– Наконец хоть что-то новое! А то перечисляешь все то же самое, что мы едим или что я уже пробовал в Иудее. А вот про саранчу мне никто там не рассказывал! Как вы готовите акридов?
– Солим и высушиваем. Или жарим. Или варим в воде и приправляем маслом.
– Никогда не вкушал! Эй, Вилка, слышал новые рецепты?! Чтоб завтра же подал мне на стол три блюда саранчи, приготовленные тремя описанными способами! Повар повалился ниц:
– Милосердный господин! Да где же я возьму саранчу в Риме?!
– Не мое дело! Не верю, что в столице мира нельзя купить каких-то там акридов! И не вздумай подсунуть мне что-нибудь другое – отправишься на каменоломни! Эй, лекарь, приведи раба в чувство!
Иуда брызнул водой в лицо потерявшему сознание Вилке и похлопал его по щекам. Когда тот пришел в себя, шепнул:
– Пошли людей за город, пусть наловят в траве кузнечиков. И не бойся, все равно никто, кроме меня, не знает, правильно ли приготовлены акриды.
– Спасибо, господин мой! – Ободрившийся повар поцеловал руку Гавлониту.
– Эй, иудей! – С каждой чашей вина Гай становился все развязнее. – Давай расскажи о запретной для тебя пище. Может, еще новые блюда для себя открою. Вы же, евреи, на выдумку горазды...
– «И сказал Господь Моисею и Аарону, говоря им: Скажите сынам Израилевым: вот животные, которые можно вам есть из всего скота на земле: Всякий скот, у которого раздвоены копыта и на копытах глубокий разрез, и который жует жвачку, ешьте; Только сих не ешьте из жующих жвачку и имеющих раздвоенные копыта: верблюда, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены; нечисты для вас...» (Лев. 11:1–4).
– Помолчи! Вилка, запомни! Мнемон – проследи!
Через два дня предо мною должно лежать жаркое из верблюда! Зажарьте его целиком и положите на стол. Я приглашу друзей-патрициев, порадую их восточным лакомством. Что значит – на стол не поместится?! Изготовьте стол побольше! Деньги? Эй, Кошелек! – позвал он раба-казначея. – Сходишь с ними на рынок и купишь дромадера! Продолжай, Иуда!
– «...И тушканчика, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены; нечисты для вас...» (Лев. 11:5).
– У тушканчиков – копыта?! – заорал Серторий. – Ну, Иуда, видать, твои Моисей с Аароном писали эти рецепты с большого похмелья...
– К Плутону их, центурион! Ну, не знали анатомии животных еврейские пророки, проглоти их Цербер! Зато новое для меня блюдо подсказали. Вилка, Мнемон! Верблюд чтоб был готов на нынешние ноны, тушканчики – парочка, нет, они же маленькие, два десятка! – к следующим нундинам! Излагай далее, всадник Иуда Луциний!
– «...И зайца, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены; нечисты для вас...» (Лев. 11:6).
– Брат, у тебя на родине взаправду водятся зайцы с копытами? – широко раскрыл удивленные глаза разомлевший Лонгин. – Я там год прослужил, но ни разу не видел! Легат, напиши письмо Колонию, пусть он прикажет поймать это невиданное животное! Мы его подарим Августу и заслужим милость императора!
– Размечтался! – ухмыльнулся Гай. – Может, раньше такие копытные и водились в Палестине, да предки Иуды их повыбили, поэтому более зайцев с копытами никто и не встречал... Продолжай свой гастрономический обзор, новый отпрыск рода Луциниев!
Гавлонит понял, что превратился в посмешище. Почему Тора равняет тушканчиков и зайцев с коровами, он не знал, но не подвергал сомнению боговдохновленность Святой Книги. Адонаи ведает причину!
– «...И свиньи, потому что копыта у ней раздвоены и на копытах разрез глубокий, но она не жует жвачки; нечиста она для вас... Из всех животных, которые в воде, ешьте сих: у которых есть перья и чешуя в воде, в морях ли, или в реках, тех ешьте; А все те, у которых нет перьев и чешуи, в морях ли, или реках, из всех плавающих в водах и из всего живущего в водах, скверны для вас...» (Лед. 11:7,9–10).
– Подожди! Свинину и так лопаем каждый день! У кого из водных животных нет перьев и чешуи? Мнемон, подскажи!
– У черепах...
– Ага! Давненько не пробовал черепахового супа! Запишите, что это надо изготовить раньше верблюда. Еще, Квинтилий!
– Дельфины...
– Правильно! К нундинам на пару... Тьфу! То есть к тушканчикам, уж больно они маленькие, не наедимся, приготовить молодую афалину.
– Гай, это же священные животные Нептуна! Они спасают терпящих бедствие моряков! – всполошился добрый пьяненький Лонгин.
– Отмолим грех! Принесу хорошие жертвы богу морей! Впрочем, можно не торопиться, я буду служить в Германии, так что на корабль сяду не скоро. Эй, Перо! – велел он рабу-секретарю. – Напомнишь мне послать дары в храм Нептуна, перед тем как придется плыть морем! Что у тебя осталось, Иуда?
– «...Из птиц же гнушайтесь сих: орла, грифа и морского орла, коршуна и сокола с породою его, всякого ворона с породою его, страуса, совы, чайки, и ястреба с породою его, филина, рыболова и ибиса, лебедя, пеликана и сипа, цапли, зуя с породою его, удода и нетопыря... Из всех пресмыкающихся крылатых, ходящих на четырех ногах, тех только ешьте, у которых есть голени выше ног, чтобы скакать ими по земле. Сих ешьте из них: саранчу с ее породою, солам с ее породою, харгол с ее породою, и хатаб с ее породою...» (Лев. 11:13–19; 21–22).
– Подожди! Я не понял, кто это такие: рыболов, зуй, солам, харгол и хатаб? – Оказалось, что у Гая великолепная память даже на пьяную голову.
– Я не знаю. – Иуда аж покраснел от стыда; нечасто приходилось ему произносить такие слова.
– Мнемон, поройся в библиотеках, поговори с охотниками и выясни! Вилка, чтобы эти птицы, по три разных вида в день, подавались мне и моим гостям!
Мнемон кивнул, просверлив Иуду обвиняющим острым взглядом, подобным бураву. Вилка, казалось, был снова на грани потери чувств.
– Какие еще новые лакомства сулит нам священная книга евреев?
– «...Из всех зверей четвероногих те, которые ходят на лапах, нечисты для вас... Вот что нечисто для вас из животных, пресмыкающихся по земле: крот, мышь, ящерица с ее породою, анака, хамелеон, летаа, хомет и тиншемет...» (Лев. 11:27, 29–30).
– Квинтилий, добавь к своему списку анаку и кого там еще? Словом, всех, кроме хамелеона. Его я встречал в Иудее на озере Семехонитис. На вид совсем не аппетитный. Так, дай поразмыслить над сим необычным списком рецептов...
Иуду в очередной раз передернуло от негодования: сколько можно так обзывать Книгу Книг!
– ...Ходящие на лапах... Приготовить медведя – целиком... Рысь тоже способна поразить моих друзей. Жаркое из нее я однажды ел – превосходное, не зря германцы считают рысятину вкуснейшим мясом...
– А волка не пробовал, легат? – осведомился Иуда с невинным видом.
– За такие кулинарные предложения и языка можно лишиться! – вознегодовал патриций. – Это зверь священный для квиритов, символ Вечного города. Ладно, меню на две недели составлено, и очень экзотическое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Солим и высушиваем. Или жарим. Или варим в воде и приправляем маслом.
– Никогда не вкушал! Эй, Вилка, слышал новые рецепты?! Чтоб завтра же подал мне на стол три блюда саранчи, приготовленные тремя описанными способами! Повар повалился ниц:
– Милосердный господин! Да где же я возьму саранчу в Риме?!
– Не мое дело! Не верю, что в столице мира нельзя купить каких-то там акридов! И не вздумай подсунуть мне что-нибудь другое – отправишься на каменоломни! Эй, лекарь, приведи раба в чувство!
Иуда брызнул водой в лицо потерявшему сознание Вилке и похлопал его по щекам. Когда тот пришел в себя, шепнул:
– Пошли людей за город, пусть наловят в траве кузнечиков. И не бойся, все равно никто, кроме меня, не знает, правильно ли приготовлены акриды.
– Спасибо, господин мой! – Ободрившийся повар поцеловал руку Гавлониту.
– Эй, иудей! – С каждой чашей вина Гай становился все развязнее. – Давай расскажи о запретной для тебя пище. Может, еще новые блюда для себя открою. Вы же, евреи, на выдумку горазды...
– «И сказал Господь Моисею и Аарону, говоря им: Скажите сынам Израилевым: вот животные, которые можно вам есть из всего скота на земле: Всякий скот, у которого раздвоены копыта и на копытах глубокий разрез, и который жует жвачку, ешьте; Только сих не ешьте из жующих жвачку и имеющих раздвоенные копыта: верблюда, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены; нечисты для вас...» (Лев. 11:1–4).
– Помолчи! Вилка, запомни! Мнемон – проследи!
Через два дня предо мною должно лежать жаркое из верблюда! Зажарьте его целиком и положите на стол. Я приглашу друзей-патрициев, порадую их восточным лакомством. Что значит – на стол не поместится?! Изготовьте стол побольше! Деньги? Эй, Кошелек! – позвал он раба-казначея. – Сходишь с ними на рынок и купишь дромадера! Продолжай, Иуда!
– «...И тушканчика, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены; нечисты для вас...» (Лев. 11:5).
– У тушканчиков – копыта?! – заорал Серторий. – Ну, Иуда, видать, твои Моисей с Аароном писали эти рецепты с большого похмелья...
– К Плутону их, центурион! Ну, не знали анатомии животных еврейские пророки, проглоти их Цербер! Зато новое для меня блюдо подсказали. Вилка, Мнемон! Верблюд чтоб был готов на нынешние ноны, тушканчики – парочка, нет, они же маленькие, два десятка! – к следующим нундинам! Излагай далее, всадник Иуда Луциний!
– «...И зайца, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены; нечисты для вас...» (Лев. 11:6).
– Брат, у тебя на родине взаправду водятся зайцы с копытами? – широко раскрыл удивленные глаза разомлевший Лонгин. – Я там год прослужил, но ни разу не видел! Легат, напиши письмо Колонию, пусть он прикажет поймать это невиданное животное! Мы его подарим Августу и заслужим милость императора!
– Размечтался! – ухмыльнулся Гай. – Может, раньше такие копытные и водились в Палестине, да предки Иуды их повыбили, поэтому более зайцев с копытами никто и не встречал... Продолжай свой гастрономический обзор, новый отпрыск рода Луциниев!
Гавлонит понял, что превратился в посмешище. Почему Тора равняет тушканчиков и зайцев с коровами, он не знал, но не подвергал сомнению боговдохновленность Святой Книги. Адонаи ведает причину!
– «...И свиньи, потому что копыта у ней раздвоены и на копытах разрез глубокий, но она не жует жвачки; нечиста она для вас... Из всех животных, которые в воде, ешьте сих: у которых есть перья и чешуя в воде, в морях ли, или в реках, тех ешьте; А все те, у которых нет перьев и чешуи, в морях ли, или реках, из всех плавающих в водах и из всего живущего в водах, скверны для вас...» (Лед. 11:7,9–10).
– Подожди! Свинину и так лопаем каждый день! У кого из водных животных нет перьев и чешуи? Мнемон, подскажи!
– У черепах...
– Ага! Давненько не пробовал черепахового супа! Запишите, что это надо изготовить раньше верблюда. Еще, Квинтилий!
– Дельфины...
– Правильно! К нундинам на пару... Тьфу! То есть к тушканчикам, уж больно они маленькие, не наедимся, приготовить молодую афалину.
– Гай, это же священные животные Нептуна! Они спасают терпящих бедствие моряков! – всполошился добрый пьяненький Лонгин.
– Отмолим грех! Принесу хорошие жертвы богу морей! Впрочем, можно не торопиться, я буду служить в Германии, так что на корабль сяду не скоро. Эй, Перо! – велел он рабу-секретарю. – Напомнишь мне послать дары в храм Нептуна, перед тем как придется плыть морем! Что у тебя осталось, Иуда?
– «...Из птиц же гнушайтесь сих: орла, грифа и морского орла, коршуна и сокола с породою его, всякого ворона с породою его, страуса, совы, чайки, и ястреба с породою его, филина, рыболова и ибиса, лебедя, пеликана и сипа, цапли, зуя с породою его, удода и нетопыря... Из всех пресмыкающихся крылатых, ходящих на четырех ногах, тех только ешьте, у которых есть голени выше ног, чтобы скакать ими по земле. Сих ешьте из них: саранчу с ее породою, солам с ее породою, харгол с ее породою, и хатаб с ее породою...» (Лев. 11:13–19; 21–22).
– Подожди! Я не понял, кто это такие: рыболов, зуй, солам, харгол и хатаб? – Оказалось, что у Гая великолепная память даже на пьяную голову.
– Я не знаю. – Иуда аж покраснел от стыда; нечасто приходилось ему произносить такие слова.
– Мнемон, поройся в библиотеках, поговори с охотниками и выясни! Вилка, чтобы эти птицы, по три разных вида в день, подавались мне и моим гостям!
Мнемон кивнул, просверлив Иуду обвиняющим острым взглядом, подобным бураву. Вилка, казалось, был снова на грани потери чувств.
– Какие еще новые лакомства сулит нам священная книга евреев?
– «...Из всех зверей четвероногих те, которые ходят на лапах, нечисты для вас... Вот что нечисто для вас из животных, пресмыкающихся по земле: крот, мышь, ящерица с ее породою, анака, хамелеон, летаа, хомет и тиншемет...» (Лев. 11:27, 29–30).
– Квинтилий, добавь к своему списку анаку и кого там еще? Словом, всех, кроме хамелеона. Его я встречал в Иудее на озере Семехонитис. На вид совсем не аппетитный. Так, дай поразмыслить над сим необычным списком рецептов...
Иуду в очередной раз передернуло от негодования: сколько можно так обзывать Книгу Книг!
– ...Ходящие на лапах... Приготовить медведя – целиком... Рысь тоже способна поразить моих друзей. Жаркое из нее я однажды ел – превосходное, не зря германцы считают рысятину вкуснейшим мясом...
– А волка не пробовал, легат? – осведомился Иуда с невинным видом.
– За такие кулинарные предложения и языка можно лишиться! – вознегодовал патриций. – Это зверь священный для квиритов, символ Вечного города. Ладно, меню на две недели составлено, и очень экзотическое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78