Право, работа большого профессионала!
— Только вы один могли нам помочь. Я издали следил за делом Клэриджа и восхищался вашими дедуктивными способностями. Короче, я поверил в вас. Что же касается встречи его святейшества с главным раввином, и тут вы угадали, почему необходимо мое присутствие.
— Это условие выдвинуто главным раввином, не так ли? Он желает, чтобы действия Ватикана во время войны были выявлены и признаны. Иоанн Павел II ничего не имеет против этого. Уж слишком много слухов ходило об антисемитизме польского духовенства.
— Главный раввин особенно хочет знать об ответственности кардинала Монтини в этих делах, — заметил князь. — Будущему Павлу VI было поручено Пием XII заняться этим, но этого не оценил кардинал Ронкалли, когда занял высший пост под именем Иоанна XXIII. Одна часть курии оставалась верна позиции Пия XII в отношении тех, кто сражался во благо нашей матери церкви, будь то на стороне фашизма или нацизма. Другая часть была настроена оппозиционно и сформировала весьма активную группу. Именно они после смерти Павла VI способствовали избранию Иоанна Павла I. Ну а дальнейшее известно.
— Стало быть, экселенц, — тихо произнес Сальва, — именно вам вместе с кардиналом Монтини было поручено Пием XII помочь некоторым экстремистам, сотрудничавшим с нацистами, избежать справедливого суда и скрыться в Америке.
— Никто тогда не думал об этом! — воскликнул князь. — Мы, и я лично, считали, что люди, которых вы называете экстремистами, были обычными католиками, верными своей церкви. Они действовали по долгу совести, борясь с теми, кто отвергал Бога, пытал и казнил священнослужителей, отвернул множество душ от нашей матери церкви. Могли ли мы оставить на произвол судьбы тех, кому грозило наказание за то, что они действовали в согласии со своей совестью во славу Божию?
Сальва поднялся. Теперь все было ясно. Вот только устроят ли главного раввина подобные оправдания? Но в любом случае должны быть устранены взаимные разногласия, поскольку Иоанн Павел II был тут совершенно ни при чем. Да к тому же не существовало и официального разрыва отношений между католической и иудейской общинами, скрепленных Ватиканом благодаря Иоанну XXIII. Оставалось узнать фамилии, зашифрованные в той части «Жизнеописания», которую фальсифицировал Кошанский, вдохновленный «Жизнеописанием Гамадцона».
— Профессор, — продолжал князь, — боюсь, вы можете неправильно понять причины такого поведения церкви по отношению к осуждаемым вами людям. И все-таки прошу верить мне: никогда мы не выручали ни одного настоящего преступника. Прошедшие через наши руки были чисты сердцем. Но на войне как на войне. Им приходилось иногда действовать против своей воли на благо родины и веры. Понятно?
— Во Франции, к примеру, префект Горсе в 1943 году депортировал тридцать евреев, в том числе пятерых детей. Никто не вернулся. Вы же прятали его с 1945 по 1948 год, затем переправили во франкистскую Испанию, а оттуда в Аргентину под именем Руис Фернандес. Не был ли он, по-вашему, настоящим преступником?
Князь отвел глаза, потом тоже встал.
— Мы узнали о его предательстве лишь много позже. И сразу же предупредили еврейскую ассоциацию по розыску военных преступников, а также господина Клар-фельда. Вы должны мне верить — все было так сложно. А этот Гарсе, разве он не спас аббата Монтанье, которого собирались расстрелять фашисты? А не спас ли он от уничтожения деревню Форе, которую решили сжечь эсэсовцы?
— Гарсе умер. Большинство главных действующих лиц исчезло. Все теперь принадлежит истории. Что мы сделаем со сведениями, скрывающимися в «Жизнеописании»?
— Его святейшество решит. Документ ведь принадлежит ему, не так ли?
Беседа окончилась. Теперь князь Ринальдо да Понте, должно быть, пожалел о том, что выбрал Сальва для розыска манускрипта. Он уже не сомневался, что расследование профессора выходило далеко за пределы его миссии. Его сухой тон и последняя реплика выдавали дурное расположение духа. И в этот момент Адриеном овладело неодолимое желание сказать князю, что он был знаком с его дочерью Изианой и после этой беседы ему лучше стали понятны мотивы ее самоубийства. Но он сдержался. Слуга проводил его к «роллс-ройсу», стоявшему у роскошного крыльца. Князь же даже не пожелал попрощаться с ним.
Страницы «Жизнеописания» с рассказом о первом схождении Басофона в Ад были добавлены польским фальсификатором к страницам, написанным в Венеции в XVI веке. Это выяснилось в лаборатории ватиканской библиотеки. Таким образом, все прояснилось. Что касается списка с дьявольскими именами, то в нем действительно содержалась серия отчеств, принадлежавших лицам разных национальностей, в частности немецкой и французской, которые в период Второй мировой войны работали на нацистских предприятиях. Были среди них очень подозрительные типы, ответственные за концентрационные лагеря, а также химики и физики, участвовавшие в научных исследованиях Третьего рейха. Последних особенно усердно разыскивали американцы, заинтересованные в результатах их работ и в их проектах. Все эти люди прошли через Рим и Мадрид, прежде чем тайно осели в Аргентине или Соединенных Штатах. Надежную переправу им обеспечивала сеть монастырей. Организация была возложена Ватиканом на князя Ринальди да Понте под контролем кардинала Монтини.
— Монсеньор, — спросил нунция Караколли Сальва, — не считаете ли вы, что вся эта акция носила политический характер?
— Бог мой, конечно же, нет! — с горячностью ответил прелат. — Просто коммунисты намеревались опубликовать этот список, чтобы доказать, что святой престол вступил в сделку с нацизмом. Потому-то они и распустили подобные слухи. А графиня Кокошка имела отношение к заговору?
— Она покинула Рим вчера. Ее мужа назначили послом в Венгрии, — объяснил Бетхем. — Эта женщина была марионеткой в руках коммунистов.
— Я никогда не считал ее способной на большее, — заметил Сатьва.
— А бедняга Стэндап? — спросил Караколли. — Он-то какое отношение имел к этому делу?
— Поняв, что «Жизнеописание», которое он переводил, оказалось безобидным манускриптом без трех шестерок, он подумал, что поляки нашли настоящий документ и завладели им. Поэтому он и отправился в Краков. И надо же ему было! Коммунисты посчитали его агентом «Интеллидженс сервис», раскрывшим их заговор. Потребовалось убрать его.
— Это было ужасное недоразумение, — заметил Мореше. — Но, дорогой Адриен, загадка все еще существует: что стало с подлинным «Жизнеописанием Сильвестра», заклейменным в Средние века числом дьявола?
— Здесь вновь появляется персонаж, о котором вы все позабыли, — сказал Сальва. — Я имею в виду каноника Тортелли. Вспомните о его испуганных выкриках, когда мы начали переводить «Жизнеописание».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Только вы один могли нам помочь. Я издали следил за делом Клэриджа и восхищался вашими дедуктивными способностями. Короче, я поверил в вас. Что же касается встречи его святейшества с главным раввином, и тут вы угадали, почему необходимо мое присутствие.
— Это условие выдвинуто главным раввином, не так ли? Он желает, чтобы действия Ватикана во время войны были выявлены и признаны. Иоанн Павел II ничего не имеет против этого. Уж слишком много слухов ходило об антисемитизме польского духовенства.
— Главный раввин особенно хочет знать об ответственности кардинала Монтини в этих делах, — заметил князь. — Будущему Павлу VI было поручено Пием XII заняться этим, но этого не оценил кардинал Ронкалли, когда занял высший пост под именем Иоанна XXIII. Одна часть курии оставалась верна позиции Пия XII в отношении тех, кто сражался во благо нашей матери церкви, будь то на стороне фашизма или нацизма. Другая часть была настроена оппозиционно и сформировала весьма активную группу. Именно они после смерти Павла VI способствовали избранию Иоанна Павла I. Ну а дальнейшее известно.
— Стало быть, экселенц, — тихо произнес Сальва, — именно вам вместе с кардиналом Монтини было поручено Пием XII помочь некоторым экстремистам, сотрудничавшим с нацистами, избежать справедливого суда и скрыться в Америке.
— Никто тогда не думал об этом! — воскликнул князь. — Мы, и я лично, считали, что люди, которых вы называете экстремистами, были обычными католиками, верными своей церкви. Они действовали по долгу совести, борясь с теми, кто отвергал Бога, пытал и казнил священнослужителей, отвернул множество душ от нашей матери церкви. Могли ли мы оставить на произвол судьбы тех, кому грозило наказание за то, что они действовали в согласии со своей совестью во славу Божию?
Сальва поднялся. Теперь все было ясно. Вот только устроят ли главного раввина подобные оправдания? Но в любом случае должны быть устранены взаимные разногласия, поскольку Иоанн Павел II был тут совершенно ни при чем. Да к тому же не существовало и официального разрыва отношений между католической и иудейской общинами, скрепленных Ватиканом благодаря Иоанну XXIII. Оставалось узнать фамилии, зашифрованные в той части «Жизнеописания», которую фальсифицировал Кошанский, вдохновленный «Жизнеописанием Гамадцона».
— Профессор, — продолжал князь, — боюсь, вы можете неправильно понять причины такого поведения церкви по отношению к осуждаемым вами людям. И все-таки прошу верить мне: никогда мы не выручали ни одного настоящего преступника. Прошедшие через наши руки были чисты сердцем. Но на войне как на войне. Им приходилось иногда действовать против своей воли на благо родины и веры. Понятно?
— Во Франции, к примеру, префект Горсе в 1943 году депортировал тридцать евреев, в том числе пятерых детей. Никто не вернулся. Вы же прятали его с 1945 по 1948 год, затем переправили во франкистскую Испанию, а оттуда в Аргентину под именем Руис Фернандес. Не был ли он, по-вашему, настоящим преступником?
Князь отвел глаза, потом тоже встал.
— Мы узнали о его предательстве лишь много позже. И сразу же предупредили еврейскую ассоциацию по розыску военных преступников, а также господина Клар-фельда. Вы должны мне верить — все было так сложно. А этот Гарсе, разве он не спас аббата Монтанье, которого собирались расстрелять фашисты? А не спас ли он от уничтожения деревню Форе, которую решили сжечь эсэсовцы?
— Гарсе умер. Большинство главных действующих лиц исчезло. Все теперь принадлежит истории. Что мы сделаем со сведениями, скрывающимися в «Жизнеописании»?
— Его святейшество решит. Документ ведь принадлежит ему, не так ли?
Беседа окончилась. Теперь князь Ринальдо да Понте, должно быть, пожалел о том, что выбрал Сальва для розыска манускрипта. Он уже не сомневался, что расследование профессора выходило далеко за пределы его миссии. Его сухой тон и последняя реплика выдавали дурное расположение духа. И в этот момент Адриеном овладело неодолимое желание сказать князю, что он был знаком с его дочерью Изианой и после этой беседы ему лучше стали понятны мотивы ее самоубийства. Но он сдержался. Слуга проводил его к «роллс-ройсу», стоявшему у роскошного крыльца. Князь же даже не пожелал попрощаться с ним.
Страницы «Жизнеописания» с рассказом о первом схождении Басофона в Ад были добавлены польским фальсификатором к страницам, написанным в Венеции в XVI веке. Это выяснилось в лаборатории ватиканской библиотеки. Таким образом, все прояснилось. Что касается списка с дьявольскими именами, то в нем действительно содержалась серия отчеств, принадлежавших лицам разных национальностей, в частности немецкой и французской, которые в период Второй мировой войны работали на нацистских предприятиях. Были среди них очень подозрительные типы, ответственные за концентрационные лагеря, а также химики и физики, участвовавшие в научных исследованиях Третьего рейха. Последних особенно усердно разыскивали американцы, заинтересованные в результатах их работ и в их проектах. Все эти люди прошли через Рим и Мадрид, прежде чем тайно осели в Аргентине или Соединенных Штатах. Надежную переправу им обеспечивала сеть монастырей. Организация была возложена Ватиканом на князя Ринальди да Понте под контролем кардинала Монтини.
— Монсеньор, — спросил нунция Караколли Сальва, — не считаете ли вы, что вся эта акция носила политический характер?
— Бог мой, конечно же, нет! — с горячностью ответил прелат. — Просто коммунисты намеревались опубликовать этот список, чтобы доказать, что святой престол вступил в сделку с нацизмом. Потому-то они и распустили подобные слухи. А графиня Кокошка имела отношение к заговору?
— Она покинула Рим вчера. Ее мужа назначили послом в Венгрии, — объяснил Бетхем. — Эта женщина была марионеткой в руках коммунистов.
— Я никогда не считал ее способной на большее, — заметил Сатьва.
— А бедняга Стэндап? — спросил Караколли. — Он-то какое отношение имел к этому делу?
— Поняв, что «Жизнеописание», которое он переводил, оказалось безобидным манускриптом без трех шестерок, он подумал, что поляки нашли настоящий документ и завладели им. Поэтому он и отправился в Краков. И надо же ему было! Коммунисты посчитали его агентом «Интеллидженс сервис», раскрывшим их заговор. Потребовалось убрать его.
— Это было ужасное недоразумение, — заметил Мореше. — Но, дорогой Адриен, загадка все еще существует: что стало с подлинным «Жизнеописанием Сильвестра», заклейменным в Средние века числом дьявола?
— Здесь вновь появляется персонаж, о котором вы все позабыли, — сказал Сальва. — Я имею в виду каноника Тортелли. Вспомните о его испуганных выкриках, когда мы начали переводить «Жизнеописание».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75