В самолете - контроль, машину могут обстрелять и остановить - нет в России ни одного шоссе, которое было бы безопасным. А вот в поездах, грязных и обшарпанных, публика простая: люди едут по семейной нужде или мелкие спекулянты, теперь их называют челноками. Грабить таких - грабителям в убыток.
Деньги ей провозили пожилые женщины под видом челночниц - ехали как бы родней, везли тяжелые тюки одеял, было при них несколько молочных бидонов, один в присутствии проводника открывали, отсыпали оттуда сахар - для чая.
Но каждая женщина - это были помощницы Антонины Леонидовны, и у каждой под мышкой было оружие. Всю дорогу говорили они о какой-то своей племяннице, как она умна, какие у неё работящие руки. Женщины не были похожи друг на друга, но называли себя сестрами, и пассажиры плацкартного вагона по-доброму им завидовали: как дружны!
Фидель Михайлович в торгах участвовал впервые. При нем был человек, который знал механику торга. Он подсказывал.
Еще до прилета Фиделя Михайловича он от имени вероятного владельца Поморского деревообрабатывающего комбината внес залоговую сумму на право участия в торгах. Он же вручил презенты некоторым служащим губернской администрации, потом пояснил Фиделю Михайловичу, озвучив дежурное изречение профессора Белого, что, дескать, сухая корочка горло дерет, - презентами смочил им горло.
Накануне торга, вечером, уже в десятом часу, в номер гостиницы постучался мужчина - это был маленький, плюгавенький старик с белыми, как декабрьский снег, бровями.
- Молодой человек, - обратился он с явно одесским акцентом, - я желаю вам здравствовать.
- Добрый вечер, - сухо поздоровался Фидель Михайлович.
В номере он был не один: с ним был человек, который подсказывал советник по фамилии Вандяк, и два секретаря. Секретари в бумагах ничего не смыслили, но хорошо стреляли и превосходно владели приемами рукопашного боя. Товарищ полковник по настоянию Антонины Леонидовны обеспечил своего подопечного надежными телохранителями - крепкими, плечистыми парнями, ещё недавно проходившими службу в Тульской воздушно-десантной дивизии.
Ребята знали, что они временные. Потом, когда этот очкаристый бородач выиграет аукцион, он подберет телохранителей по своему усмотрению. Сколько их у него будет, продиктует его состояние и степень опасности.
Ребята старались будущему хозяину понравиться: к завтрашнему торгу отутюжили ему костюм, до блеска начистили туфли, устранили шорохи в сотовом телефоне.
Один из них отвечал за кейс, в котором хранилась документация, стальной цепочкой кейс был пристегнут к кисти его левой руки. Ключ от кейса хранился у Фиделя Михайловича.
Вошедший не удостоил секретарей даже взглядом, а вот на советника взглянул - мельком.
Представился:
- Моя фамилия Башин. Я бывший бухгалтер Поморского деревообрабатывающего комбината. Могу быть полезным. - Он бывший главбух, поправил советник. - Имеет судимость.
Башин, глядя на хозяина номера, но не на советника, за словом в карман не полез:
- Господин тоже имеет судимость. Пусть он сознается. Что же касается меня, то я, чтоб моего директора не привлекали, всю вину взял на себя. Это может подтвердить вам господин, а в прошлом товарищ Стариков. Он был моим директором и, надеюсь, выступит на торгах как независимый эксперт.
О Старикове Фидель Михайлович был наслышан от товарища полковника. Это он, срочно разысканный товарищем полковником, нашел в Питере только что освобожденного из "Крестов" Ефима Львовича Башина, и тот за тысячу долларов указал вагон и купе, в котором направлялась тюлевская наличка.
Фидель Михайлович прикинул, что этот человек может пригодиться как на торге, так и после. Комбинат объявлен банкротом, спешно остановлен, уволены рабочие и большинство служащих. Все сделано, чтоб продажа выглядела законной: комбинат переходил в частные руки, притом за наличку. Для области это была финансовая поддержка.
- Меня ваши судимости не интересуют, - примирительно сказал Фидель Михайлович. - Меня интересует предмет купли. - И к Башину: - Вы как финансист сможете на аукционе назвать, в мою пользу, разумеется, объем капиталовложений, чтоб предприятие заработало?
- Смогу. - С текстом вашего выступления, я ознакомлюсь заранее.
- А что я буду иметь?
- Процент от выторгованной суммы.
- Три.
- Полтора. И ни доллара больше. Не сойдемся - возвратитесь к Александру Гордеевичу Тюлеву. Он человек умный, толковому специалисту место найдет. - Я у Тюлева никогда не работал.
В разговор вклинился советник Фиделя Михайловича:
- А кто вас вынул из "Крестов"?
- Ну, он. А что?
- Добро отрабатывают, - опять же Вандяк. - За мной никогда не ржавело, - протяжно произнес Башин, как будто читал молитву, и тщательно выбритым дряблым подбородком показал на Фиделя Михайловича: - Пусть молодой человек относительно меня не имеет сомнения. - Кто за вас поручится? - спросил Фидель Михайлович.
- Господин Стариков.
Алексей Алексеевич Стариков, бывший директор Поморского деревообрабатывающего комбината, уже неделю находился в Архангельске, но никто его ещё не видел - он скрывался. Это не без его участия предприятие было остановлено. Он сделал все, чтобы леспромхозы отказались продавать комбинату заготавливаемый лес. А то, что было заготовлено заранее, со складов вывезено и опять таки не без его участия продано в Финляндию. Областная администрация была поставлена перед свершившимся фактом.
На комбинате признали: виновник всех бед Алексей Алексеевич Стариков, но признали, когда он вместе с главбухом Башиным многомесячную зарплату рабочих вложил на свой счет в коммерческий банк. Накрутил такие проценты, что их оказалось достаточно, чтобы за тысячу километров от комбината - в Обнинске Калужской области - построить себе дачу, купить легковую БМВ и слетать на Канарские острова, где в это время отдыхал первый и последний президент Советского Союза. При встрече с ним Старикову хотелось побеседовать о политике, а тот только и талдычил, какие вкусные вина доставляют на острова. О политике экс-президенту запрещала говорить его супруга, она считала, что в винах он разбирается лучше.
Рабочие комбината узнали, что их директор перебежал в лагерь классового врага. На общем собрании трудового коллектива постановили: найти его и наказать дедовским способом - утопить в выгребной яме.
Вот почему Алексей Алексеевич предпочел скрываться, но тем не менее тайно оказывал услуги тем, кто ему хорошо платил.
В данный момент он оказывал услугу человеку Лозинского. До аукциона скрывался на квартире у старой знакомой - чтоб ненароком не наскочить на кого-нибудь из комбинатовских. Архангельск хоть и город с высотными домами, но выгребная яма найдется если не на Мхах, то в Солобале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Деньги ей провозили пожилые женщины под видом челночниц - ехали как бы родней, везли тяжелые тюки одеял, было при них несколько молочных бидонов, один в присутствии проводника открывали, отсыпали оттуда сахар - для чая.
Но каждая женщина - это были помощницы Антонины Леонидовны, и у каждой под мышкой было оружие. Всю дорогу говорили они о какой-то своей племяннице, как она умна, какие у неё работящие руки. Женщины не были похожи друг на друга, но называли себя сестрами, и пассажиры плацкартного вагона по-доброму им завидовали: как дружны!
Фидель Михайлович в торгах участвовал впервые. При нем был человек, который знал механику торга. Он подсказывал.
Еще до прилета Фиделя Михайловича он от имени вероятного владельца Поморского деревообрабатывающего комбината внес залоговую сумму на право участия в торгах. Он же вручил презенты некоторым служащим губернской администрации, потом пояснил Фиделю Михайловичу, озвучив дежурное изречение профессора Белого, что, дескать, сухая корочка горло дерет, - презентами смочил им горло.
Накануне торга, вечером, уже в десятом часу, в номер гостиницы постучался мужчина - это был маленький, плюгавенький старик с белыми, как декабрьский снег, бровями.
- Молодой человек, - обратился он с явно одесским акцентом, - я желаю вам здравствовать.
- Добрый вечер, - сухо поздоровался Фидель Михайлович.
В номере он был не один: с ним был человек, который подсказывал советник по фамилии Вандяк, и два секретаря. Секретари в бумагах ничего не смыслили, но хорошо стреляли и превосходно владели приемами рукопашного боя. Товарищ полковник по настоянию Антонины Леонидовны обеспечил своего подопечного надежными телохранителями - крепкими, плечистыми парнями, ещё недавно проходившими службу в Тульской воздушно-десантной дивизии.
Ребята знали, что они временные. Потом, когда этот очкаристый бородач выиграет аукцион, он подберет телохранителей по своему усмотрению. Сколько их у него будет, продиктует его состояние и степень опасности.
Ребята старались будущему хозяину понравиться: к завтрашнему торгу отутюжили ему костюм, до блеска начистили туфли, устранили шорохи в сотовом телефоне.
Один из них отвечал за кейс, в котором хранилась документация, стальной цепочкой кейс был пристегнут к кисти его левой руки. Ключ от кейса хранился у Фиделя Михайловича.
Вошедший не удостоил секретарей даже взглядом, а вот на советника взглянул - мельком.
Представился:
- Моя фамилия Башин. Я бывший бухгалтер Поморского деревообрабатывающего комбината. Могу быть полезным. - Он бывший главбух, поправил советник. - Имеет судимость.
Башин, глядя на хозяина номера, но не на советника, за словом в карман не полез:
- Господин тоже имеет судимость. Пусть он сознается. Что же касается меня, то я, чтоб моего директора не привлекали, всю вину взял на себя. Это может подтвердить вам господин, а в прошлом товарищ Стариков. Он был моим директором и, надеюсь, выступит на торгах как независимый эксперт.
О Старикове Фидель Михайлович был наслышан от товарища полковника. Это он, срочно разысканный товарищем полковником, нашел в Питере только что освобожденного из "Крестов" Ефима Львовича Башина, и тот за тысячу долларов указал вагон и купе, в котором направлялась тюлевская наличка.
Фидель Михайлович прикинул, что этот человек может пригодиться как на торге, так и после. Комбинат объявлен банкротом, спешно остановлен, уволены рабочие и большинство служащих. Все сделано, чтоб продажа выглядела законной: комбинат переходил в частные руки, притом за наличку. Для области это была финансовая поддержка.
- Меня ваши судимости не интересуют, - примирительно сказал Фидель Михайлович. - Меня интересует предмет купли. - И к Башину: - Вы как финансист сможете на аукционе назвать, в мою пользу, разумеется, объем капиталовложений, чтоб предприятие заработало?
- Смогу. - С текстом вашего выступления, я ознакомлюсь заранее.
- А что я буду иметь?
- Процент от выторгованной суммы.
- Три.
- Полтора. И ни доллара больше. Не сойдемся - возвратитесь к Александру Гордеевичу Тюлеву. Он человек умный, толковому специалисту место найдет. - Я у Тюлева никогда не работал.
В разговор вклинился советник Фиделя Михайловича:
- А кто вас вынул из "Крестов"?
- Ну, он. А что?
- Добро отрабатывают, - опять же Вандяк. - За мной никогда не ржавело, - протяжно произнес Башин, как будто читал молитву, и тщательно выбритым дряблым подбородком показал на Фиделя Михайловича: - Пусть молодой человек относительно меня не имеет сомнения. - Кто за вас поручится? - спросил Фидель Михайлович.
- Господин Стариков.
Алексей Алексеевич Стариков, бывший директор Поморского деревообрабатывающего комбината, уже неделю находился в Архангельске, но никто его ещё не видел - он скрывался. Это не без его участия предприятие было остановлено. Он сделал все, чтобы леспромхозы отказались продавать комбинату заготавливаемый лес. А то, что было заготовлено заранее, со складов вывезено и опять таки не без его участия продано в Финляндию. Областная администрация была поставлена перед свершившимся фактом.
На комбинате признали: виновник всех бед Алексей Алексеевич Стариков, но признали, когда он вместе с главбухом Башиным многомесячную зарплату рабочих вложил на свой счет в коммерческий банк. Накрутил такие проценты, что их оказалось достаточно, чтобы за тысячу километров от комбината - в Обнинске Калужской области - построить себе дачу, купить легковую БМВ и слетать на Канарские острова, где в это время отдыхал первый и последний президент Советского Союза. При встрече с ним Старикову хотелось побеседовать о политике, а тот только и талдычил, какие вкусные вина доставляют на острова. О политике экс-президенту запрещала говорить его супруга, она считала, что в винах он разбирается лучше.
Рабочие комбината узнали, что их директор перебежал в лагерь классового врага. На общем собрании трудового коллектива постановили: найти его и наказать дедовским способом - утопить в выгребной яме.
Вот почему Алексей Алексеевич предпочел скрываться, но тем не менее тайно оказывал услуги тем, кто ему хорошо платил.
В данный момент он оказывал услугу человеку Лозинского. До аукциона скрывался на квартире у старой знакомой - чтоб ненароком не наскочить на кого-нибудь из комбинатовских. Архангельск хоть и город с высотными домами, но выгребная яма найдется если не на Мхах, то в Солобале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78