Но и на этом расстоянии от берега его отнесло на добрые пятьдесят метров вниз, несмотря на то, что течение здесь было не такое сильное, да и греб он против течения.
Мы закрыли перочинные ножики, положили в сумку сало, хлеб. Я посмотрел на Белу:
– Да, пожалуй, на лодке мы далеко не уедем…
– Так и есть. – Бела стряхнул хлебные крошки, встал: – К тому же старик говорит, что стреляют. – Помолчал немножко, вздохнул: – Давай пойдем посмотрим, что творится на мосту!
Мы возвратились в город.
У предмостья был разбит маленький сквер. Мы сели на скамейку и стали наблюдать за движением на мосту. Уже темнело. По-видимому, на той стороне должна была заступить новая смена; прав был старый рыбак – туда направлялось много народу. Солдаты, как я видел, пускали всех без задержек. Толпа была большая, у въезда на мост образовалась пробка, рядом с охраной люди двигались быстро, узкой змейкой. Расстояние от начала моста до охраны проходили медленно, еле передвигая ноги. Несколько метров они, как я заметил, преодолевали чуть ли не десять минут. Но зато потом каждый бежал. Патруль, как предполагал я, пропускал всех по одному, чтобы иметь возможность взглянуть в лицо – не тот ли это, которого разыскивают через полицию. Документов, как я видел, не проверяли. Может быть, на той стороне спрашивает чехословацкая охрана. Но там уже не беда! На той стороне мы вынем из ботинка «тюремный листок»: мы политические беглые!
Неудача с лодкой, признаться, огорчила меня. Но тот, кто захочет обвинить нас в оплошности, которую мы вскоре совершили, должен понять: невозможно было часами ждать здесь, прямо у границы, видя перед собой тот берег. В голове промелькнуло: солдаты сегодня еще ничего не могут заметить в нас подозрительного. Одежда у нас – как и у остальных рабочих. Здесь еще, очевидно, нас не ищут, еще не подняли тревогу. Но завтра и здесь все будет известно, а возможно, что даже сегодня к вечеру!.. Сегодня еще петля не затянута, но завтра она уже начнет сужаться. Чем больше медлить, тем уже она, будет. Мы достаточно рисковали утром, совершая побег. Приходилось еще рисковать, раз речь шла о жизни.
– Идем! – сказал я решительно Беле.
И мы присоединились к потоку стремящихся перейти через мост.
Медленно, шаг за шагом, мы двигались вперед. Солнце зашло, стало быстро темнеть от большой надвигающейся на нас со стороны Дуная тучи. Внезапно поднялся ветер, закружилась пыль; со сквера летели в лицо опавшие листья, бумага. Запахло дождем. Уже сверкала молния, хотя раскатов грома еще не было слышно.
– Пока доберемся, промокнем до нитки, – вслух размышлял какой-то одного возраста со мной рабочий.
– Пожалуй, – ответил я. – Ну, это не беда, у меня куртка, набросим на головы, для нас двоих хватит.
Каждый торопился, очевидно, из-за дождя. За нами стояло, нетерпеливо перебирая ногами, пожалуй, человек сто. Перед нами тоже было еще человек двадцать. Рабочий, который шел рядом со мной, опустил руку во внутренний карман.
– Ну-ка, вынимай пропуск, – обратился он к самому себе и достал из кармана маленький листочек, на вид не больше трамвайного билета.
И тут только я увидел, что каждый, кто проходил мимо солдат, показывал им такие листочки. Фу ты черт, что же нам теперь делать? Я посмотрел на Белу; он, видно, тоже это все заметил и испуганно моргал, не зная, что предпринять, – беда, мол, будет. Еще минута – и толпа вытолкнет нас вперед к охране… Повернуть обратно? Но это наверняка бросится в глаза, ведь мы столько времени ждали…
Наш новый знакомый удивленно посмотрел на нас и спросил:
– Что, у вас нет пограничного пропуска?
Я снова прибегнул к своей дёмешской хитрости, быстро ощупал карманы:
– Вот чертовщина, где же мой бумажник? Послушай, Бела, я оставил дома свой бумажник, а там и мой и твой пропуск.
Но рабочего мы не могли так легко провести, как деревенскую женщину.
– Вы безработные? – шепнул он.
– Да, – сказал я, – из Будапешта. Идем искать работу.
– Я сразу увидел. Но какого дьявола пришло вам на ум идти без пропусков?… Проталкивайтесь как-нибудь обратно, а не то они схватят вас и два дня не выпустят. Два дня, а то и больше…
Протолкаться обратно? Мы бы протолкались, но в это время начался ураган, послышались первые раскаты грома, первые капли дождя упали на наши лица. Толпа нажимала, все торопились. Здесь уже никто не мог помочь. Нас увлекали прямо к караулу, вот он уже от нас в двух-трех метрах. Рабочий, шедший рядом, попробовал нам помочь, сдерживая как мог напор людей. Он кивком головы просил, чтобы нас пропустили обратно. Напрасно. Очередь словно таяла перед нами, еще один шаг – и мы попадем прямо в лапы патруля.
Я не знаю имени того эстергомского товарища, даже не помню его лица, хотя, собственно говоря, обязан ему своей жизнью. Дело в том, что, когда мы уже подходили к охране и один из них, жандармский сержант, подняв брови, колючими глазами посмотрел мне в лицо и уже приготовился крикнуть «документ», наш новый друг сделал вид, что показывает свой пропуск, потом вдруг схватился за кепку, как будто ее сдувал ветер, и… выпустил карточку из рук. А ведь немного времени было у него, чтобы это придумать, однако он проделал все очень ловко и быстро. Ну, разумеется, мы тоже насторожились, сразу поняв его маневр. Как принято говорить: «дошло».
– Эй, помогите! Ловите, ловите… ветер унес мой пропуск!
Листок полетел к берегу, потому что ветер, на счастье, дул с Дуная.
– Пустите! – кричал рабочий. – Не видите, что ли? Разойдитесь немножко! – и расталкивал всех локтями.
Мы бросились за ним и тоже усердно кричали:
– Ловите же! Черт вас подери, не видите, что ли! Толпа слегка расступилась, мы протолкались, побежали, нашли листочек, он застрял среди камней.
Даже времени не осталось поблагодарить, настолько все это быстро произошло, но мои глаза на мгновение встретились с глазами нашего спасителя. Он побежал обратно с истрепанным листочком, мы же поспешили в ближайший переулок, свернув потом на одну из прилегающих улиц, и сбавили шаг только лишь тогда, когда убедились, что за нами никто не гонится.
Это был первый эстергомский удар молнии. Вскоре последовал и другой.
Полил дождь. Мы шли под нависающими карнизами крыш, прокрадываясь от одних ворот к другим. Пробирались нетерпеливо, нервничали, как будто у нас было какое-то дело, какая-то цель. Дождь полил как из ведра, мы спрятались под навесом у чьих-то ворот. Это была не то гостиница, не то столовая. Я посмотрел на Белу. Лицо его было напряженное, хмурое.
– Ну, а теперь что будем делать?
– Ты видишь, – сказал я, – как помог нам рабочий. А одни все равно мы далеко не уйдем… Нужно как-нибудь связаться с товарищами, с нашими ребятами…
– Каким образом?
В конце концов, думал я, Эстергом не такой уж маленький город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Мы закрыли перочинные ножики, положили в сумку сало, хлеб. Я посмотрел на Белу:
– Да, пожалуй, на лодке мы далеко не уедем…
– Так и есть. – Бела стряхнул хлебные крошки, встал: – К тому же старик говорит, что стреляют. – Помолчал немножко, вздохнул: – Давай пойдем посмотрим, что творится на мосту!
Мы возвратились в город.
У предмостья был разбит маленький сквер. Мы сели на скамейку и стали наблюдать за движением на мосту. Уже темнело. По-видимому, на той стороне должна была заступить новая смена; прав был старый рыбак – туда направлялось много народу. Солдаты, как я видел, пускали всех без задержек. Толпа была большая, у въезда на мост образовалась пробка, рядом с охраной люди двигались быстро, узкой змейкой. Расстояние от начала моста до охраны проходили медленно, еле передвигая ноги. Несколько метров они, как я заметил, преодолевали чуть ли не десять минут. Но зато потом каждый бежал. Патруль, как предполагал я, пропускал всех по одному, чтобы иметь возможность взглянуть в лицо – не тот ли это, которого разыскивают через полицию. Документов, как я видел, не проверяли. Может быть, на той стороне спрашивает чехословацкая охрана. Но там уже не беда! На той стороне мы вынем из ботинка «тюремный листок»: мы политические беглые!
Неудача с лодкой, признаться, огорчила меня. Но тот, кто захочет обвинить нас в оплошности, которую мы вскоре совершили, должен понять: невозможно было часами ждать здесь, прямо у границы, видя перед собой тот берег. В голове промелькнуло: солдаты сегодня еще ничего не могут заметить в нас подозрительного. Одежда у нас – как и у остальных рабочих. Здесь еще, очевидно, нас не ищут, еще не подняли тревогу. Но завтра и здесь все будет известно, а возможно, что даже сегодня к вечеру!.. Сегодня еще петля не затянута, но завтра она уже начнет сужаться. Чем больше медлить, тем уже она, будет. Мы достаточно рисковали утром, совершая побег. Приходилось еще рисковать, раз речь шла о жизни.
– Идем! – сказал я решительно Беле.
И мы присоединились к потоку стремящихся перейти через мост.
Медленно, шаг за шагом, мы двигались вперед. Солнце зашло, стало быстро темнеть от большой надвигающейся на нас со стороны Дуная тучи. Внезапно поднялся ветер, закружилась пыль; со сквера летели в лицо опавшие листья, бумага. Запахло дождем. Уже сверкала молния, хотя раскатов грома еще не было слышно.
– Пока доберемся, промокнем до нитки, – вслух размышлял какой-то одного возраста со мной рабочий.
– Пожалуй, – ответил я. – Ну, это не беда, у меня куртка, набросим на головы, для нас двоих хватит.
Каждый торопился, очевидно, из-за дождя. За нами стояло, нетерпеливо перебирая ногами, пожалуй, человек сто. Перед нами тоже было еще человек двадцать. Рабочий, который шел рядом со мной, опустил руку во внутренний карман.
– Ну-ка, вынимай пропуск, – обратился он к самому себе и достал из кармана маленький листочек, на вид не больше трамвайного билета.
И тут только я увидел, что каждый, кто проходил мимо солдат, показывал им такие листочки. Фу ты черт, что же нам теперь делать? Я посмотрел на Белу; он, видно, тоже это все заметил и испуганно моргал, не зная, что предпринять, – беда, мол, будет. Еще минута – и толпа вытолкнет нас вперед к охране… Повернуть обратно? Но это наверняка бросится в глаза, ведь мы столько времени ждали…
Наш новый знакомый удивленно посмотрел на нас и спросил:
– Что, у вас нет пограничного пропуска?
Я снова прибегнул к своей дёмешской хитрости, быстро ощупал карманы:
– Вот чертовщина, где же мой бумажник? Послушай, Бела, я оставил дома свой бумажник, а там и мой и твой пропуск.
Но рабочего мы не могли так легко провести, как деревенскую женщину.
– Вы безработные? – шепнул он.
– Да, – сказал я, – из Будапешта. Идем искать работу.
– Я сразу увидел. Но какого дьявола пришло вам на ум идти без пропусков?… Проталкивайтесь как-нибудь обратно, а не то они схватят вас и два дня не выпустят. Два дня, а то и больше…
Протолкаться обратно? Мы бы протолкались, но в это время начался ураган, послышались первые раскаты грома, первые капли дождя упали на наши лица. Толпа нажимала, все торопились. Здесь уже никто не мог помочь. Нас увлекали прямо к караулу, вот он уже от нас в двух-трех метрах. Рабочий, шедший рядом, попробовал нам помочь, сдерживая как мог напор людей. Он кивком головы просил, чтобы нас пропустили обратно. Напрасно. Очередь словно таяла перед нами, еще один шаг – и мы попадем прямо в лапы патруля.
Я не знаю имени того эстергомского товарища, даже не помню его лица, хотя, собственно говоря, обязан ему своей жизнью. Дело в том, что, когда мы уже подходили к охране и один из них, жандармский сержант, подняв брови, колючими глазами посмотрел мне в лицо и уже приготовился крикнуть «документ», наш новый друг сделал вид, что показывает свой пропуск, потом вдруг схватился за кепку, как будто ее сдувал ветер, и… выпустил карточку из рук. А ведь немного времени было у него, чтобы это придумать, однако он проделал все очень ловко и быстро. Ну, разумеется, мы тоже насторожились, сразу поняв его маневр. Как принято говорить: «дошло».
– Эй, помогите! Ловите, ловите… ветер унес мой пропуск!
Листок полетел к берегу, потому что ветер, на счастье, дул с Дуная.
– Пустите! – кричал рабочий. – Не видите, что ли? Разойдитесь немножко! – и расталкивал всех локтями.
Мы бросились за ним и тоже усердно кричали:
– Ловите же! Черт вас подери, не видите, что ли! Толпа слегка расступилась, мы протолкались, побежали, нашли листочек, он застрял среди камней.
Даже времени не осталось поблагодарить, настолько все это быстро произошло, но мои глаза на мгновение встретились с глазами нашего спасителя. Он побежал обратно с истрепанным листочком, мы же поспешили в ближайший переулок, свернув потом на одну из прилегающих улиц, и сбавили шаг только лишь тогда, когда убедились, что за нами никто не гонится.
Это был первый эстергомский удар молнии. Вскоре последовал и другой.
Полил дождь. Мы шли под нависающими карнизами крыш, прокрадываясь от одних ворот к другим. Пробирались нетерпеливо, нервничали, как будто у нас было какое-то дело, какая-то цель. Дождь полил как из ведра, мы спрятались под навесом у чьих-то ворот. Это была не то гостиница, не то столовая. Я посмотрел на Белу. Лицо его было напряженное, хмурое.
– Ну, а теперь что будем делать?
– Ты видишь, – сказал я, – как помог нам рабочий. А одни все равно мы далеко не уйдем… Нужно как-нибудь связаться с товарищами, с нашими ребятами…
– Каким образом?
В конце концов, думал я, Эстергом не такой уж маленький город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82