Он был старым дружком Сермэка.
Пробаско было уже за шестьдесят, и ему грозил год пребывания в тюрьме по обвинению в помощи беглецу. Но он не был человеком, способным на самоубийство. Среди бандитов и копов разнеслись слухи, что агенты ФБР постоянно подвешивали заключенных за ноги из окна, чтобы те разговорились. В случае с Пробаско они, наверное, старались заставить его признаться в участии в пластической операции Диллинджера, слухи о которой они начали распускать.
Бывший ветеринарный врач Пробаско, наверное, помимо «отмывания денег» занимался еще хирургическими операциями – агенты нашли в его квартире резиновые перчатки, эфир, бинты, пластырь, йод и пистолеты. Они заявили, что он входил в группировку, включавшую в себя адвоката Пикета и двух врачей, которые сделали Диллинджеру и его дружку Гомеру Ван Метеру пластические операции.
Постепенно эта история распространилась после «полета» Пробаско, и почти все задержанные в ответ на обещание получить условное наказание стали давать показания. Только один Пикет подвергся суду, но был признан невиновным, потому что присяжные решили, что он как адвокат пытался помочь своему клиенту Диллинджеру.
Человека, которого убили у «Байографа» в ту жаркую воскресную ночь, похоронили на кладбище Краун-Хилл в Индианаполисе. Похороны состоялись в следующую среду. На этот раз толпа любопытных была разогнана Богом – во время церемонии разразилась гроза. Гроб опускали под сверкание молний и раскаты грома. На этом кладбище покоились останки президента Бенджамина Гаррисона, нескольких вице-президентов США, губернатора Индианы, писателя Бута Таркингтона, поэта Джеймса Виткомба Рили и изобретателя пулемета Р. Дж. Гетлинга.
Спустя несколько дней старший Диллинджер, этот бедный до неприличия фермер, заплатил за то, чтобы гроб откопали и в могилу залили цемент, смешанный с металлоломом. Когда масса застыла, ее присыпали землей. Сверху были положены четыре железобетонные глыбы...
Отец Диллинджера объяснил, что сделал это для того, чтобы «упыри» не мешали спокойно спать его сыну.
– Если они захотят вынуть его, – сказал отец с улыбочкой, от которой его морщинистое лицо стало совсем старым, – им придется устроить здесь сильный взрыв.
Старик напрасно волновался – никто не желал выпускать его из могилы.
II
Дочь фермера
24 августа – 1 сентября 1934 года
25
Через месяц я стал серьезно задумываться по поводу выбранной профессии. Мое имя мелькало в газетах, в «Ньюс» сообщался и адрес моего агентства, но даже после такой рекламы клиентов не прибавилось. Мне не грозила смерть от руки «Детского личика» Нельсона или Гомера Ван Метера. За все мои тревоги и старания я получил всего несколько сотен долларов. И почти удостоверился, что занимаюсь не той работой.
– Насколько я хорош? – спросил я у Салли, когда мы лежали в мягкой постели на ее шелковых простынях. В темноте Салли ласково прижалась ко мне.
– Ты очень хорош, – ответила она улыбаясь.
– Не меняй тему разговора.
– Геллер, не будь таким мрачным.
– Тебе неприятен этот разговор?
Салли пожала плечами.
– Вовсе нет.
Актрисой она была никудышной, у нее лучше получалось с танцами, и я сказал ей об этом.
– Пошел к черту. Геллер. – Голос был грустный, но приятный.
– Я находился в самом центре событий, – заметил я. – А толку?
– Почему бы тебе не воспользоваться своим положением? – предложила Салли и ближе придвинулась ко мне.
– Я ушел из полицейских, потому что надоело, что мной постоянно пользуются. Я стал заниматься своим бизнесом, так как в этом городе люди слишком легко убивают друг друга... ну и гори все огнем. Я хочу, чтоб меня оставили в покое.
Она отодвинулась и села на краешек кровати, повернувшись ко мне спиной.
– Какой я к черту детектив, если не смог предотвратить убийство, зная о его подготовке!
Салли закурила.
– Мне наплевать на Джимми Лоуренса, кто бы он ни был, черт его побери! Я никогда не встречался с этим сучьим сыном! Что мне до того, что вся Индиана и Фрэнк Нитти хотели видеть его мертвым! Не желаю играть в эти игры!
Она вздохнула и сделала затяжку.
– Элен, с тобой... все в порядке? – Я прикоснулся к ее плечу, она отодвинулась, я отнял руку.
– Я слишком много рассуждаю об этом, правда?
Не поворачиваясь, ко мне, Салли сказала:
– Нат, прошел уже месяц.
– Я знаю и не хотел бы начинать все сначала.
– Мне показалось, тебе стало легче, – грустно заметила Салли. – Уже прошла неделя с тех пор, как ты в последний раз причитал по этому поводу.
Мне это не понравилось.
– Черт побери, дело не в причитаниях. Это сжирает меня. Извини!
Салли улыбнулась, наклонив голову, и выпустила дым из ноздрей, как это делала Марлен Дитрих.
– Что случилось с сильным и молчаливым парнем? Мне казалось, что настоящие детективы никогда ни о чем не жалеют и не каются.
Я улыбнулся и снова коснулся ее плеча. Но этот раз она не отодвинулась.
Я обнял, поцеловал ее и сразу понял, как хорошо быть живым.
Потом я поцеловал ее в шейку и прошептал на ухо:
– Прости, прости. Не стану больше говорить об этом. Я приду в себя...
Салли посмотрела на меня и улыбнулась.
– Понимаю, что ты волнуешься из-за того, что произошло. Наверное, именно за это я люблю тебя...
За все время, проведенное вместе, это было первое слово «люблю», произнесенное ею. Когда я услышал эти слова, мне показалось, что меня стукнули по голове. Это был неожиданный и приятный удар.
Салли взлохматила мои волосы и грустно улыбнулась.
– Мне жаль, когда ты так мучаешься.
– Я тоже люблю тебя, Элен.
– Я знаю. Бросай эту работу.
– Что?
– Через несколько месяцев мне придется уехать отсюда со своим шоу. Мы начинаем путешествие в ноябре
– Пожалуйста, Элен. Не стоит начинать еще раз...
– Я выслушала твое пение, теперь ты послушай меня.
– Элен...
– Мне нужен сильный, умный человек, который бы помогал мне справляться с акулами в моем бизнесе.
– Твоем бизнесе.
– В шоу-бизнесе. Я хочу, чтобы ты стал моим личным менеджером.
– Я ничего не умею делать в шоу-бизнесе.
– Ты разбираешься в людях.
– Я разбираюсь в жуликах.
Опять улыбочка.
– Прекрасно.
– Мы уже не раз говорили об этом...
– Нат, мы станем работать вместе и жить вместе.
– Ты хочешь сказать, мы поженимся?
– Да.
– Как насчет детей?
Она пожала плечами.
– Все возможно.
– Тебе нужен кто-то другой.
– Мне хотелось, чтобы ты воспринимал меня серьезно и думал о моем предложении.
– Ты так говоришь, как будто делаешь мне деловое предложение. А до этого – была любовь.
– Пойми меня правильно. Ты занимаешься бизнесом, который приносит тебе очень мало денег, но много сердечной боли. Я предлагаю тебе заняться делом, которое даст тебе много денег и успокоит сердце.
– Элен, дело Диллинджера было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Пробаско было уже за шестьдесят, и ему грозил год пребывания в тюрьме по обвинению в помощи беглецу. Но он не был человеком, способным на самоубийство. Среди бандитов и копов разнеслись слухи, что агенты ФБР постоянно подвешивали заключенных за ноги из окна, чтобы те разговорились. В случае с Пробаско они, наверное, старались заставить его признаться в участии в пластической операции Диллинджера, слухи о которой они начали распускать.
Бывший ветеринарный врач Пробаско, наверное, помимо «отмывания денег» занимался еще хирургическими операциями – агенты нашли в его квартире резиновые перчатки, эфир, бинты, пластырь, йод и пистолеты. Они заявили, что он входил в группировку, включавшую в себя адвоката Пикета и двух врачей, которые сделали Диллинджеру и его дружку Гомеру Ван Метеру пластические операции.
Постепенно эта история распространилась после «полета» Пробаско, и почти все задержанные в ответ на обещание получить условное наказание стали давать показания. Только один Пикет подвергся суду, но был признан невиновным, потому что присяжные решили, что он как адвокат пытался помочь своему клиенту Диллинджеру.
Человека, которого убили у «Байографа» в ту жаркую воскресную ночь, похоронили на кладбище Краун-Хилл в Индианаполисе. Похороны состоялись в следующую среду. На этот раз толпа любопытных была разогнана Богом – во время церемонии разразилась гроза. Гроб опускали под сверкание молний и раскаты грома. На этом кладбище покоились останки президента Бенджамина Гаррисона, нескольких вице-президентов США, губернатора Индианы, писателя Бута Таркингтона, поэта Джеймса Виткомба Рили и изобретателя пулемета Р. Дж. Гетлинга.
Спустя несколько дней старший Диллинджер, этот бедный до неприличия фермер, заплатил за то, чтобы гроб откопали и в могилу залили цемент, смешанный с металлоломом. Когда масса застыла, ее присыпали землей. Сверху были положены четыре железобетонные глыбы...
Отец Диллинджера объяснил, что сделал это для того, чтобы «упыри» не мешали спокойно спать его сыну.
– Если они захотят вынуть его, – сказал отец с улыбочкой, от которой его морщинистое лицо стало совсем старым, – им придется устроить здесь сильный взрыв.
Старик напрасно волновался – никто не желал выпускать его из могилы.
II
Дочь фермера
24 августа – 1 сентября 1934 года
25
Через месяц я стал серьезно задумываться по поводу выбранной профессии. Мое имя мелькало в газетах, в «Ньюс» сообщался и адрес моего агентства, но даже после такой рекламы клиентов не прибавилось. Мне не грозила смерть от руки «Детского личика» Нельсона или Гомера Ван Метера. За все мои тревоги и старания я получил всего несколько сотен долларов. И почти удостоверился, что занимаюсь не той работой.
– Насколько я хорош? – спросил я у Салли, когда мы лежали в мягкой постели на ее шелковых простынях. В темноте Салли ласково прижалась ко мне.
– Ты очень хорош, – ответила она улыбаясь.
– Не меняй тему разговора.
– Геллер, не будь таким мрачным.
– Тебе неприятен этот разговор?
Салли пожала плечами.
– Вовсе нет.
Актрисой она была никудышной, у нее лучше получалось с танцами, и я сказал ей об этом.
– Пошел к черту. Геллер. – Голос был грустный, но приятный.
– Я находился в самом центре событий, – заметил я. – А толку?
– Почему бы тебе не воспользоваться своим положением? – предложила Салли и ближе придвинулась ко мне.
– Я ушел из полицейских, потому что надоело, что мной постоянно пользуются. Я стал заниматься своим бизнесом, так как в этом городе люди слишком легко убивают друг друга... ну и гори все огнем. Я хочу, чтоб меня оставили в покое.
Она отодвинулась и села на краешек кровати, повернувшись ко мне спиной.
– Какой я к черту детектив, если не смог предотвратить убийство, зная о его подготовке!
Салли закурила.
– Мне наплевать на Джимми Лоуренса, кто бы он ни был, черт его побери! Я никогда не встречался с этим сучьим сыном! Что мне до того, что вся Индиана и Фрэнк Нитти хотели видеть его мертвым! Не желаю играть в эти игры!
Она вздохнула и сделала затяжку.
– Элен, с тобой... все в порядке? – Я прикоснулся к ее плечу, она отодвинулась, я отнял руку.
– Я слишком много рассуждаю об этом, правда?
Не поворачиваясь, ко мне, Салли сказала:
– Нат, прошел уже месяц.
– Я знаю и не хотел бы начинать все сначала.
– Мне показалось, тебе стало легче, – грустно заметила Салли. – Уже прошла неделя с тех пор, как ты в последний раз причитал по этому поводу.
Мне это не понравилось.
– Черт побери, дело не в причитаниях. Это сжирает меня. Извини!
Салли улыбнулась, наклонив голову, и выпустила дым из ноздрей, как это делала Марлен Дитрих.
– Что случилось с сильным и молчаливым парнем? Мне казалось, что настоящие детективы никогда ни о чем не жалеют и не каются.
Я улыбнулся и снова коснулся ее плеча. Но этот раз она не отодвинулась.
Я обнял, поцеловал ее и сразу понял, как хорошо быть живым.
Потом я поцеловал ее в шейку и прошептал на ухо:
– Прости, прости. Не стану больше говорить об этом. Я приду в себя...
Салли посмотрела на меня и улыбнулась.
– Понимаю, что ты волнуешься из-за того, что произошло. Наверное, именно за это я люблю тебя...
За все время, проведенное вместе, это было первое слово «люблю», произнесенное ею. Когда я услышал эти слова, мне показалось, что меня стукнули по голове. Это был неожиданный и приятный удар.
Салли взлохматила мои волосы и грустно улыбнулась.
– Мне жаль, когда ты так мучаешься.
– Я тоже люблю тебя, Элен.
– Я знаю. Бросай эту работу.
– Что?
– Через несколько месяцев мне придется уехать отсюда со своим шоу. Мы начинаем путешествие в ноябре
– Пожалуйста, Элен. Не стоит начинать еще раз...
– Я выслушала твое пение, теперь ты послушай меня.
– Элен...
– Мне нужен сильный, умный человек, который бы помогал мне справляться с акулами в моем бизнесе.
– Твоем бизнесе.
– В шоу-бизнесе. Я хочу, чтобы ты стал моим личным менеджером.
– Я ничего не умею делать в шоу-бизнесе.
– Ты разбираешься в людях.
– Я разбираюсь в жуликах.
Опять улыбочка.
– Прекрасно.
– Мы уже не раз говорили об этом...
– Нат, мы станем работать вместе и жить вместе.
– Ты хочешь сказать, мы поженимся?
– Да.
– Как насчет детей?
Она пожала плечами.
– Все возможно.
– Тебе нужен кто-то другой.
– Мне хотелось, чтобы ты воспринимал меня серьезно и думал о моем предложении.
– Ты так говоришь, как будто делаешь мне деловое предложение. А до этого – была любовь.
– Пойми меня правильно. Ты занимаешься бизнесом, который приносит тебе очень мало денег, но много сердечной боли. Я предлагаю тебе заняться делом, которое даст тебе много денег и успокоит сердце.
– Элен, дело Диллинджера было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91