Дрок горит долго и жарко, отлично и быстро воспламеняется, зажигает одежду врага.
– Не позволяй сомнению душить твое мужество, Иешуа! Есть у нас бойцы. Есть оружие. Есть и мудрость нашего вероучения: «Коня приготовляют на день битвы, но победа – от Господа» (Пр. 21:31).
На военном совете в тот же день приняли немало полезных решений.
Мужам, не взятым в войско из-за запретов Торы, было поручено отрепетировать грядущую встречу зелотов-победителей. Освободителей надлежало приветствовать по древнему обычаю: ликованием толпы, выходом женщин, пением, хороводными плясками, игрой на тимпанах, ликах, кимвалах.
Военачальникам приказали напомнить подчиненным, что евреям воспрещено портить или уничтожать плодовые деревья, кроме тех, которые не приносят плодов в пищу (Втор. 20:19–20). Ратникам ни в коем случае нельзя совокупляться с женщинами, даже с женами. Нужно содержать в порядке оружие.
В деревни, лежащие по предполагаемому маршруту войска, были направлены ангелы с указанием заготовить пищу, воду, а также ослов и мулов для перевозки припасов.
Потом участники совета прочли молитву и разошлись по вверенным подразделениям – ждать гонцов с известием о том, что делают римляне.
На рассвете прибыли встревоженные лазутчики, рассеянные ранее по окрестностям, с криками:
– Необрезанные идут! Они. в трех-четырех часах пути отсюда!
«Откуда бы Колоний так быстро узнал о месте сосредоточения моих войск?» – встревожился Гавлонит. Панике он, впрочем, не поддался и не позволил ей овладеть своим полчищем. Сейчас, как никогда, важно было начать и провести битву в точности так, как предписывает Книга Книг.
Нашлись умники, советовавшие бросить все и немедленно выступить в сторону врага, подобрать подходящее место для засады и попытаться разбить легион на марше. Разумное предложение. Тем не менее последовать ему можно было только после того, как исполнятся все обряды, предписанные Торой и пророками. Сначала вера и обычаи отцов, а потом тактика.
Перед сражением надлежит подкрепить себя пищею, дабы придать телу бодрость и силу. И ополчение уселось за обильную трапезу.
Далее следует возбудить войска к храбрости и мужеству напутствием жрецов, согласно заповеди Моисея: «...когда же приступаешь к битве, тогда пусть подойдет священник и говорит народу» (Втор. 20:2).
Единственный человек, не причисленный к Избранным, которого Иуда открыто признавал своим другом, – фарисей Садок из колена Левин, проникновенно произнес свое напутствие. Особенно удалось ему уподобление рати «ганна'им» стариннейшему иудейскому оружию – молоту:
– «Ты у Меня – молот, оружие воинское; тобою я поражал народы и тобою разорял царства...» (Иер. 51:20). Даже малограмотные легко увидели намек на ополчение Иуды Маккавея – Молота.
Правильно поняли зелоты и обращение Садока к предводителю армии, призвание которого – возглавлять борьбу против Рима, пособника диавола:
«Поднимите знамя на земле, трубите трубою среди народов, вооружите против него народы... поставьте вождя против него, наведите коней, как страшную саранчу» (Иер. 51:27).
Традиция, которую запретно нарушать, предписывает: после жрецов сами цари или предводители воинов произносят напутственную речь.
«И вывел Авия на войну войско.
И встал Авия на вершине горы Цемараимской, одной из гор Ефремовых, и говорил...» (2 Пар. 13:3–4).
Искренними криками ликования было встречено обращение прославленного софиста и воина Иуды Гавлонита к чадам своим:
– Почему именно я стою здесь перед вами? И что я хочу проповедовать вам, истинным «ганна'им», «красным в лице» ради счастья Израиля? И что принесет наша победа чужестранцам, кои осмелились обнажить мечи против народа избранного? И что даст поражение нечестивых вам, достойным сынам отчизны? Вот о чем хотел я подумать и сказать вам. Но ничего примысливать мне не пришлось, ибо все уже речено без меня через пророка самим Господом нашим! Сотни лет назад Шаддай провидел все, что сбудется, и споспешествовал Исайи донести До нас свое обещание: «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам – открытие темницы. Проповедовать лето Господне благоприятное и день мщения Бога нашего, утешить всех сетующих... И придут чужеземцы, и будут пасти стада ваши, и сыновья чужестранцев будут вашими земледельцами и вашими виноградарями. А вы будете называться священниками Господа, – служителями Бога нашего будут именовать вас; будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их...» (Ис. 61:1–2; 5–6).
И оратор, и аудитория одинаково страстно желали изливать и пить из источника красноречия. К сожалению, тревожные вопли вернувшихся соглядатаев прервали проповедь на середине.
Оказалось, что римляне уже прошли горные тропинки, где планировалось устроить засаду, и ныне огибают южное подножие холма, на вершине которого Ревностные и разбили свой лагерь. Судя по всему, италики собирались захватить правоверных врасплох.
Тогда велел Гавлонит иерею Садоку и его сонму священников протрубить тревогу из серебряных труб в полном соответствии с указанием Торы: «И когда пойдете на войну в земле вашей против врага, наступающего на вас, трубите тревогу трубами...» (Чис. 10:9).
Выставив вперед жрецов с сигнальными музыкальными инструментами, Галилеянин выстроил Ревностных в колонну по десять рядов и ускоренным маршем повел в ту сторону, откуда приближался неприятель. Глядя на свою рать, он не мог не выказать довольства: «И вот у нас во главе Бог, и священники Его, трубы громогласные...» (2 Пар. 13:12). Все как подобает!
Достигнув края относительно ровной поверхности на макушке возвышенности, стратег развернул колонну в четырехшеренговую фалангу лицом на юг. По этому склону и коннице, и пехоте было достаточно легко спуститься, даже рысью и бегом. Немногочисленную кавалерию он тоже растянул по фронту и поставил в самом пригодном для схождения месте рядом с гоплитами, чтобы расширить фронт атаки.
Шагнул вперед, осторожно глянул вниз. Тяжелые римские пехотинцы, построенные когортами, стояли у подножия, задрав головы вверх. Легковооруженные велиты, высоко вскидывая колени, взбирались по склону. За спинами самых дальних легионеров сгрудились повозки обоза, валялось наспех сброшенное походное снаряжение.
Правоверные имели численный перевес. Неполный легион, четыре тысячи, да две тысячи лучников и пращников – всего шестьдесят сотен против восьми с лишним тысяч зелотов. Будь италиков больше, Иуда скомандовал бы отступление. Однако превосходство в силе и позиции – атаковать сверху вниз очень удобно! – его устраивало. Вдобавок латиняне маршировали по жаре много часов, Ревностные же имели возможность отдохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Не позволяй сомнению душить твое мужество, Иешуа! Есть у нас бойцы. Есть оружие. Есть и мудрость нашего вероучения: «Коня приготовляют на день битвы, но победа – от Господа» (Пр. 21:31).
На военном совете в тот же день приняли немало полезных решений.
Мужам, не взятым в войско из-за запретов Торы, было поручено отрепетировать грядущую встречу зелотов-победителей. Освободителей надлежало приветствовать по древнему обычаю: ликованием толпы, выходом женщин, пением, хороводными плясками, игрой на тимпанах, ликах, кимвалах.
Военачальникам приказали напомнить подчиненным, что евреям воспрещено портить или уничтожать плодовые деревья, кроме тех, которые не приносят плодов в пищу (Втор. 20:19–20). Ратникам ни в коем случае нельзя совокупляться с женщинами, даже с женами. Нужно содержать в порядке оружие.
В деревни, лежащие по предполагаемому маршруту войска, были направлены ангелы с указанием заготовить пищу, воду, а также ослов и мулов для перевозки припасов.
Потом участники совета прочли молитву и разошлись по вверенным подразделениям – ждать гонцов с известием о том, что делают римляне.
На рассвете прибыли встревоженные лазутчики, рассеянные ранее по окрестностям, с криками:
– Необрезанные идут! Они. в трех-четырех часах пути отсюда!
«Откуда бы Колоний так быстро узнал о месте сосредоточения моих войск?» – встревожился Гавлонит. Панике он, впрочем, не поддался и не позволил ей овладеть своим полчищем. Сейчас, как никогда, важно было начать и провести битву в точности так, как предписывает Книга Книг.
Нашлись умники, советовавшие бросить все и немедленно выступить в сторону врага, подобрать подходящее место для засады и попытаться разбить легион на марше. Разумное предложение. Тем не менее последовать ему можно было только после того, как исполнятся все обряды, предписанные Торой и пророками. Сначала вера и обычаи отцов, а потом тактика.
Перед сражением надлежит подкрепить себя пищею, дабы придать телу бодрость и силу. И ополчение уселось за обильную трапезу.
Далее следует возбудить войска к храбрости и мужеству напутствием жрецов, согласно заповеди Моисея: «...когда же приступаешь к битве, тогда пусть подойдет священник и говорит народу» (Втор. 20:2).
Единственный человек, не причисленный к Избранным, которого Иуда открыто признавал своим другом, – фарисей Садок из колена Левин, проникновенно произнес свое напутствие. Особенно удалось ему уподобление рати «ганна'им» стариннейшему иудейскому оружию – молоту:
– «Ты у Меня – молот, оружие воинское; тобою я поражал народы и тобою разорял царства...» (Иер. 51:20). Даже малограмотные легко увидели намек на ополчение Иуды Маккавея – Молота.
Правильно поняли зелоты и обращение Садока к предводителю армии, призвание которого – возглавлять борьбу против Рима, пособника диавола:
«Поднимите знамя на земле, трубите трубою среди народов, вооружите против него народы... поставьте вождя против него, наведите коней, как страшную саранчу» (Иер. 51:27).
Традиция, которую запретно нарушать, предписывает: после жрецов сами цари или предводители воинов произносят напутственную речь.
«И вывел Авия на войну войско.
И встал Авия на вершине горы Цемараимской, одной из гор Ефремовых, и говорил...» (2 Пар. 13:3–4).
Искренними криками ликования было встречено обращение прославленного софиста и воина Иуды Гавлонита к чадам своим:
– Почему именно я стою здесь перед вами? И что я хочу проповедовать вам, истинным «ганна'им», «красным в лице» ради счастья Израиля? И что принесет наша победа чужестранцам, кои осмелились обнажить мечи против народа избранного? И что даст поражение нечестивых вам, достойным сынам отчизны? Вот о чем хотел я подумать и сказать вам. Но ничего примысливать мне не пришлось, ибо все уже речено без меня через пророка самим Господом нашим! Сотни лет назад Шаддай провидел все, что сбудется, и споспешествовал Исайи донести До нас свое обещание: «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам – открытие темницы. Проповедовать лето Господне благоприятное и день мщения Бога нашего, утешить всех сетующих... И придут чужеземцы, и будут пасти стада ваши, и сыновья чужестранцев будут вашими земледельцами и вашими виноградарями. А вы будете называться священниками Господа, – служителями Бога нашего будут именовать вас; будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их...» (Ис. 61:1–2; 5–6).
И оратор, и аудитория одинаково страстно желали изливать и пить из источника красноречия. К сожалению, тревожные вопли вернувшихся соглядатаев прервали проповедь на середине.
Оказалось, что римляне уже прошли горные тропинки, где планировалось устроить засаду, и ныне огибают южное подножие холма, на вершине которого Ревностные и разбили свой лагерь. Судя по всему, италики собирались захватить правоверных врасплох.
Тогда велел Гавлонит иерею Садоку и его сонму священников протрубить тревогу из серебряных труб в полном соответствии с указанием Торы: «И когда пойдете на войну в земле вашей против врага, наступающего на вас, трубите тревогу трубами...» (Чис. 10:9).
Выставив вперед жрецов с сигнальными музыкальными инструментами, Галилеянин выстроил Ревностных в колонну по десять рядов и ускоренным маршем повел в ту сторону, откуда приближался неприятель. Глядя на свою рать, он не мог не выказать довольства: «И вот у нас во главе Бог, и священники Его, трубы громогласные...» (2 Пар. 13:12). Все как подобает!
Достигнув края относительно ровной поверхности на макушке возвышенности, стратег развернул колонну в четырехшеренговую фалангу лицом на юг. По этому склону и коннице, и пехоте было достаточно легко спуститься, даже рысью и бегом. Немногочисленную кавалерию он тоже растянул по фронту и поставил в самом пригодном для схождения месте рядом с гоплитами, чтобы расширить фронт атаки.
Шагнул вперед, осторожно глянул вниз. Тяжелые римские пехотинцы, построенные когортами, стояли у подножия, задрав головы вверх. Легковооруженные велиты, высоко вскидывая колени, взбирались по склону. За спинами самых дальних легионеров сгрудились повозки обоза, валялось наспех сброшенное походное снаряжение.
Правоверные имели численный перевес. Неполный легион, четыре тысячи, да две тысячи лучников и пращников – всего шестьдесят сотен против восьми с лишним тысяч зелотов. Будь италиков больше, Иуда скомандовал бы отступление. Однако превосходство в силе и позиции – атаковать сверху вниз очень удобно! – его устраивало. Вдобавок латиняне маршировали по жаре много часов, Ревностные же имели возможность отдохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78