Еще один ключ — самый маленький — поворачивается в замке контейнера для дискет, и одна из них — белая с красным ярлыком — оказывается в дисководе. На ней только один файл — «Porogi.doc». Несколько секунд — и он уничтожен.
Марк стремительно разворачивается вместе с вращающимся креслом к внушительных размеров белой корзине для мусора, над которой возвышается какое-то приспособление. Когда Марк вставляет первую страницу в прорезь приспособления, раздается негромкое жужжание. Листок превращается в комок бумажной вермишели. С непроницаемым лицом он отправляет в машинку для уничтожения бумаг страницы романа Прошиной — одну за другой.
Дверь кабинета с грохотом распахивается. На пороге — Даниель и Себастьян, брови сдвинуты, пальцы на курках пистолетов. За их плечами — бледное, перепуганное лицо Марины.
— Стой! — кричит Даниель, бросаясь вперед.
Поздно. Марк хладнокровно бросает на стол спички с тремя снежинками на коробке — логотипом ночного клуба «Поземка». Из корзины для бумаг выбивается пламя.
— Так надежнее, — говорит Марк и улыбается. — Если вы будете так любезны и уберете эти неприятные железки, мы могли бы с вами побеседовать по душам. Только, будьте так добры, принесите из соседней комнаты чайник. Мне не хотелось бы иметь проблемы с пожарной охраной.
Глава 28
САМОЗВАНЕЦ
— Зачем вы это сделали?
— Сомневаюсь, что вы бы это поняли.
— Мы попытаемся, — хмуро сказал Даниель, затягиваясь сразу чуть ли не на полсигареты.
Мы сидели вокруг него на приличном расстоянии — ангелы явно с тем расчетом, чтобы он не мог сбежать: Себастьян на стуле у двери, Даниель на подоконнике. А меня неизвестно почему жег нестерпимый стыд, и я забилась за шкаф с бумагами, но и там меня доставал насмешливый взгляд Марка.
— Почему вы уничтожили ту часть романа Прошиной, где рассказывается о Крымове? — спросил Себастьян.
— Потому что ее убили до того, как я успел уговорить ее переписать эту часть.
— Зачем?
— Чтобы она соответствовала действительности. Я не хотел, чтобы роман увидел свет в том виде, в каком он попал в наше издательство.
— Но почему? — нетерпеливо спросил Даниель. — Что за странная привязанность к Крымову?
Марк усмехнулся:
— Мной двигала вовсе не привязанность к Крымову. По крайней мере, сначала.
— А что же?
— Любовь к Евгении. Понимаю, что это звучит слащаво, но это правда.
— Да объясните вы все толком, наконец! — взорвался Даниель, спрыгивая с подоконника.
— Кажется, я понял, — сказал Себастьян. — Вы не хотели, чтобы она повторила в романе свою клевету на Крымова, поскольку считали, что лгать еще страшнее и позорнее, чем быть оболганным, не так ли?
Марк кивнул.
— И вы пытались убедить ее в том, что она должна загладить свою вину перед Крымовым. Более того, вы, не имевший ко всей этой истории никакого отношения, чувствовали себя виноватым. Отсюда и ваша забота о нем. Вы нашли ему психотерапевта, вы посодействовали выходу его книги в вашем издательстве. С вашей подачи Прошина даже решила помириться с ним.
— Все так. — Марк стал печален.
— Но почему она так и не переписала роман?
— Иногда продолжать делать ошибки проще, чем признать старые. Она не могла заставить себя рассказать о том, что отнюдь не делало ей чести. — Марк тяжело вздохнул и продолжил:
— Я сумел уговорить ее. Она согласилась, что должна написать правду. Но не успела.
— А зачем вы уничтожили весь файл целиком? — спросил Даниель.
— У меня не было времени выбирать страницы. Я и так едва успел, — снова усмехнулся Марк.
— А с чего это вы вдруг заторопились?
— Услышал о новом убийстве и понял, что сразу возьмутся за меня как за одного из главных подозреваемых.
— С чего вы взяли?
— Ну, я все-таки не первый день живу на свете. К тому же не зря за мной с понедельника ездили ваши коллеги. Так вот, когда я понял, что за меня теперь возьмутся всерьез, я решил уничтожить все, что не уничтожил раньше.
— Все равно я не понимаю зачем, — покачал головой Даниель.
Марк посмотрел ему прямо в глаза:
— После прочтения глав о Крымове начинаешь чувствовать отвращение не к тому, о ком они написаны, а к самому автору. А я не хотел, чтобы о моей любимой женщине думали плохо.
Наступила тишина.
— А вы хорошо работаете, — взгляд Марка остановился на мне. — Примите мои поздравления: вы профессионал высокого класса. Я даже почти влюбился в вас.
Ой, как мне стало противно! Едва сдержавшись, чтобы не заверещать: «Не виноватая я, оно все само так сложилось», — я с неподдельным интересом занялась исследованием узора на ковролине.
— Ну, — Марк встал, вытягивая перед собой руки, — где ваши наручники, господа? Не будем зря терять времени.
И тут Себастьян сказал такое, от чего я покачнулась на своем стуле и едва не съехала на пол.
— Раздевайтесь.
Потрясенный, Марк замер:
— В каком смысле?
— В прямом. Снимите рубашку и брюки. Успокойтесь. Все, что мне нужно, — осмотреть вас.
— Это произвол! — Марк сжал кулаки. Себастьян поднял пистолет:
— Делайте, что вам говорят.
На щеках Марка заиграли желваки.
— Хорошо. Но вы за это ответите. Я подам жалобу.
Себастьян кивнул:
— Непременно. Но это потом. А сейчас раздевайтесь.
Фигура у Марка оказалась очень ничего. Я даже пожалела... Впрочем, неважно, о чем я там пожалела, потому что сожаление было мимолетным.
— Повернитесь. — Себастьян был суров и внимателен, как рабовладелец при покупке живого товара. — Можете одеваться.
— Ну, и что вы собирались найти на мне? Мотив убийства? Родимое пятно в форме бабочки? — язвительно осведомился Марк.
— Ни то, ни другое. Вы правда пятый сын в семье?
Марк снова насмешливо посмотрел на меня и, нарочито медленно застегивая «молнию» на ширинке, ответил Себастьяну:
— Ах, вот в чем дело. Вы не полицейские, а охотники за привидениями. Как это я сразу не догадался. Нет, не пятый, а всего лишь третий. Зря вы искали на мне волчью шерсть. А на Крымове искали?
— На нем не искали. Искали в его квартире.
— И нашли? — Марк засмеялся.
— Представьте себе, нашли. Смех прекратился.
— Вы что, серьезно? — растерянно спросил Марк.
— Абсолютно. Дома у Крымова найдены волчья шерсть и белье со следами крови, принадлежащей жертвам.
Марк помолчал немного:
— А что говорит сам Крымов?
— А ничего не говорит, — ответил Даниель. — Он пропал. А у вас мы еще возьмем кровь на анализ. На всякий случай.
— Я не верю, что это может быть он, — пробормотал Марк. — Не верю.
— Кто может знать, где он? Насколько мы поняли, родственников в Москве у него нет, с друзьями он в последнее время не общался. Марк провел ладонью по лбу.
— Сегодня днем я заезжал к нему, чтобы отвезти на сеанс к психологу.., к психотерапевту. Но его дома не было. Тогда я подумал, что он почувствовал себя настолько хорошо, что решил поехать к ней сам, не дожидаясь меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Марк стремительно разворачивается вместе с вращающимся креслом к внушительных размеров белой корзине для мусора, над которой возвышается какое-то приспособление. Когда Марк вставляет первую страницу в прорезь приспособления, раздается негромкое жужжание. Листок превращается в комок бумажной вермишели. С непроницаемым лицом он отправляет в машинку для уничтожения бумаг страницы романа Прошиной — одну за другой.
Дверь кабинета с грохотом распахивается. На пороге — Даниель и Себастьян, брови сдвинуты, пальцы на курках пистолетов. За их плечами — бледное, перепуганное лицо Марины.
— Стой! — кричит Даниель, бросаясь вперед.
Поздно. Марк хладнокровно бросает на стол спички с тремя снежинками на коробке — логотипом ночного клуба «Поземка». Из корзины для бумаг выбивается пламя.
— Так надежнее, — говорит Марк и улыбается. — Если вы будете так любезны и уберете эти неприятные железки, мы могли бы с вами побеседовать по душам. Только, будьте так добры, принесите из соседней комнаты чайник. Мне не хотелось бы иметь проблемы с пожарной охраной.
Глава 28
САМОЗВАНЕЦ
— Зачем вы это сделали?
— Сомневаюсь, что вы бы это поняли.
— Мы попытаемся, — хмуро сказал Даниель, затягиваясь сразу чуть ли не на полсигареты.
Мы сидели вокруг него на приличном расстоянии — ангелы явно с тем расчетом, чтобы он не мог сбежать: Себастьян на стуле у двери, Даниель на подоконнике. А меня неизвестно почему жег нестерпимый стыд, и я забилась за шкаф с бумагами, но и там меня доставал насмешливый взгляд Марка.
— Почему вы уничтожили ту часть романа Прошиной, где рассказывается о Крымове? — спросил Себастьян.
— Потому что ее убили до того, как я успел уговорить ее переписать эту часть.
— Зачем?
— Чтобы она соответствовала действительности. Я не хотел, чтобы роман увидел свет в том виде, в каком он попал в наше издательство.
— Но почему? — нетерпеливо спросил Даниель. — Что за странная привязанность к Крымову?
Марк усмехнулся:
— Мной двигала вовсе не привязанность к Крымову. По крайней мере, сначала.
— А что же?
— Любовь к Евгении. Понимаю, что это звучит слащаво, но это правда.
— Да объясните вы все толком, наконец! — взорвался Даниель, спрыгивая с подоконника.
— Кажется, я понял, — сказал Себастьян. — Вы не хотели, чтобы она повторила в романе свою клевету на Крымова, поскольку считали, что лгать еще страшнее и позорнее, чем быть оболганным, не так ли?
Марк кивнул.
— И вы пытались убедить ее в том, что она должна загладить свою вину перед Крымовым. Более того, вы, не имевший ко всей этой истории никакого отношения, чувствовали себя виноватым. Отсюда и ваша забота о нем. Вы нашли ему психотерапевта, вы посодействовали выходу его книги в вашем издательстве. С вашей подачи Прошина даже решила помириться с ним.
— Все так. — Марк стал печален.
— Но почему она так и не переписала роман?
— Иногда продолжать делать ошибки проще, чем признать старые. Она не могла заставить себя рассказать о том, что отнюдь не делало ей чести. — Марк тяжело вздохнул и продолжил:
— Я сумел уговорить ее. Она согласилась, что должна написать правду. Но не успела.
— А зачем вы уничтожили весь файл целиком? — спросил Даниель.
— У меня не было времени выбирать страницы. Я и так едва успел, — снова усмехнулся Марк.
— А с чего это вы вдруг заторопились?
— Услышал о новом убийстве и понял, что сразу возьмутся за меня как за одного из главных подозреваемых.
— С чего вы взяли?
— Ну, я все-таки не первый день живу на свете. К тому же не зря за мной с понедельника ездили ваши коллеги. Так вот, когда я понял, что за меня теперь возьмутся всерьез, я решил уничтожить все, что не уничтожил раньше.
— Все равно я не понимаю зачем, — покачал головой Даниель.
Марк посмотрел ему прямо в глаза:
— После прочтения глав о Крымове начинаешь чувствовать отвращение не к тому, о ком они написаны, а к самому автору. А я не хотел, чтобы о моей любимой женщине думали плохо.
Наступила тишина.
— А вы хорошо работаете, — взгляд Марка остановился на мне. — Примите мои поздравления: вы профессионал высокого класса. Я даже почти влюбился в вас.
Ой, как мне стало противно! Едва сдержавшись, чтобы не заверещать: «Не виноватая я, оно все само так сложилось», — я с неподдельным интересом занялась исследованием узора на ковролине.
— Ну, — Марк встал, вытягивая перед собой руки, — где ваши наручники, господа? Не будем зря терять времени.
И тут Себастьян сказал такое, от чего я покачнулась на своем стуле и едва не съехала на пол.
— Раздевайтесь.
Потрясенный, Марк замер:
— В каком смысле?
— В прямом. Снимите рубашку и брюки. Успокойтесь. Все, что мне нужно, — осмотреть вас.
— Это произвол! — Марк сжал кулаки. Себастьян поднял пистолет:
— Делайте, что вам говорят.
На щеках Марка заиграли желваки.
— Хорошо. Но вы за это ответите. Я подам жалобу.
Себастьян кивнул:
— Непременно. Но это потом. А сейчас раздевайтесь.
Фигура у Марка оказалась очень ничего. Я даже пожалела... Впрочем, неважно, о чем я там пожалела, потому что сожаление было мимолетным.
— Повернитесь. — Себастьян был суров и внимателен, как рабовладелец при покупке живого товара. — Можете одеваться.
— Ну, и что вы собирались найти на мне? Мотив убийства? Родимое пятно в форме бабочки? — язвительно осведомился Марк.
— Ни то, ни другое. Вы правда пятый сын в семье?
Марк снова насмешливо посмотрел на меня и, нарочито медленно застегивая «молнию» на ширинке, ответил Себастьяну:
— Ах, вот в чем дело. Вы не полицейские, а охотники за привидениями. Как это я сразу не догадался. Нет, не пятый, а всего лишь третий. Зря вы искали на мне волчью шерсть. А на Крымове искали?
— На нем не искали. Искали в его квартире.
— И нашли? — Марк засмеялся.
— Представьте себе, нашли. Смех прекратился.
— Вы что, серьезно? — растерянно спросил Марк.
— Абсолютно. Дома у Крымова найдены волчья шерсть и белье со следами крови, принадлежащей жертвам.
Марк помолчал немного:
— А что говорит сам Крымов?
— А ничего не говорит, — ответил Даниель. — Он пропал. А у вас мы еще возьмем кровь на анализ. На всякий случай.
— Я не верю, что это может быть он, — пробормотал Марк. — Не верю.
— Кто может знать, где он? Насколько мы поняли, родственников в Москве у него нет, с друзьями он в последнее время не общался. Марк провел ладонью по лбу.
— Сегодня днем я заезжал к нему, чтобы отвезти на сеанс к психологу.., к психотерапевту. Но его дома не было. Тогда я подумал, что он почувствовал себя настолько хорошо, что решил поехать к ней сам, не дожидаясь меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41