и это слово я теперь решаюсь выполнить, хотя, правду сказать, и предвидеть не могла в те времена, что мои дела сложатся столь удачным образом.
Затем Эми принялась пространно сетовать на то, как ее томит неизвестность о моей судьбе и как она дала бы что угодно, лишь бы знать, жива я или нет, и, если жива, то что со мною; что если бы только ей удалось меня разыскать, в какой бы нищете я ни оказалась, она стала бы обо мне заботиться и добилась бы того, чтобы я вновь заняла подобающее мне положение в обществе.
Что до матери этого юноши, сообщил он, та была доведена до последней крайности и была вынуждена (как, он полагает, его собеседнице известно) разослать детей по родственникам мужа; кабы не его вмешательство, продолжал он, они остались бы на попечении прихода, но он уговорил остальных родственников взять расходы по их содержанию сообща; что сам он взял себе двоих, из коих старший погиб от оспы; зато на того, что остался в живых, он смотрел, как на родного сына и в малолетстве его почти не делах различия между ним и своими собственными детьми; но что, когда пришла пора определить его к какому-нибудь ремеслу, он почел за лучшее пристроить мальчика к такому делу, где ему не понадобится впоследствии вкладывать свой капитал; что же до матери, ему так ни разу не привелось и словечка об ней услышать, — ни разу, хоть он самым тщательным образом пытался навести о ней справки; до него, правда, дошел слух, будто она утопилась, однако ему так никогда и не пришлось встретить кого-либо, кто бы мог представить ему достоверный отчет о сем событии.
Эми пустила притворную слезу по своей бедной хозяйке, сказав, что отдала бы все на свете, лишь бы ее увидеть, коль та жива; таким образом беседа их продолжалась еще несколько времени; затем они вновь принялись обсуждать будущее мальчика.
Его воспитатель спросил Эми, отчего та не пыталась разыскать его до сего времени, с тем чтобы легче было его с более ранних лет приуготовить к будущему, к какому она его предназначала.
Она ответила, что все это время не была в Англии и лишь недавно возвратилась из Индии. Что ее не было до сей поры в Англии, было истинной правдой, равно как и то, что она всего лишь недавно в нее возвратилась; все же остальное было ложью, к которой она прибегла для отвода глаз и дабы положить конец дальнейшим расспросам, — в ту пору нередко случалось бедной молодой женщине, отправившись в Индию, привозить оттуда изрядное состояние. Эми затем дала еще несколько наставлений относительно мальчика, и оба согласились на том, чтобы ему ни под каким видом не сообщать, что его ожидает, а лишь взять его обратно в дядюшкин дом, сказав, что дядюшка находит избранное для него ремесло непосильным и так далее.
Примерно через три дня Эми отправляется туда с обещанной сотней фунтов; на этот раз, однако, Эми явилась во всем блеске — в, моей карете с двумя лакеями, нарядно разодетая, вся в драгоценностях и при золотых часах; да и правду сказать, ей не составляло труда изображать из себя благородную даму, ибо это была красивая, статная женщина, в совершенстве усвоившая хорошие манеры и тон; кучеру и лакеям было велено оказывать ей то же уважение, как если бы на ее месте была я сама, и в случае расспросов именовать ее миссис Коллинз.
Когда добряк узрел ее в столь великолепном виде, он изумился более прежнего, принял ее весьма почтительно, поздравил с поворотом фортуны и особенно радовался тому, что бедному юноше, вопреки всем ожиданиям, выпало такое счастье.
Эми держалась величественно и вместе с тем свободно и просто, сказав, что удачи не заставили ее задирать нос (а так оно и было в самом деле, ибо Эми, к ее чести, ничуть не кичилась и была добродушнейшим существом на свете), что она осталась такой же, как прежде, что всегда питала нежность к этому мальчику и намеревалась принять участие в его судьбе.
С этими словами она извлекла деньги и вручила ему сто двадцать фунтов; она ни за что не допустит, сказала она, чтобы воспитатель ее любимца потерпел какой-либо ущерб от того, что взял мальчика обратно в дом; и обещала вскорости наведаться вновь, дабы переговорить обо всем и устроить дела таким образом, чтобы никакой случай — смерть кого-либо из них или еще что — не мог дурно отразиться на судьбе мальчика. Дядюшка его представил при этом свидании свою жену, добрую, заботливую, приятную и серьезную женщину; она с любовью говорила о мальчике, к которому, как оказалось, была на протяжении всех этих лет очень ласкова, несмотря на то, что у нее был полон дом своих детей. После того как беседа продлилась достаточно долго, она обратилась к Эми со следующими словами: «Сударыня, — сказала она, — я от души радуюсь вашим добрым намерениям по отношению к бедному сиротке, и искренне за него рада, но вам должно быть известно, сударыня, что у него осталось в живых еще две сестры — не позволите ли вы нам замолвить словечко также и за них? Бедняжки, — заключила она, — им пришлось туже, чем брату, и они брошены на произвол судьбы».
— Где же они сейчас, сударыня? — спросила Эми.
— Бедненькие, — отвечала достойная женщина, — они где-то в услужении, а где, о том не известно никому, кроме как им самим; да, с ними фортуна обошлась весьма сурово.
— Что ж, сударыня, — сказала Эми. — Если бы я могла их разыскать, я попыталась бы им помочь, и хоть основная моя забота — мой мальчик, как я его называю, я сделаю все, чтобы он оказался в состоянии со временем сделаться опорой для своих сестер.
— Ах, сударыня, — возразила сия добрая, сострадательная душа, — но ведь, как знать, быть может, он и не питает нежных чувств к своим сестрам. Ведь он им не отец, а всего лишь брат. А бедняжкам пришлось-таки хлебнуть горя; мы подчас — это еще в ту пору, когда они считались на попечении их бесчеловечной тетки, — старались им помочь когда куском хлеба, когда — одежкой.
— Хорошо, сударыня, — отвечает Эми, — что же я могу сделать для них? Они ведь обе сгинули, и никто не знает куда. Если мне доведется напасть на их след, тогда и подумаем.
Добрая женщина продолжала настаивать, чтобы Эми каким-либо образом обязала брата, которому, по всему судя, предстояло немалое богатство, выделить что-либо сестрам от своих щедрот.
Эми на это ответствовала довольно сухо, однако сказала, что еще подумает; на этом они и расстались. Впрочем, они не раз еще встречались после сего, ибо Эми приходила проведать своего приемного сына, дабы распорядиться дальнейшим его учением, одеждой и прочим; при этом она обязала его домашних не говорить юноше ничего, кроме того, что они почли нынешнее его ремесло чрезмерно для него обременительным и решили взять его домой и предоставить ему возможность еще немного поучиться, дабы приготовить к поприщу, которое бы более соответствовало его силам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Затем Эми принялась пространно сетовать на то, как ее томит неизвестность о моей судьбе и как она дала бы что угодно, лишь бы знать, жива я или нет, и, если жива, то что со мною; что если бы только ей удалось меня разыскать, в какой бы нищете я ни оказалась, она стала бы обо мне заботиться и добилась бы того, чтобы я вновь заняла подобающее мне положение в обществе.
Что до матери этого юноши, сообщил он, та была доведена до последней крайности и была вынуждена (как, он полагает, его собеседнице известно) разослать детей по родственникам мужа; кабы не его вмешательство, продолжал он, они остались бы на попечении прихода, но он уговорил остальных родственников взять расходы по их содержанию сообща; что сам он взял себе двоих, из коих старший погиб от оспы; зато на того, что остался в живых, он смотрел, как на родного сына и в малолетстве его почти не делах различия между ним и своими собственными детьми; но что, когда пришла пора определить его к какому-нибудь ремеслу, он почел за лучшее пристроить мальчика к такому делу, где ему не понадобится впоследствии вкладывать свой капитал; что же до матери, ему так ни разу не привелось и словечка об ней услышать, — ни разу, хоть он самым тщательным образом пытался навести о ней справки; до него, правда, дошел слух, будто она утопилась, однако ему так никогда и не пришлось встретить кого-либо, кто бы мог представить ему достоверный отчет о сем событии.
Эми пустила притворную слезу по своей бедной хозяйке, сказав, что отдала бы все на свете, лишь бы ее увидеть, коль та жива; таким образом беседа их продолжалась еще несколько времени; затем они вновь принялись обсуждать будущее мальчика.
Его воспитатель спросил Эми, отчего та не пыталась разыскать его до сего времени, с тем чтобы легче было его с более ранних лет приуготовить к будущему, к какому она его предназначала.
Она ответила, что все это время не была в Англии и лишь недавно возвратилась из Индии. Что ее не было до сей поры в Англии, было истинной правдой, равно как и то, что она всего лишь недавно в нее возвратилась; все же остальное было ложью, к которой она прибегла для отвода глаз и дабы положить конец дальнейшим расспросам, — в ту пору нередко случалось бедной молодой женщине, отправившись в Индию, привозить оттуда изрядное состояние. Эми затем дала еще несколько наставлений относительно мальчика, и оба согласились на том, чтобы ему ни под каким видом не сообщать, что его ожидает, а лишь взять его обратно в дядюшкин дом, сказав, что дядюшка находит избранное для него ремесло непосильным и так далее.
Примерно через три дня Эми отправляется туда с обещанной сотней фунтов; на этот раз, однако, Эми явилась во всем блеске — в, моей карете с двумя лакеями, нарядно разодетая, вся в драгоценностях и при золотых часах; да и правду сказать, ей не составляло труда изображать из себя благородную даму, ибо это была красивая, статная женщина, в совершенстве усвоившая хорошие манеры и тон; кучеру и лакеям было велено оказывать ей то же уважение, как если бы на ее месте была я сама, и в случае расспросов именовать ее миссис Коллинз.
Когда добряк узрел ее в столь великолепном виде, он изумился более прежнего, принял ее весьма почтительно, поздравил с поворотом фортуны и особенно радовался тому, что бедному юноше, вопреки всем ожиданиям, выпало такое счастье.
Эми держалась величественно и вместе с тем свободно и просто, сказав, что удачи не заставили ее задирать нос (а так оно и было в самом деле, ибо Эми, к ее чести, ничуть не кичилась и была добродушнейшим существом на свете), что она осталась такой же, как прежде, что всегда питала нежность к этому мальчику и намеревалась принять участие в его судьбе.
С этими словами она извлекла деньги и вручила ему сто двадцать фунтов; она ни за что не допустит, сказала она, чтобы воспитатель ее любимца потерпел какой-либо ущерб от того, что взял мальчика обратно в дом; и обещала вскорости наведаться вновь, дабы переговорить обо всем и устроить дела таким образом, чтобы никакой случай — смерть кого-либо из них или еще что — не мог дурно отразиться на судьбе мальчика. Дядюшка его представил при этом свидании свою жену, добрую, заботливую, приятную и серьезную женщину; она с любовью говорила о мальчике, к которому, как оказалось, была на протяжении всех этих лет очень ласкова, несмотря на то, что у нее был полон дом своих детей. После того как беседа продлилась достаточно долго, она обратилась к Эми со следующими словами: «Сударыня, — сказала она, — я от души радуюсь вашим добрым намерениям по отношению к бедному сиротке, и искренне за него рада, но вам должно быть известно, сударыня, что у него осталось в живых еще две сестры — не позволите ли вы нам замолвить словечко также и за них? Бедняжки, — заключила она, — им пришлось туже, чем брату, и они брошены на произвол судьбы».
— Где же они сейчас, сударыня? — спросила Эми.
— Бедненькие, — отвечала достойная женщина, — они где-то в услужении, а где, о том не известно никому, кроме как им самим; да, с ними фортуна обошлась весьма сурово.
— Что ж, сударыня, — сказала Эми. — Если бы я могла их разыскать, я попыталась бы им помочь, и хоть основная моя забота — мой мальчик, как я его называю, я сделаю все, чтобы он оказался в состоянии со временем сделаться опорой для своих сестер.
— Ах, сударыня, — возразила сия добрая, сострадательная душа, — но ведь, как знать, быть может, он и не питает нежных чувств к своим сестрам. Ведь он им не отец, а всего лишь брат. А бедняжкам пришлось-таки хлебнуть горя; мы подчас — это еще в ту пору, когда они считались на попечении их бесчеловечной тетки, — старались им помочь когда куском хлеба, когда — одежкой.
— Хорошо, сударыня, — отвечает Эми, — что же я могу сделать для них? Они ведь обе сгинули, и никто не знает куда. Если мне доведется напасть на их след, тогда и подумаем.
Добрая женщина продолжала настаивать, чтобы Эми каким-либо образом обязала брата, которому, по всему судя, предстояло немалое богатство, выделить что-либо сестрам от своих щедрот.
Эми на это ответствовала довольно сухо, однако сказала, что еще подумает; на этом они и расстались. Впрочем, они не раз еще встречались после сего, ибо Эми приходила проведать своего приемного сына, дабы распорядиться дальнейшим его учением, одеждой и прочим; при этом она обязала его домашних не говорить юноше ничего, кроме того, что они почли нынешнее его ремесло чрезмерно для него обременительным и решили взять его домой и предоставить ему возможность еще немного поучиться, дабы приготовить к поприщу, которое бы более соответствовало его силам;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117