На вопрос, кто знал обо всем этом, бывший сотрудник честно признает: «Многие из нас. Проработав некоторое время, трудно этого не заметить. Все стало рушиться в феврале 1984 года, когда толпы людей стали требовать вернуть им их деньги, а мы знали, что не можем этого сделать, потому что денег просто не было».
Но если сотрудники знали об этом, почему они немедленно не вышли из игры?
«Трудно объяснить. Он очень хорошо платил нам, хотя и спрашивал с нас на все 110%. У этого человека есть дар заставлять людей работать на себя».
Дело о выдаче Хэрбеджа слушалось в марте 1986 года, и вердикт оказался совсем не таким, какой хотелось бы услышать Хэрбеджу. Судья вынес решение в пользу американцев.
После двух лет в Пентонвильской тюрьме Хэрбедж был отправлен в Орландо, штат Флорида, где американский окружной суд предъявил ему обвинение в мошенническом присвоении денег почти трех тысяч вкладчиков через посредство незаконных операций с золотом, серебром и сельскохозяйственными товарами.
Официально объявленный банкротом и не имея никаких средств (хотя большая часть его прославленной коллекции так и не была найдена), он попытался торговаться, сделав заявление, что готов признать три обвинения в мошенничестве в обмен на то, что два десятка остальных будут сняты. Департамент юстиции пришел к выводу, что преследование Хэрбеджа по всем остальным обвинениям обойдется американским налогоплательщикам в сотни тысяч долларов, потому что придется оплачивать дорогу свидетелям из Европы и их проживание на все время судебного процесса. Но и трех обвинений в мошенничестве оказалось достаточно.
В ноябре 1987 года «толстяк», потерявший к тому времени почти двести фунтов веса, был приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения.
Если из всей этой истории можно извлечь какой-то урок, то, пожалуй, он отлично сформулирован в рекламной брошюре «Капримекса». Там Хэрбедж писал: «Мы можем доказать вам, что энергичное управление — это одно, а постоянные реальные доходы — это совсем другое. Но в итоге имеет значение только конечный итог, не так ли?»
Шестьдесят девять миллионов долларов спустя, это действительно так.
Товарные операции.
Быстрейший способ потерять миллион
Товарные операции — не для слабонервных.
Особенно сегодня.
Мировые товарные биржи обычно имеют дело с пищевыми продуктами и сырьем, в том числе сахаром, соевыми, пшеницей, картофелем, джутом, кофе, яйцами, древесиной, морожеными индейками, мороженой свининой, живыми поросятами, живым рогатым скотом, какао, нефтью, резиной, хлопком, апельсиновым соком, алюминием, медью, жестью, свинцом, никелем, цинком, серебром и золотом.
Основная часть мировой товарной торговли сосредоточена в трех городах — Лондоне, Нью-Йорке и Чикаго, хотя по всему земному шару раскиданы десятки более мелких, но таких же безумных бирж.
Но на всех биржах игра происходит примерно одинаково. Продавцы и покупатели собираются вместе, причем и у тех, и у других на уме только одно: продавцы хотят продать как можно дороже, а покупатели — купить как можно дешевле. Это знают все студенты-первокурсники экономических колледжей. Если предложение превышает спрос — цена падает. Если спрос превышает предложение — цена растет.
Однако на практике товарные сделки делятся на две категории — реальные и фьючерсные. Если вам требуется сам товар, вы заключаете реальную сделку. Например, закупаете тысячу бушелей пшеницы, потому что они вам необходимы сегодня или в ближайшее время. Что же касается фьючерсных сделок, то здесь вас интересует не сам продукт, а возможность сыграть на разнице в ценах, и вам меньше всего хотелось бы, чтобы эту тысячу булпелей пшеницы сегодня сгрузили у вашей двери.
Разобраться в сделках с реальным товаром легче всего на примере таких компаний, как «Нестле», «Херши» или «Кэдбери», для производственных нужд которых постоянно требуется сахар. Если объем продаж на бирже неожиданно увеличивается, им выгодно покупать сахар прямо сейчас. В этом случае они через брокера осуществляют на бирже реальные сделки. Но представим себе ситуацию, когда главный закупщик сахара для этих компаний услышал, что в следующем году может быть плохой урожай. Меньшее предложение сырья приведет к росту его цены и соответственно увеличит стоимость производства сахара. Но если закупщик увеличит его продажную цену, то есть риск, что объем продаж уменьшится. Поэтому он заключает фьючерсные сделки — покупает сахар, который еще не произведен, по фиксированной цене, с поставками через четыре, шесть или даже восемь месяцев. Если цена остается на том же уровне — он ничего не теряет и ничего не выигрывает. Если цена повышается — он выигрывает, потому что продавец согласился продать ему еще не произведенный сахар по цене, независимой от рыночной на момент поставки. Если же он плохо рассчитал и урожай оказался хорошим (что привело к понижению цен), то он слишком дорого заплатил за свой сахар и у него могут возникнуть трудности с его сбытом.
Могут, но скорей всего не возникнут, потому что товарные биржи — это то место, где можно свести риск к минимуму.
Покупая или продавая товар по фьючерсным сделкам (иными словами, играя на повышение или на понижение), этот главный закупщик внимательно следит за рынком, чтобы обезопасить себя. Он может продавать фьючерсы при покупке реального товара и покупать фьючерсы при его продаже. Главное, чтобы в результате плюсы в одной колонке и минусы в другой примерно покрывали друг друга.
Но у фьючерсных сделок есть и другой аспект.
И это связано с биржевыми спекуляциями.
Товарные операции всегда были привлекательны для частных инвесторов из-за стремительности игры и огромных сумм, которые можно выиграть, делая очень небольшие ставки.
Вступительный взнос так мал, потому что примерно на шестой день творенья Господь придумал сделки с отсроченным платежом.
Такой взнос часто называют маржей, и это означает, что биржевой игрок, как правило, может купить фьючерс приблизительно за 10% его реальной стоимости.
Возьмем опять сахар.
Для простоты будем считать, что сейчас январь и на рынке есть контракты на поставку пятидесяти тонн сахара в марте по цене 160 долларов за тонну. Это составляет восемь тысяч долларов за контракт или восемьсот долларов в качестве первичного взноса. Через десять недель, десять дней или даже десять минут цена подскакивает до 170 долларов за тонну. Каждый контракт теперь стоит восемь с половиной тысяч долларов. Кто-то только что заработал пятьдесят долларов на одном контракте.
Если это не впечатляет, то представьте себе человека, заключившего сто таких контрактов. Он только что заработал пять «штук». А если у него была тысяча контрактов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104