Я сказала, что мне жалко маму — она почти всегда одна, всегда грустная, а после ухода ее третьего гражданского мужа начала разговаривать сама с собой. Еще она, когда просыпается, сразу же включает музыку или радио, и даже в ванне с пеной сидит в наушниках.
— И тем не менее, — развел руками старик, — она права! Я многие годы был тайным миллионером, потому что раньше быть богатым запрещалось идеологически. Я отравил двух жен, да-да! Я совершенно отравил существование первой жены беспрекословным повиновением и шизофреническим восхищением всем, что она делала. И заставил отказаться от безмерного, почти слабоумного оптимизма вторую жену, превратив ее в клинического меланхолика, что в конце концов… Да… Да! Долгое время я был шпионом, это интересная история, потом расскажу. В молодости я был чемпионом мира по преферансу; не знаю, как воспримет любой другой чемпион по преферансу определение твоей мамы его шулером-картежником, а я так — с уважением к ее проницательности. Что там еще осталось?
— Фальшивые деньги.
— Было! — радостно потряс меня за плечи старик. — Ты не поверишь — было! Это очень короткая история.
— А как насчет обзывания педофилом? — подозрительно прищурилась я.
— Вот с этим возникают некоторые трудности. — Он озабоченно покачал головой и оттянул потом двумя пальцами нижнюю губу. — Но мы их решим, решим обязательно. Знаешь что… Спроси, занимается ли твоя мама онанизмом, — посоветовал старик. Я долго к нему не приходила. Дня три. Потом рассердилась, пришла и спросила, при чем здесь онанизм и могу ли я задавать такой вопрос своей матери, даже если мне уже исполнилось десять лет и я целовалась с тремя мальчиками.
— Это такой тест. Не спорю — он слегка эпатажный…
— Слегка?..
— Хорошо, я объясню тебе ход моих мыслей. Твоя мама перечислила некоторые, с ее точки зрения, не совсем приглядные социальные грехи. Все они, конечно, уголовно наказуемы, но не являются половыми извращениями. Человек, который между шпионажем и отравлением жен вдруг вспоминает о педофилии, явно имеет проблемы с решением своих сексуальных потребностей. Нет, не подумай чего плохого, но, по статистике, из людей, которые внимательно читают статьи в газетах о половых маньяках, смотрят телепередачи подобного рода, больше восьмидесяти процентов имеют крайне редкие гетеросексуальные отношения. Онанизм — это секс одиночек. Конечно, твоя мама страшно возмутится, может быть, даже запретит сюда приходить, но по ее реакции ты поймешь, насколько она — одиночка.
— И как же я это пойму?
— Поймешь.
Я потопталась в коридоре, потом все-таки крикнула ему в комнату:
— Гетеро-сек-суаль-ные отношения, это?..
— Это обычный разнополый секс.
— А-а-а…
Первый опыт
На следующий день я долго разглядывала себя в зеркало, думая: идти в таком виде? Не идти?.. Пошла.
Как всегда, в сумраке коридора, с затаившейся на стуле высохшей розой, поджидающей особенно беспечную задницу, старик выглядел слишком высоким, слишком худым; космы его надменно закинутой назад головы светились нимбом: я пришла вечером, он уже зажег люстру в гостиной, она подсвечивала всклокоченную седину сзади.
— Что у тебя с лицом? — сразу же спросил он.
— Это ответ на твой вопрос об онанизме. — Я постаралась прошмыгнуть мимо старика в комнату, но он цепко схватил меня одной рукой за плечо, а другой с силой поднял вверх мой упирающийся подбородок.
— Неплохой ответ, — кивнул он после длительного разглядывания моей левой скулы. — Ты, надеюсь, поняла, что твоя мать и одиночество и близко не стояли.
— Я ничего не поняла! — закричала и затопала я ногами, отталкивая его руки.
— Она услыхала твой вопрос и, ни слова не говоря, залепила тебе пощечину, так?
— Так, ну и что?
— Потом ушла к себе в комнату, заперлась и стала звонить по телефону? Надеюсь, ты подслушала, кому?
— Она не ушла в комнату. Дело было в кухне, она ударила меня, потом схватила полотенце и со словами, что лучше меня сразу же придушить, погналась за мной по квартире, отхлестав как следует в тех углах, где я была не слишком поворотлива. А кому, по-твоему, она должна была звонить?
— Вариантов в этом случае мало. Она могла звонить твоему отцу, своему другу или психиатру, к которому тебя таскают два раза в месяц.
— Ладно, она никуда не звонила — она бегала за мной, пока не выдохлась, потом немного поплакала, проклиная судьбу и угрожая близкими похоронами, потом все-таки позвонила, но ты не угадал, кому! Не угадал!
— Ладно, не угадал. Кому?
— Тете-кенгуру!
— Это универсальный ответ типа: “Кто? — Конь в пальто?”
— Да нет же. — Я стала совершенно звереть от его спокойствия. — Это двоюродная сестра мамы, она многодетная мать, у нее всегда один ребенок на руках, а другой уже в животе, поэтому мы с мамой зовем ее Тетя-кенгуру!
— И почему бы этой Тете-кенгуру тогда не сойти за друга, о котором я упоминал?
— Да потому что Тетя-кенгуру работает гинекологом!
— Странно, — пробормотал старик, — многодетная гинеколог?.. — Он хмыкнул. — Ну и что? Почему бы тете-гинекологу не быть при этом другом твоей матери?
— Да мама считает ее ненормальной, о друзьях так не говорят. И уж, во всяком случае, ей и в голову не придет просить ее совета. Она звонила Тете-кенгуру, чтобы та провела немедленный мой осмотр на предмет дефлира… Дефроли…
— Дефлорации, — вздохнул старик.
— Именно. И что это значит? Это как-то связано с моим именем?
— С твоим именем? — не понял он, и я почувствовала по вдруг опустившимся его плечам накатившую на старика чудовищную усталость и разочарование. — Ах, да, — он потер лоб, вспоминая. — Ты же Фло… Нет, твое имя здесь ни при чем. Это слово означает нарушение девственности.
— Это может определить гинеколог? — Я старалась не смотреть на старика, он все еще ничего не заподозрил, а мою низко опущенную голову и спрятавшиеся глаза скорей всего объясняет стеснительностью.
— Может, — кивнул он. — Гинеколог — может… Скажи: твоя мама очень обеспокоена нашими встречами?
— Очень! Она даже напрашивалась к тебе в гости, но я не разрешила. У нее и так полно знакомых мужчин, а у меня только ты один на всю жизнь!
— Ты так ей и сказала?
— Да, а что?
— А потом поинтересовалась, не занимается ли она онанизмом? — Старик говорил все тише и тише и еще закрывал глаза.
— Это ты мне посоветовал спросить! — возмутилась я.
— Да, конечно… Ты хотя бы понимаешь, что означает это слово?
— Я не была уверена и посмотрела в словаре. У нас во дворе это называют по-другому.
— Я должен с тобой серьезно поговорить, — решился старик.
— Ты меня прогоняешь, да? Боишься, что я окажусь этой, как там… раздефлорированной и мама устроит скандал, все свалит на тебя, да?
— Да нет же, сядь. Я тебя не прогоняю и ничего не боюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80