Пока его друг Тюль сидел в "Крестах", а потом досиживал в образцово-показательной колонии украинского города Черкасы, где зэки-хохлы в день референдума орали: "Гэть кацапив з украинских тюрем!", Костя учился в Ленинградском университете на юрфаке, получив диплом юриста, поступил в адвокатскую контору. Но и Тюль не отстал в учебе. Из тюрьмы вышел в звании вора в законе, стал держателем общака. Ему не составило труда разыскать друга, теперь уже дипломированного юриста.
Друг, не имевший адвокатской практики, а значит, и постоянной клиентуры, жил бедно: жена и стерва-теща досаждали упреками: "Адвокат, называется. Не может найти клиента, который ворует и попадается".
Сам он не нашел, но его нашел Тюлев: предложил работу руководителя. Архангельская экспедиция была не первой.
В явочную квартиру Костя не вошел, а вкатился. Белозубый, розовощекий, сияющий, он не скрывал радости, что в полном здравии и в прекрасном настроении видит своего давнего друга. - Извини, задержался. Отвозил в тайгу покупателя. А вот что из него выдавливать - ума не приложу. - Деньги, - разжал уста Александр Гордеевич. - А потом куда его? - Пусть у нас поживет. - А куда дедушку? - Костя показал на Башина, все так же, стоявшего у жарко натопленного камина. - Свою миссию он выполнил блестяще. Куда...На Северный. - И к Башину: - Пойдешь замом к главбуху? - Как прикажете. Но лучше в Одессу на лесосклад. - Дедушка, у нас там никаких лесоскладов нет. - Так будет! Зачем же я? - У Башина глаза хитрые-хитрые. И если б не обильная седина, как у библейского бога Саваофа, и не морщинистое личико, с трудом подумаешь, что ему уже давно за семьдесят. - А что - идея! - сразу же ухватился Тюлев. - И к Гелевере:
Сообрази, как ему там организовать лицензию. А я дам команду, чтоб на имя получателя Ефима Львовича Башина отогнали в Одессу вагонов сорок леса. Для начала.
- Это - можно, - согласился Гелеверя. - Но тут уже есть одна заковыка: в настоящее время Одесса в другом государстве. - Как бы в другом, поправил его Тюлев: он терпеть не мог, когда
кто-либо в его присутствии части бывшего Союза называл "самостийными".
- Ну да. Конечно. А пока дедушка пусть потрудится в замах. Не возражаешь, дедуля?
А дедуля словно и не слышал этих слов. Подняв руки в молитвенной позе, восклицал: - Мне! Сорок вагонов! Да за меня же любая девушка!.. - А вот с девушками, дедуля, не путайся, - строго предупредил
Александр Гордеевич, но, перехватив укоризненный взгляд Ядвиги Станиславовны, понял, что сказал не то, попытался оправдаться: - Это нам, молодым и резвым, инфаркт противопоказан. Понял, дед? А теперь выматывайся.
Оставшись втроем, они обсудили план, по которому предстояло действовать. Костя не был уверен, что человек Лозинского - покупатель Поморского деревообрабатывающего комбината - знает, где находится наличка. - И я не уверен, - сказал Александр Гордеевич. - Но у меня он расколется. Ты с ним знаком? - удивленно спросил Костя. - Немножко...Не расколется прижму... Когда будут звонить? - Звонок из тайги был. - И что Рубан? - В дороге. - Поторопись, иначе бабки уплывут обратно в Москву.
В разговор мужчин Ядвига Станиславовна не вмешивалась, но когда услышала, что шавки Тюлева вот-вот начнут обрабатывать аналитика - выбьют из него признание, подала голос: - Что же получается, мальчики, денег вы не видели, откуда уверенность, что они те? - Особист врать не будет. К тому же бабки мечены. - Все четыре миллиона? - Паковали при мне. - Я к чему... Чтоб не погнали напраслину...
Тюлев взглянул на свою любовницу с недоумением: кто он ей, этот Рубан? Недоумение сменилось раздражением: - Он тебе кто - кум или брат? - Человек твоего друга. - Таких друзей в гробу я видал. - Увидишь, - не возразила Ядвига Станиславовна. - Тебе он не пригодится, этот аналитик? Сам признал, что дурака на аукцион не пошлют, да ещё с ворованными деньгами.
Услышав такое, Тюлев расплылся в улыбке: - Правда твоя. Аналитик, это козырь. Но мне его должен кто-то подкинуть. Сам он в руки не пойдет.
А ты предложи ему шикарную пайку. - Ядвига Станиславовна
уже брала разговор на себя. Она понимала, что если не удастся выручить аналитика, товарищ полковник этого ей не простит. Он своих людей бережет всячески. Кэгэбистская школа у него в крови.
Попади она , агент Кинская, в подобную ситуацию, он бы из своего шефа обязательно выудил бы нужную сумму и выкупил бы, чего бы это ему не стоило. Он, всегда активный, своим подчиненным. не прощал пассивности. С такими он порывал раз и навсегда - больше их никто не видел.
Зато инициативных, думающих и смелых, он поощрял - раскошеливался, конечно, шеф. У шефа было прекрасное качество, которое так ценит товарищ полковник: "Разведка - дорогая баба. А все дорогое хорошо оплачивается". Это изречение впервые произнес не сам шеф, а его могущественный брат. Януарий Денисович мыслит по-государственному: не зная, что в кошельке твоего друга, тем паче недруга, олигархом не станешь.
Вот почему Ядвига Станиславовна решительно включилась в разговор, когда речь зашла о коварно схваченном аналитике.
Она не сомневалась, что перед отлетом на торги он был проинструктирован товарищем полковником. Она не знала, кто и как доставляет наличку. Но то, что при нем были телохранители, это уже, как и она, люди товарища полковника.
По отношению к ним она оценила гибкость ума хозяина денег. Секретарей-телохранителей ни убивать ни пытать не стали. Александр Гордеевич распорядился снять с них наручники и вернуть оружие. В данной ситуации он поступил не как предприниматель, имеющий дело с конкурирующей фирмой, а как бандит: у бандитов, как и у дипломатов, строго соблюдается правило взаимности: ты моих убьешь - твоих отстреляем. А Москва не Питер ( это Питер - бандитская столица), а тут и законная власть в разборки встревает и, как правило, берет верх.
Александр Гордеевич смотрел далеко вперед, поэтому большую часть времени проводил уже не в Питере, а в Москве. Нутром опытного рецидивиста он чувствовал: Россия в своем развале уже скоро подойдет к черте, когда вынуждена будет затребовать диктатора, притом русского, из простого рабочего сословия - в России, так уже случалось не однажды, на крови строилось могущество державы.
А диктатор - вот он! - Александр Гордеевич Тюлев, родители которого до третьего колена пролетарии, без примеси инородной крови. Своим природным умом он выбился в люди. Молодой, красивый, предприимчивый. Россия потребует - пустит кровь. Конечно, и свою братву поприжмет маленько: народу нужно будет показать, что ради наведения порядка не грех и к стенке поставить некоторых бывших зэков, если не сотню, то хотя бы каждого десятого, а это уже добрая сотня тысяч - сразу просторней станет. Но начнет он с самой верхотуры. Это - народу понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Друг, не имевший адвокатской практики, а значит, и постоянной клиентуры, жил бедно: жена и стерва-теща досаждали упреками: "Адвокат, называется. Не может найти клиента, который ворует и попадается".
Сам он не нашел, но его нашел Тюлев: предложил работу руководителя. Архангельская экспедиция была не первой.
В явочную квартиру Костя не вошел, а вкатился. Белозубый, розовощекий, сияющий, он не скрывал радости, что в полном здравии и в прекрасном настроении видит своего давнего друга. - Извини, задержался. Отвозил в тайгу покупателя. А вот что из него выдавливать - ума не приложу. - Деньги, - разжал уста Александр Гордеевич. - А потом куда его? - Пусть у нас поживет. - А куда дедушку? - Костя показал на Башина, все так же, стоявшего у жарко натопленного камина. - Свою миссию он выполнил блестяще. Куда...На Северный. - И к Башину: - Пойдешь замом к главбуху? - Как прикажете. Но лучше в Одессу на лесосклад. - Дедушка, у нас там никаких лесоскладов нет. - Так будет! Зачем же я? - У Башина глаза хитрые-хитрые. И если б не обильная седина, как у библейского бога Саваофа, и не морщинистое личико, с трудом подумаешь, что ему уже давно за семьдесят. - А что - идея! - сразу же ухватился Тюлев. - И к Гелевере:
Сообрази, как ему там организовать лицензию. А я дам команду, чтоб на имя получателя Ефима Львовича Башина отогнали в Одессу вагонов сорок леса. Для начала.
- Это - можно, - согласился Гелеверя. - Но тут уже есть одна заковыка: в настоящее время Одесса в другом государстве. - Как бы в другом, поправил его Тюлев: он терпеть не мог, когда
кто-либо в его присутствии части бывшего Союза называл "самостийными".
- Ну да. Конечно. А пока дедушка пусть потрудится в замах. Не возражаешь, дедуля?
А дедуля словно и не слышал этих слов. Подняв руки в молитвенной позе, восклицал: - Мне! Сорок вагонов! Да за меня же любая девушка!.. - А вот с девушками, дедуля, не путайся, - строго предупредил
Александр Гордеевич, но, перехватив укоризненный взгляд Ядвиги Станиславовны, понял, что сказал не то, попытался оправдаться: - Это нам, молодым и резвым, инфаркт противопоказан. Понял, дед? А теперь выматывайся.
Оставшись втроем, они обсудили план, по которому предстояло действовать. Костя не был уверен, что человек Лозинского - покупатель Поморского деревообрабатывающего комбината - знает, где находится наличка. - И я не уверен, - сказал Александр Гордеевич. - Но у меня он расколется. Ты с ним знаком? - удивленно спросил Костя. - Немножко...Не расколется прижму... Когда будут звонить? - Звонок из тайги был. - И что Рубан? - В дороге. - Поторопись, иначе бабки уплывут обратно в Москву.
В разговор мужчин Ядвига Станиславовна не вмешивалась, но когда услышала, что шавки Тюлева вот-вот начнут обрабатывать аналитика - выбьют из него признание, подала голос: - Что же получается, мальчики, денег вы не видели, откуда уверенность, что они те? - Особист врать не будет. К тому же бабки мечены. - Все четыре миллиона? - Паковали при мне. - Я к чему... Чтоб не погнали напраслину...
Тюлев взглянул на свою любовницу с недоумением: кто он ей, этот Рубан? Недоумение сменилось раздражением: - Он тебе кто - кум или брат? - Человек твоего друга. - Таких друзей в гробу я видал. - Увидишь, - не возразила Ядвига Станиславовна. - Тебе он не пригодится, этот аналитик? Сам признал, что дурака на аукцион не пошлют, да ещё с ворованными деньгами.
Услышав такое, Тюлев расплылся в улыбке: - Правда твоя. Аналитик, это козырь. Но мне его должен кто-то подкинуть. Сам он в руки не пойдет.
А ты предложи ему шикарную пайку. - Ядвига Станиславовна
уже брала разговор на себя. Она понимала, что если не удастся выручить аналитика, товарищ полковник этого ей не простит. Он своих людей бережет всячески. Кэгэбистская школа у него в крови.
Попади она , агент Кинская, в подобную ситуацию, он бы из своего шефа обязательно выудил бы нужную сумму и выкупил бы, чего бы это ему не стоило. Он, всегда активный, своим подчиненным. не прощал пассивности. С такими он порывал раз и навсегда - больше их никто не видел.
Зато инициативных, думающих и смелых, он поощрял - раскошеливался, конечно, шеф. У шефа было прекрасное качество, которое так ценит товарищ полковник: "Разведка - дорогая баба. А все дорогое хорошо оплачивается". Это изречение впервые произнес не сам шеф, а его могущественный брат. Януарий Денисович мыслит по-государственному: не зная, что в кошельке твоего друга, тем паче недруга, олигархом не станешь.
Вот почему Ядвига Станиславовна решительно включилась в разговор, когда речь зашла о коварно схваченном аналитике.
Она не сомневалась, что перед отлетом на торги он был проинструктирован товарищем полковником. Она не знала, кто и как доставляет наличку. Но то, что при нем были телохранители, это уже, как и она, люди товарища полковника.
По отношению к ним она оценила гибкость ума хозяина денег. Секретарей-телохранителей ни убивать ни пытать не стали. Александр Гордеевич распорядился снять с них наручники и вернуть оружие. В данной ситуации он поступил не как предприниматель, имеющий дело с конкурирующей фирмой, а как бандит: у бандитов, как и у дипломатов, строго соблюдается правило взаимности: ты моих убьешь - твоих отстреляем. А Москва не Питер ( это Питер - бандитская столица), а тут и законная власть в разборки встревает и, как правило, берет верх.
Александр Гордеевич смотрел далеко вперед, поэтому большую часть времени проводил уже не в Питере, а в Москве. Нутром опытного рецидивиста он чувствовал: Россия в своем развале уже скоро подойдет к черте, когда вынуждена будет затребовать диктатора, притом русского, из простого рабочего сословия - в России, так уже случалось не однажды, на крови строилось могущество державы.
А диктатор - вот он! - Александр Гордеевич Тюлев, родители которого до третьего колена пролетарии, без примеси инородной крови. Своим природным умом он выбился в люди. Молодой, красивый, предприимчивый. Россия потребует - пустит кровь. Конечно, и свою братву поприжмет маленько: народу нужно будет показать, что ради наведения порядка не грех и к стенке поставить некоторых бывших зэков, если не сотню, то хотя бы каждого десятого, а это уже добрая сотня тысяч - сразу просторней станет. Но начнет он с самой верхотуры. Это - народу понравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78