.. Ой!
Новый возглас относился к бывшей беременной бандитке в наручниках, которые ей необычайно шли, усаживаемой в милицейскую машину ребятами Захарова. Сам Захаров, радостно потирая ладони, подошел к «Победе», возле которой его ждали Себастьян и Даниель.
— Кто это? — услышала я голос Себастьяна.
— Милейшей души человек. Марианна Кононенко по кличке Мадонна. Широчайший круг интересов — от заказных убийств и киднепинга до промышленного шпионажа. Я-то думал, она, радость моя, плещется в пене прибоя где-нибудь в одной из стран Карибского бассейна. Но любовь к профессии сгубила нашу девушку во цвете лет!
Смеющаяся голова Захарова нырнула в салон «Победы».
— Где тебя с ней, голубкой моей ненаглядной, угораздило познакомиться?
— В клубе «Поземка», — ответила я и рассказала все, что знала.
— Ну, про своего до срока появившегося на свет младенца нам наша Богоматерь сама расскажет, — хохотнул Захаров. — А ты, рыжая, в рубашке родилась, я еще в тот раз, когда мы тебя из подвала Трефова доставали, это понял.
— Но как она меня нашла? — слабым голосом изумилась я. — И вообще, что этой Мадонне от меня было надо? Я ей ничегошеньки не сделала, а она два раза пыталась меня пристрелить — ни за что, ни про что!
— Чистое недоразумение! — Захаров веселился как дитя. — Она приняла тебя за агента спецслужб, посланного ликвидировать ее, родимую, и никак не может поверить в то, что так глупо ошиблась и что ваши встречи были лишь случайными совпадениями, а в твоей трости не спрятано ни винтовки с оптическим прицелом, ни стилета с отравленным лезвием...
— Командир! — К Захарову подбежал один из его подчиненных. — Там Митяй вызывает. Говорит, что-то срочное.
Захаров ушел к своей машине, а Себастьян и Даниель сели в «Победу». Странное их сходство с каменными надгробиями старинных кладбищ говорило о том, что меня ждет не самый приятный разговор, и я заранее пригорюнилась.
— Как ты думаешь, Даниель, что мы теперь с ней сделаем? — подчеркнуто безразлично спросил Себастьян.
— А ничего особенного, — точно так же ответил Даниель. — Запрем ее в темный чулан денька на три. Весело и уютно. Ни телефона тебе, ни книг. Зато, может, головой работать научится.
— Нет, это слишком жестоко, — не согласился Себастьян. — И потом, какая еще голова? Разве ты не понял, у нее она только для еды и для украшения. А если вдруг случайно и подумает о ком, то только о себе, любимой.
— Простите, — взвыла я. — Я.., я... Но тут к «Победе» не подошел, не подбежал, а буквально подлетел Захаров.
— Ребята! — заорал он. — У нас сегодня не день, а праздник сердца, именины души!
— Ну да, — ехидно косясь на меня, ответил Даниель. — Еще бы одну дуру рыжую пристукнули, совсем бы юбилей наступил.
— Да все это ерунда! — продолжал горланить Захаров. — Едем скорее к нам! Там Крымов объявился!
— Поймали? — взвизгнула я.
— В том-то все и дело, что сам пришел!
Глава 33
ЗАХАРОВ В НЕДОУМЕНИИ
Крымов, сидевший за одним из столов в кабинете Захарова, неловко обернулся на звук открывшейся двери. Марина увидела, что он прикован к батарее наручниками, и испытала двоякое чувство — облегчение, смешанное с легким стыдом, и злость на милиционеров — ни ума, ни фантазии у людей нет, так обращаться с задержанными.
К большому ее изумлению, выглядел Крымов гораздо лучше, чем в тот день, когда она видела его первый и последний раз, — взгляд стал ясным и осмысленным, цвет кожи менее болезненным. Теперь по внешнему виду Крымова никак нельзя было предположить о наличии у него каких-либо проблем со здоровьем вообще и с психикой в частности.
— Ну-с, — сказал необычайно оживленный Захаров, садясь напротив своего живого трофея и доставая из ящика стола магнитофон. — Вы ждали меня, я здесь и внимательно вас слушаю. Расскажите для начала, где вы были все это время и куда спрятали труп Алины Выжнич.
— Труп Алины Выжнич? — изумленно переспросил Крымов. — Но она жива! По крайней мере, была четыре часа назад. С ней ведь ничего не случилось?
— Где вы оставили ее четыре часа назад? — настала очередь изумляться Захарову.
— Этого я вам сказать не могу. Я и так нарушил ее волю, но выдавать ее я не стану.
— Хорошо. Хотя и непонятно. Рассказывайте все по порядку.
— В прошлую субботу утром я опять проснулся весь в шерсти и крови, — начал Крымов. Марина смотрела на него и поражалась: речь давалась ему безо всякого труда, он говорил спокойно и связно. Неужели последнее убийство помогло ему обрести внутреннее равновесие? Невероятно! — Я догадался, что совершено новое убийство, потому что наутро после смерти Жени я проснулся точно так же — шерсть вокруг меня, кровь на лице, и я ничего не помню о прошедшем вечере. Я понял, что убийства надо остановить, но не знал, как это сделать. Выход был только один.
Я находился в таком состоянии, что счел за лучшее воспользоваться только им.
— А именно?
— Я.., я решил покончить жизнь самоубийством, — сказал Крымов и обвел спокойным взглядом всех окружающих. — Смерть все же лучше, чем сумасшествие, тем более такое, которое ведет к гибели людей. И потом, как ни эгоистично это звучит, я боялся попасть в дурдом.
— Так, значит, вы решили покончить с собой. И что же дальше?
— Дальше я пошел в одно место. Есть один скверик в центре Москвы, с видом на церковь и памятником. Мне всегда хотелось расстаться с жизнью именно там. У меня с собой были таблетки. Я купил бутылку воды, чтобы запить их.
Захаров покачал головой, скребя пальцами щетину на лице:
— Совершать самоубийство в многолюдном месте. Вы хотели, чтобы вас сразу спасли?
Крымов усмехнулся:
— Помилуйте, кто бы стал меня спасать? Кто в нашем городе подойдет к валяющемуся на улице человеку, если это не очевидный труп? Кто? Разве что милиционер, но, пусть не в обиду вам будет сказано, основная задача милиции в нашем городе — ловить иногородних без прописки, а не следить за порядком на улицах. Я мог бы с тем же успехом отравиться в одиночестве, в запертой на ключ квартире, только, когда бы меня обнаружили, я начал бы разлагаться и пахнуть далеко не розами.
— Ну, и почему же вы до сих пор живы? — язвительно поинтересовался Захаров, очевидно, обидевшись на замечание Крымова о милиции, под которым Марина подписалась бы не только обеими руками, но и ногами, если бы это было возможно.
— Потому что я стал медлить. В сквере было так красиво, тихо, спокойно. Я стал смотреть на церковь, думать о боге, думать о себе. А потом приехала Алина.
— Как она нашла вас?
— Я рассказывал ей об этом скверике во время одного из наших сеансов. Она ждала меня — я как раз должен был прийти к ней в субботу. Не дождавшись, встревожилась, поехала сначала ко мне домой, а потом — в сквер. Я даже не успел открыть бутылку с водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Новый возглас относился к бывшей беременной бандитке в наручниках, которые ей необычайно шли, усаживаемой в милицейскую машину ребятами Захарова. Сам Захаров, радостно потирая ладони, подошел к «Победе», возле которой его ждали Себастьян и Даниель.
— Кто это? — услышала я голос Себастьяна.
— Милейшей души человек. Марианна Кононенко по кличке Мадонна. Широчайший круг интересов — от заказных убийств и киднепинга до промышленного шпионажа. Я-то думал, она, радость моя, плещется в пене прибоя где-нибудь в одной из стран Карибского бассейна. Но любовь к профессии сгубила нашу девушку во цвете лет!
Смеющаяся голова Захарова нырнула в салон «Победы».
— Где тебя с ней, голубкой моей ненаглядной, угораздило познакомиться?
— В клубе «Поземка», — ответила я и рассказала все, что знала.
— Ну, про своего до срока появившегося на свет младенца нам наша Богоматерь сама расскажет, — хохотнул Захаров. — А ты, рыжая, в рубашке родилась, я еще в тот раз, когда мы тебя из подвала Трефова доставали, это понял.
— Но как она меня нашла? — слабым голосом изумилась я. — И вообще, что этой Мадонне от меня было надо? Я ей ничегошеньки не сделала, а она два раза пыталась меня пристрелить — ни за что, ни про что!
— Чистое недоразумение! — Захаров веселился как дитя. — Она приняла тебя за агента спецслужб, посланного ликвидировать ее, родимую, и никак не может поверить в то, что так глупо ошиблась и что ваши встречи были лишь случайными совпадениями, а в твоей трости не спрятано ни винтовки с оптическим прицелом, ни стилета с отравленным лезвием...
— Командир! — К Захарову подбежал один из его подчиненных. — Там Митяй вызывает. Говорит, что-то срочное.
Захаров ушел к своей машине, а Себастьян и Даниель сели в «Победу». Странное их сходство с каменными надгробиями старинных кладбищ говорило о том, что меня ждет не самый приятный разговор, и я заранее пригорюнилась.
— Как ты думаешь, Даниель, что мы теперь с ней сделаем? — подчеркнуто безразлично спросил Себастьян.
— А ничего особенного, — точно так же ответил Даниель. — Запрем ее в темный чулан денька на три. Весело и уютно. Ни телефона тебе, ни книг. Зато, может, головой работать научится.
— Нет, это слишком жестоко, — не согласился Себастьян. — И потом, какая еще голова? Разве ты не понял, у нее она только для еды и для украшения. А если вдруг случайно и подумает о ком, то только о себе, любимой.
— Простите, — взвыла я. — Я.., я... Но тут к «Победе» не подошел, не подбежал, а буквально подлетел Захаров.
— Ребята! — заорал он. — У нас сегодня не день, а праздник сердца, именины души!
— Ну да, — ехидно косясь на меня, ответил Даниель. — Еще бы одну дуру рыжую пристукнули, совсем бы юбилей наступил.
— Да все это ерунда! — продолжал горланить Захаров. — Едем скорее к нам! Там Крымов объявился!
— Поймали? — взвизгнула я.
— В том-то все и дело, что сам пришел!
Глава 33
ЗАХАРОВ В НЕДОУМЕНИИ
Крымов, сидевший за одним из столов в кабинете Захарова, неловко обернулся на звук открывшейся двери. Марина увидела, что он прикован к батарее наручниками, и испытала двоякое чувство — облегчение, смешанное с легким стыдом, и злость на милиционеров — ни ума, ни фантазии у людей нет, так обращаться с задержанными.
К большому ее изумлению, выглядел Крымов гораздо лучше, чем в тот день, когда она видела его первый и последний раз, — взгляд стал ясным и осмысленным, цвет кожи менее болезненным. Теперь по внешнему виду Крымова никак нельзя было предположить о наличии у него каких-либо проблем со здоровьем вообще и с психикой в частности.
— Ну-с, — сказал необычайно оживленный Захаров, садясь напротив своего живого трофея и доставая из ящика стола магнитофон. — Вы ждали меня, я здесь и внимательно вас слушаю. Расскажите для начала, где вы были все это время и куда спрятали труп Алины Выжнич.
— Труп Алины Выжнич? — изумленно переспросил Крымов. — Но она жива! По крайней мере, была четыре часа назад. С ней ведь ничего не случилось?
— Где вы оставили ее четыре часа назад? — настала очередь изумляться Захарову.
— Этого я вам сказать не могу. Я и так нарушил ее волю, но выдавать ее я не стану.
— Хорошо. Хотя и непонятно. Рассказывайте все по порядку.
— В прошлую субботу утром я опять проснулся весь в шерсти и крови, — начал Крымов. Марина смотрела на него и поражалась: речь давалась ему безо всякого труда, он говорил спокойно и связно. Неужели последнее убийство помогло ему обрести внутреннее равновесие? Невероятно! — Я догадался, что совершено новое убийство, потому что наутро после смерти Жени я проснулся точно так же — шерсть вокруг меня, кровь на лице, и я ничего не помню о прошедшем вечере. Я понял, что убийства надо остановить, но не знал, как это сделать. Выход был только один.
Я находился в таком состоянии, что счел за лучшее воспользоваться только им.
— А именно?
— Я.., я решил покончить жизнь самоубийством, — сказал Крымов и обвел спокойным взглядом всех окружающих. — Смерть все же лучше, чем сумасшествие, тем более такое, которое ведет к гибели людей. И потом, как ни эгоистично это звучит, я боялся попасть в дурдом.
— Так, значит, вы решили покончить с собой. И что же дальше?
— Дальше я пошел в одно место. Есть один скверик в центре Москвы, с видом на церковь и памятником. Мне всегда хотелось расстаться с жизнью именно там. У меня с собой были таблетки. Я купил бутылку воды, чтобы запить их.
Захаров покачал головой, скребя пальцами щетину на лице:
— Совершать самоубийство в многолюдном месте. Вы хотели, чтобы вас сразу спасли?
Крымов усмехнулся:
— Помилуйте, кто бы стал меня спасать? Кто в нашем городе подойдет к валяющемуся на улице человеку, если это не очевидный труп? Кто? Разве что милиционер, но, пусть не в обиду вам будет сказано, основная задача милиции в нашем городе — ловить иногородних без прописки, а не следить за порядком на улицах. Я мог бы с тем же успехом отравиться в одиночестве, в запертой на ключ квартире, только, когда бы меня обнаружили, я начал бы разлагаться и пахнуть далеко не розами.
— Ну, и почему же вы до сих пор живы? — язвительно поинтересовался Захаров, очевидно, обидевшись на замечание Крымова о милиции, под которым Марина подписалась бы не только обеими руками, но и ногами, если бы это было возможно.
— Потому что я стал медлить. В сквере было так красиво, тихо, спокойно. Я стал смотреть на церковь, думать о боге, думать о себе. А потом приехала Алина.
— Как она нашла вас?
— Я рассказывал ей об этом скверике во время одного из наших сеансов. Она ждала меня — я как раз должен был прийти к ней в субботу. Не дождавшись, встревожилась, поехала сначала ко мне домой, а потом — в сквер. Я даже не успел открыть бутылку с водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41