Не выводи меня из себя, давай твою палку, и я открою тебе секрет шестой степени!
— Какой?
— Ты скоро узнаешь! Сначала — посох.
— Сначала — секрет.
Гермоген понял, что путем обмена он не получит вожделенную вещь. Он пожал плечами и удалился, оставив Басофона во дворе. «Проучить бы этого философа», — подумал юноша, однако решил отложить месть до прибытия к месту назначения. Ведь все деньги для продолжения путешествия находились у александрийца».
ГЛАВА X,
в которой дальнейшее чтение «Жизнеописания» увлекает читателя за Средиземное море и заставляет повстречаться с римлянами
«На рассвете следующего дня Гермоген и Басофон пустились в дорогу, направляясь к порту Пафоса. Абрахас еще спал, прикованный к ложу винными парами. Когда он проснулся, был уже полдень. Он сразу побежал к нишам, в которых спали путешественники, и, поняв, что те уже ушли, взлетел в воздух, дабы опередить их и первым появиться на пристани. Известно, что у демонов есть очень сильные перепончатые крылья, позволяющие им преодолевать огромные расстояния за ничтожно малое время.
Так что когда доведенные до изнеможения Гермоген с Басофоном дотащились до порта Пафоса, Абрахас уже устроил там переполох, чтобы задержать корабль, собиравшийся отплыть на Родос и в Эфес. Вот как он это сделал. Убедившись, что моряки этого судна развлекались в кабачке, он подсыпал в их вино какого-то зелья, отчего у многих начались рвота и различные недомогания. После этого он распустил слух о чуме, якобы свирепствующей на корабле. Часом позже был запрещен доступ на это судно.
— Ничего не поделаешь, придется отправиться в Саламин, — сказал Гермоген. — Куплю двух ослов; как-нибудь доберемся.
— Вот это да! — вскричал Басофон. — Нам что, все Дороги Кипра мерить?
— Предпочитаешь остаться здесь и погибнуть от чумы?
В тот же вечер они покинули Пафос, присоединившись к каравану, который, следуя побережьем, тянулся к западной оконечности острова. Народу шло много. Жители, напуганные призраком чумы, уходили из города. Было настоящее столпотворение.
В этом людском потоке особенно выделялся гигантского роста лысый мужчина с округлой бородкой, сидящий на высоком осле, который семенил рядом с осликом Басофона. Гигант заговорил с юношей.
— Слава непобедимому Солнцу!
Гермоген же держался несколько сзади, взяв в слушатели римского солдата, сидевшего на апатичной, почти издыхающей кляче.
— Разумеется, — ответил сын Сабинеллы. — Каждое утро солнце восходит на востоке.
— Вы наш сторонник? — поинтересовался гигант.
— Я последователь Иисуса из Назарета.
— А он почитает нашего бога Митру?
— Не думаю. Он сам есть Бог.
— Бог чего?
— О, вижу, вам непонятно. Существует только один Бог, хотя и в трех лицах.
— Нет, что вы! — воскликнул гигант. — Когда Аура отделился от Маздры, он дал жизнь Митре, но их не стало трое. Митра заменил собою двух остальных.
«Что за чушь он несет!» — подумал юноша. Ему ничего не было известно о борьбе религий в ту эпоху, когда единственная святая истина еще не пробила завесу мрака. А так как адепт Митры принялся горячо объяснять ему все преимущества своего божества, он вынужден был призвать на помощь Гермогена.
— Вот человек, который с удовольствием побеседует с вами, — схитрил Басофон.
Гигант опять стал поминать непобедимое Солнце, добавив, что кровь первоначального быка, как известно, раскалила дневное светило и если вдруг перестанут приносить ему кровавые жертвы, оно остынет и обречет Землю на гибель.
— Доказательство тому, — добавил он, — то, что солнце временами греет не очень жарко, но благодаря крови жертв оживает и продолжает свой победоносный путь.
— Вы говорите о солнцестояниях. Но позвольте заметить вам, что быки здесь абсолютно ни при чем.
— А кто же, по-вашему? — обиженно поинтересовался гигант.
— Душа мира. Именно она властвует над Вселенной. Я имею в виду принцип гармонии.
— О чем вы говорите? Борются две противоположные силы, и битва эта движет миром.
Дискуссия привлекла внимание римского воина. Понукая свою истощенную клячу, он приблизился к спорщикам.
— Эй вы! — громовым голосом вскричал он. — Не хватит ли вам болтать без умолку? Кто вернулся из могилы? Кто может рассказать, что происходит в потустороннем мире? Никто. Так что все религии — выдумка жрецов и философов, которые нашли способ держать народ в страхе, чтобы помыкать им.
Неожиданно объединившись, Гермоген и гигант дали отпор солдату.
— А откровения? А Божественные проявления? А сновидения?
Солдат так расхохотался, что лошадь его отпрянула и, споткнувшись, чуть не рухнула на обочину.
«Вот оно, состояние умов, — подумал Басофон, — тут надо наводить порядок. Разве не повезло мне, что я живым вознесся на Небо и своими глазами видел вещи, в которые остальные должны только верить, ибо не столкнутся с ними? Я живой свидетель, и с теми, кто мне не Поверит, поговорит мой посох!»
И он влез в спор, перебив спорящих, которые сразу замолчали.
— Мне, Басофону, сыну губернатора Марсиона, выпала честь побивать в Небесном Царстве и убедиться, что все ваши религии и философии яйца выеденного не стоят. Я видел Духа Святого и Матерь Божью. Мог бы встретиться с Мессией, но тот был занят. Что касается Бога Отца, то к нему могут приблизиться только архангелы, да и то повернувшись спиной, дабы не ослепнуть, и обмахивая себя крыльями, чтобы не сгореть от сильного жара, испускаемого Божественным огнем.
Гермоген опомнился первым.
— Что за басни ты нам рассказываешь? Ты в своем уме? Вмешался римлянин и страшно закричал:
— Это иудей! Хуже того: он фанатик из секты так называемого Кристуса! Встречал я таких в Афинах. Они кичатся тем, что якобы им одним известен путь к спасению. Они замышляют заговор против императора. Мне сказали, что они даже разбивают статуи богов и осмеивают наши древнейшие традиции.
Гигант состроил гримасу, выражающую крайнее отвращение, и бросил:
— Никто не может сравниться с непобедимым Солнцем. У иудеев с их вероисповеданием нет будущего перед лицом Великого Митры.
— Фи… — фыркнул Басофон, — я, побывавший на Небе, могу вас всех заверить, что Митрой там и не пахло. Если уж и есть непобедимое солнце, так это один только Мессия, восставший из мертвых, а не Орфей, Озирис, Гермес или Митра, которые суть измышления доходяг поэтов и философов.
Поднялась суматоха. Караван враз распался. Ослы и лошади понеслись в разные стороны, и седоки тщетно пытались их сдержать. Гермоген шепнул сыну Сабинеллы:
— Бежим, пока тебя не разорвали. Видишь, как не любят почитателей этого Христа. Смени религию, так будет лучше для тебя!
— Что я видел, то видел. Пусть только попробуют драться со мной, если осмелятся!
Суматоха улеглась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Какой?
— Ты скоро узнаешь! Сначала — посох.
— Сначала — секрет.
Гермоген понял, что путем обмена он не получит вожделенную вещь. Он пожал плечами и удалился, оставив Басофона во дворе. «Проучить бы этого философа», — подумал юноша, однако решил отложить месть до прибытия к месту назначения. Ведь все деньги для продолжения путешествия находились у александрийца».
ГЛАВА X,
в которой дальнейшее чтение «Жизнеописания» увлекает читателя за Средиземное море и заставляет повстречаться с римлянами
«На рассвете следующего дня Гермоген и Басофон пустились в дорогу, направляясь к порту Пафоса. Абрахас еще спал, прикованный к ложу винными парами. Когда он проснулся, был уже полдень. Он сразу побежал к нишам, в которых спали путешественники, и, поняв, что те уже ушли, взлетел в воздух, дабы опередить их и первым появиться на пристани. Известно, что у демонов есть очень сильные перепончатые крылья, позволяющие им преодолевать огромные расстояния за ничтожно малое время.
Так что когда доведенные до изнеможения Гермоген с Басофоном дотащились до порта Пафоса, Абрахас уже устроил там переполох, чтобы задержать корабль, собиравшийся отплыть на Родос и в Эфес. Вот как он это сделал. Убедившись, что моряки этого судна развлекались в кабачке, он подсыпал в их вино какого-то зелья, отчего у многих начались рвота и различные недомогания. После этого он распустил слух о чуме, якобы свирепствующей на корабле. Часом позже был запрещен доступ на это судно.
— Ничего не поделаешь, придется отправиться в Саламин, — сказал Гермоген. — Куплю двух ослов; как-нибудь доберемся.
— Вот это да! — вскричал Басофон. — Нам что, все Дороги Кипра мерить?
— Предпочитаешь остаться здесь и погибнуть от чумы?
В тот же вечер они покинули Пафос, присоединившись к каравану, который, следуя побережьем, тянулся к западной оконечности острова. Народу шло много. Жители, напуганные призраком чумы, уходили из города. Было настоящее столпотворение.
В этом людском потоке особенно выделялся гигантского роста лысый мужчина с округлой бородкой, сидящий на высоком осле, который семенил рядом с осликом Басофона. Гигант заговорил с юношей.
— Слава непобедимому Солнцу!
Гермоген же держался несколько сзади, взяв в слушатели римского солдата, сидевшего на апатичной, почти издыхающей кляче.
— Разумеется, — ответил сын Сабинеллы. — Каждое утро солнце восходит на востоке.
— Вы наш сторонник? — поинтересовался гигант.
— Я последователь Иисуса из Назарета.
— А он почитает нашего бога Митру?
— Не думаю. Он сам есть Бог.
— Бог чего?
— О, вижу, вам непонятно. Существует только один Бог, хотя и в трех лицах.
— Нет, что вы! — воскликнул гигант. — Когда Аура отделился от Маздры, он дал жизнь Митре, но их не стало трое. Митра заменил собою двух остальных.
«Что за чушь он несет!» — подумал юноша. Ему ничего не было известно о борьбе религий в ту эпоху, когда единственная святая истина еще не пробила завесу мрака. А так как адепт Митры принялся горячо объяснять ему все преимущества своего божества, он вынужден был призвать на помощь Гермогена.
— Вот человек, который с удовольствием побеседует с вами, — схитрил Басофон.
Гигант опять стал поминать непобедимое Солнце, добавив, что кровь первоначального быка, как известно, раскалила дневное светило и если вдруг перестанут приносить ему кровавые жертвы, оно остынет и обречет Землю на гибель.
— Доказательство тому, — добавил он, — то, что солнце временами греет не очень жарко, но благодаря крови жертв оживает и продолжает свой победоносный путь.
— Вы говорите о солнцестояниях. Но позвольте заметить вам, что быки здесь абсолютно ни при чем.
— А кто же, по-вашему? — обиженно поинтересовался гигант.
— Душа мира. Именно она властвует над Вселенной. Я имею в виду принцип гармонии.
— О чем вы говорите? Борются две противоположные силы, и битва эта движет миром.
Дискуссия привлекла внимание римского воина. Понукая свою истощенную клячу, он приблизился к спорщикам.
— Эй вы! — громовым голосом вскричал он. — Не хватит ли вам болтать без умолку? Кто вернулся из могилы? Кто может рассказать, что происходит в потустороннем мире? Никто. Так что все религии — выдумка жрецов и философов, которые нашли способ держать народ в страхе, чтобы помыкать им.
Неожиданно объединившись, Гермоген и гигант дали отпор солдату.
— А откровения? А Божественные проявления? А сновидения?
Солдат так расхохотался, что лошадь его отпрянула и, споткнувшись, чуть не рухнула на обочину.
«Вот оно, состояние умов, — подумал Басофон, — тут надо наводить порядок. Разве не повезло мне, что я живым вознесся на Небо и своими глазами видел вещи, в которые остальные должны только верить, ибо не столкнутся с ними? Я живой свидетель, и с теми, кто мне не Поверит, поговорит мой посох!»
И он влез в спор, перебив спорящих, которые сразу замолчали.
— Мне, Басофону, сыну губернатора Марсиона, выпала честь побивать в Небесном Царстве и убедиться, что все ваши религии и философии яйца выеденного не стоят. Я видел Духа Святого и Матерь Божью. Мог бы встретиться с Мессией, но тот был занят. Что касается Бога Отца, то к нему могут приблизиться только архангелы, да и то повернувшись спиной, дабы не ослепнуть, и обмахивая себя крыльями, чтобы не сгореть от сильного жара, испускаемого Божественным огнем.
Гермоген опомнился первым.
— Что за басни ты нам рассказываешь? Ты в своем уме? Вмешался римлянин и страшно закричал:
— Это иудей! Хуже того: он фанатик из секты так называемого Кристуса! Встречал я таких в Афинах. Они кичатся тем, что якобы им одним известен путь к спасению. Они замышляют заговор против императора. Мне сказали, что они даже разбивают статуи богов и осмеивают наши древнейшие традиции.
Гигант состроил гримасу, выражающую крайнее отвращение, и бросил:
— Никто не может сравниться с непобедимым Солнцем. У иудеев с их вероисповеданием нет будущего перед лицом Великого Митры.
— Фи… — фыркнул Басофон, — я, побывавший на Небе, могу вас всех заверить, что Митрой там и не пахло. Если уж и есть непобедимое солнце, так это один только Мессия, восставший из мертвых, а не Орфей, Озирис, Гермес или Митра, которые суть измышления доходяг поэтов и философов.
Поднялась суматоха. Караван враз распался. Ослы и лошади понеслись в разные стороны, и седоки тщетно пытались их сдержать. Гермоген шепнул сыну Сабинеллы:
— Бежим, пока тебя не разорвали. Видишь, как не любят почитателей этого Христа. Смени религию, так будет лучше для тебя!
— Что я видел, то видел. Пусть только попробуют драться со мной, если осмелятся!
Суматоха улеглась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75