Я понимал, к чему он клонит, и знал, что тут я ничего не могу поделать. Все, что я мог, — это как можно быстрее найти себе другое место. Так что я заставил себя улыбнуться. Сказал, что могу себе представить, как он чувствует себя в таком положении, и мне не хочется, чтобы он так себя чувствовал по моей вине. После этого я принялся складывать свои вещи обратно в «мерседес».
— Ральф, — окликнул он меня, — погоди минутку.
Я обернулся:
— Да, сэр?
— Хочешь я устрою тебя в свою компанию? На фабрику. Подберем тебе работу попроще, будешь прилично получать.
— Вы имеете в виду — в Нью-Йорке?
— Или в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Я думаю, тебе это подошло бы. Для тебя это, по-моему, было бы самым лучшим.
— Да, сэр. Полагаю, вы правы, мистер Броктон, и я очень ценю ваше предложение. Но, пожалуй, я отвечу — нет.
— Ты отказываешься? — удивился он. — Но почему?
— Думаю, вряд ли мне там будет лучше. Понимаете, я всю жизнь прожил здесь и никогда не бывал дальше Атлантик-Сентер, а это всего в паре часов отсюда. Если я окажусь в незнакомом городе, то совсем растеряюсь и несколько дней не смогу прийти в себя.
Он пожал плечами:
— Ну что же, привыкнешь.
— Вряд ли. Понимаете, я как будто корнями врос в это место. Вот как этот кустарник. И если попытаться его пересадить...
— Я вовсе не пытаюсь! У меня и в мыслях не было навязывать тебе свою волю.
Он кивнул мне и направился к дому, но было заметно, что он обиделся. А я уехал. Я понимал, что в какой-то мере он прав. Мне пожалуй, стоило уехать из Мэндуока, и в течение этого дня я еще не раз возвращался к этой мысли. Но как раз уехать-то я и не мог.
Луана никогда бы не согласилась уехать. Да и согласись она, ничего хорошего из этого все равно бы не вышло. Куда бы мы с ней ни отправились, люди стали бы точно так же смеяться над нами и сплетничать. Рассказывать о нас такие же мерзкие истории, какие рассказывают здесь. Ну, не совсем такие же, потому что они не знали бы о папаше. Им, ясное дело, не пришло бы в голову, что папаша с Луаной... одним словом, что на самом деле я ее сын, а не муж. То есть и сын, и муж одновременно. Как ни крути, вышло бы только хуже. И Луане пришлось бы давать им отпор. Возможно, она все равно делала бы это, даже если бы люди благоразумно держали язык за зубами. Она давно стала такой и, видимо, уже отвыкла от себя прежней...
Мне вдруг стало ужасно жалко Луану. Ведь из-за меня ей пришлось от многого отказаться. Она была настоящая леди и принадлежала к знатной старинной фамилии. Была, как полагается, хорошей прихожанкой и занималась благотворительностью. Но как только она захотела найти себе человека, которого могла бы полюбить, пока не ушли годы, в нее полетела вся эта грязь. Это высасывает из человека все силы и взамен наполняет его чем-то другим. Нет, я не слишком переживал, думаю, у меня просто не хватало на это соображения. Зато с Луаной стало твориться что-то страшное. Она долго не показывала этого, по крайней мере, никто, кроме меня, не замечал, что с ней происходит. Она была очень гордая. Но рана, которую ей нанесли, подтачивала ее изнутри, росла, расширялась и, наконец, прорвалась наружу. И тогда все стало плохо. И становилось все хуже и хуже по мере того, как она старела...
Я в самом деле хотел бы, чтобы Луана уехала со мной. Представлял себе, как славно мы бы зажили. Хорошо жить с человеком, которого ты знаешь, который понимает тебя, с которым можешь поговорить, с которым, с которым...
Наверное, на месте мистера Броктона я тоже не стал бы докапываться до истины. Я имею в виду, что мне никогда еще не приходилось терпеть такое поражение. Я просто не мог смириться с мыслью, что всюду, куда бы я ни пришел, меня ждет такая же история. Как я тогда стану жить? Что мне делать, если я не могу ни жить здесь, ни уехать в другое место?
Думаю, вы поймете, как я растерялся. Перепугался до того, что никак не мог понять, в чем дело, хотя ответ на вопрос был у меня под самым носом.
После этого я обошел все домовладения одно за другим и везде предложил свои услуги — и везде получил отказ. Пытался и спорить, и упрашивать. И разумеется, ничего не добился, только выбился из сил и потратил время впустую. Всем, конечно, было очень жаль, по крайней мере, многие так говорили. Но Бобби Эштон искал работу, а доктор Эштон был влиятельным человеком, и все у него лечились. Так что они предпочитали иметь дело с Бобби.
Уже к полудню я добрался до последнего места, где мог попытать удачи. Сначала я заехал на пляж и съел завтрак, который приготовил себе утром. Просто проглотил его, даже вкуса не почувствовал.
«Еще двадцать пять лет, — размышлял я. — Двадцать пять, а может, и больше. Лет тридцать пять — сорок. А может, и все шестьдесят. Как прожить целых шестьдесят лет, когда у тебя одни потери и никаких приобретений?»
В городе была, конечно, кое-какая работа. Но такая, что из-за нее даже суетиться не стоило. Полдоллара здесь, доллар там. Да и во всяком случае, все уже расхватали дети.
Я тогда даже подумал — может, стоит потолковать об этом с Бобби, но скоро понял, что в нем-то все и дело. Я понял, что он сам все это и придумал, чтобы выжить меня из города. А заодно и Луану.
Док Эштон поселился здесь почти семнадцать лет назад. Его жена умерла родами, но с ним жила та самая негритянка, которая была кормилицей Бобби, а потом остапась в качестве экономки. Тогда док был еще довольно молодым человеком. И эта женщина тоже была молодая — по правде сказать, она и сейчас еще совсем не старая и очень красивая к тому же.
Так вот, когда они сюда переехали, Бобби болел — у него были колики или что-то в этом роде. И как только он поправлялся от одной болезни, как тут же сваливался от другой. Не было такой хвори, которой бы он ни переболел. Одна за другой, и так год за годом. Он не мог играть с другими детьми, не мог ходить в школу; целых двенадцать лет он почти не выходил из дома. В конце концов он поправился — наверное, из-за того, что уже переболел всеми треклятыми болезнями, какие только существовали на свете. Тогда он начал расти, и показал, на что способен. Во-первых, это был самый здоровый, самый красивый и самый смышленый парень, какого мне приходилось видеть, — в жизни не встречал парня здоровее и сообразительнее, чем Бобби. Вы не поверите, до чего он был сообразительный, ручаюсь, что второго такого вам просто не найти.
Наверное, это из-за книжек, которые он читал, пока сидел дома. Но он знал много такого, чего в книжках не вычитаешь. Казалось, у него в голове с самого рождения были готовы ответы на любые вопросы. Он знал такие вещи, о которых никогда не читал и даже не слышал. Я не говорю об уроках, я имею в виду — он мог сделать все, что угодно.
Он прошел восемь классов начальной школы за год, а среднюю — за полтора. В конце концов он мог бы ее закончить, если бы не бросил в последнем семестре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49