян, хотя бы и имеющих собственные поместья; что купец, преуспевший в делах и обладающий большим капиталом, может позволить себе большие траты, нежели дворянин с имением, приносящим ему 5 000 фунтов годового дохода; что купец в своих тратах основывается на собственных средствах и притом никогда не расходует их до конца, а каждый год откладывает изрядную сумму. Имение, говорил он, есть пруд, стоячая вода, в то время как дело — бьющий ключом источник; заложенное имение никогда уже не очистится и навсегда останется обузой для закладчика; меж тем, имущество купца течет постоянным потоком; после сего рассуждения сэр Роберт назвал мне несколько купцов, живущих с более истинным великолепием и тратящих больше денег на роскошь, нежели мог себе позволить кто-либо из знатных дворян Англии; сверх того, купцы сии продолжают и по сию пору богатеть с неслыханным размахом.
Даже лондонские лавочники, продолжал сэр Роберт, если взять, разумеется, тех, у кого солидное дело, в состоянии выделять больше средств на содержание семьи и давать своим детям большую долю, нежели английское дворянство, имеющее в среднем всего 1 000 фунтов годового дохода, а то и меньше; причем упомянутые лавочники еще и приумножают свои богатства.
Сии рассуждения оказались всего вступительной частью, покончив с которой сэр Роберт перешел к существу дела, советуя мне доверить мое имущество известному негоцианту, одному из первых среди людей его звания; дела его процветают, средства неограниченны, в деньгах он не нуждается, и он готов по первому моему слову все мое состояние закрепить за мною и за нашими детьми и в то же время обязуется окружить меня истинно королевскою роскошью.
Все это было совершенно справедливо, и, последуй я его совету, счастье мое было бы устроено; однако душа моя стремилась к полной независимости, и я ответила сэру Роберту, что любое супружество в лучшем случае поставит меня в положение прислужницы, если не рабы; что я не чувствую ни малейшей склонности к браку, что наслаждаюсь совершенной свободой, вольна, как в первый день появления своего на, свет, и что, обладая достаточным состоянием, не могу взять в толк, как вяжутся слова «почитать и повиноваться» со свободой женщины, — ведь свободный человек не должен быть подвластен никому; мне неведома причина, по какой мужская часть рода человеческого присвоила все права себе и вынуждает женщин заключать брачный договор, условия которого определены самими мужчинами, и что даже в тех случаях, когда состояние невесты превосходит состояние жениха! Пусть я имела несчастье родиться женщиной, продолжала я, я твердо положила, что не дам этому обстоятельству омрачить мою судьбу, и поскольку свобода, по-видимому, считается исключительным достоянием мужчины, я намерена быть мужчиной среди женщин; ибо, рожденная свободной, я желаю такою же и умереть.
Сэр Роберт с улыбкой объявил мне, что мне угодно изъясняться на языке амазонок; что ему редко доводилось встречать женщин, разделяющих мой образ мыслей, а из тех, что его придерживались немногие в конце концов поступали в соответствии со своими взглядами; однако, продолжал он, насколько он понимает, ведь и сама я, несмотря на мои рассуждения. которые, по его мнению, не лишены оснований, в свое время отступилась от своих правил и состояла в супружестве. Это так, отвечала я, но разве он когда от меня слышал, чтобы прошедший мой опыт ободрил меня его повторить? Я благополучно вышла из этого испытания и, если соглашусь себя подвергнуть ему еще раз, то мне уже никого не придется за это винить, кроме себя.
Сэр Роберт от души рассмеялся на мои слова, однако прекратил дальнейшие уговоры, сообщив лишь, что беседовал обо мне кое с кем из достойнейших лондонских негоциантов, но поскольку я запрещаю ему заговаривать о сем предмете, обещал больше меня не беспокоить подобными разговорами. Он одобрил то, как я веду свои денежные дела, и предсказал, что со временем я сделаюсь чудовищно богатой; однако он не знал и не подозревал, что при всем своем богатстве я не более как потаскуха и непрочь умножить свое состояние за счет своей добродетели.
Возвращаясь к своему рассказу, я должна повторить сказанное мною ранее, а именно, что мой образ жизни никак не соответствовал цели, мною поставленной, привлекая ко мне одних охотников за приданым да мошенников, которые рассчитывали меня облапошить и прибрать к рукам мои денежки;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117