Мне доводилось выполнять работу и похуже.
Диллинджер искренне рассмеялся.
– Да, бывают способы зашибить двадцать пять тысяч и похуже. А когда все это завершится, ты, наверное, захватишь какую-нибудь юбку и испаришься?
– Именно так, – ответил я.
– Но Геллер, если ты меня обманываешь и все это набрехал, – ты будешь мертв. Уяснил?
– Понял.
Он бросил сигарету в траву, и мы пошли обратно, обходя туристские домики.
Пока мы шли, я не удержался и сказал:
– А ты актер, Диллинджер. Тогда, в моем офисе, по-настоящему сумел включить меня в действие.
Он улыбнулся.
– У меня всегда была склонность к обману.
– У меня тоже, Джон.
39
Мы снова собрались, как и накануне вечером, в той же накуренной комнате, только теперь днем, и солнце пробивалось сквозь прозрачные занавески.
Они не исключали возможность того, что феды пометят банкноты. Такое произошло при захвате Бремера, и деньги оказались такими «горячими», что ни один скупщик краденого сначала не желал и дотрагиваться до них. С большим трудом впоследствии их удалось продать всего за десять процентов номинала. Карпис заверил всех, что в данном случае они будут требовать, чтобы выкуп состоял из бывших в употреблении банкнот, обмен за выкуп произвести как можно быстрее, чтобы в этом случае феды не успели переписать все номера.
Были и другие варианты, например Флойд предложил не сразу пускать в обращение полученные деньги, а некоторое время спустя, и начать с нескольких купюр – просто посмотреть, что получится. Карпис выдвинул другое предложение – несколько купюр из бумажника Гувера подменить деньгами, которые они получат в качестве выкупа.
– Если эти деньги «горячие», – заявил Карпис, – тогда Гувер окажется первым, кто пустит их в оборот. Газеты сразу сообщат, что помеченные деньги объявились. Скорее всего, это будет в Вашингтоне, и мы узнаем, нужно ли нам продавать свою полученную наличность скупщикам краденого.
Нельсон, обращаясь ко всем, спросил:
– Кто знает хорошего скупщика «горячих» денег? Я слышал, что Док Моран вышел из бизнеса.
Несколько улыбок приветствовали этот образчик юмора висельников, а затем Док Баркер вдруг спросил:
– Кто-нибудь слышал о парне по имени Нат Геллер?
Баркер сидел рядом со мной, и, когда он произнес мое имя, я почувствовал дрожь во всем теле. В такой ситуации пистолет был бесполезен.
Я быстро взглянул на Диллинджера, играющего роль Салливана, и заметил под усами нечто, напоминающее улыбку.
– Да, я знаю его, – сказал Карпис, – он управляет столом «Парквью» в Гаване. Мысль хорошая. Геллер – подходящий человек для продвижения наличности в случае, если нам пометят банкноты.
Я облегченно вздохнул, и Док взглянул на меня:
– С тобой все в порядке, Лоуренс? Ты вздохнул, как старый пень, испуская свой последний вздох.
Я изобразил улыбку:
– Видел бы ты меня до того, как я бросил курить.
Он усмехнулся. Потом снова обратил свое внимание на Карписа, который просил у членов группы согласия придержать деньги до тех пор, пока они не определят, пометили феды деньги или нет. Если пометили, то продать всю сумму перекупщику до раздела. С его вариантом согласились все.
После финального напутствия мы вывалились наружу. Салливан направился ко мне с кривой улыбкой на лице. Он оглянулся, чтобы удостовериться, не подслушивает ли кто нас, а затем спокойно сказал:
– Ты был белый, как привидение, приятель. Думаешь, ты, единственный Нат Геллер на свете?
– Полагаю, что если у тебя может быть двойник, то найдется и парочка Натанов Геллеров.
* * *
Мы были примерно в часе езды от Чикаго. Карпис, Флойд и Салливан уехали около двух часов в одной машине; в другой – в три часа – Нельсон, Чейз и братья Баркеры. Я должен был уехать в четыре, в «Аубурне» с Мамочкой, а за нами будет следовать «форд-седан» с Долорес за рулем. В этой машине вместе с Луизой поедут Пола и жена Нельсона Хелен.
Вскоре, как только отбыл автомобиль Нельсона, я вновь очутился в обклеенной обоями комнате в постели с Луизой. Не хочу сказать, что она была какая-то особенно ненасытная, сексуальная нимфоманка, нет. Она нормально наслаждалась актом, но ей нравилось мое внимание, нравилось обниматься, прижиматься ко мне. А мне было приятно находиться рядом с ней.
Может быть, близость с такой сильной женщиной, как Салли, заставила меня оценить эту девушку. Мне нравилось, как она смотрит на меня, склоняясь ко мне.
Роль защитника впечатляла меня так же, как впечатляли ее большие карие глаза, коротко подстриженные белокурые волосы и ее светлая кожа...
За эти два дня я обладал ею полдюжины раз. Я находил это странным. Но хорошо понимал, что это нечто большее, чем просто своего рода чувство вины от того, что я спал с дочерью моего клиента.
Мы лежали голые под простынями, и я обнимал ее. Она положила голову на сгиб моей руки, прижавшись щекой к моей груди, и рукою с розовыми ногтями ласкала мою грудь.
– Как бы ты отнеслась к тому, чтобы избавиться от всего этого? – спросил я ее.
Она приподняла голову, ее карие глаза блеснули.
– От чего избавиться?
– От такой жизни – в дороге, в гонке. От того, чтобы жить с преступниками, Луиза.
Она улыбнулась и снова опустила голову мне на грудь.
– Для меня ты не преступник. Ты мой Джентльмен Джим...
– Вспомни, о чем мы говорили вчера? О большом городе, о том, что ты поищешь работу...
– Д...да. Но мне показалось, что это был просто разговор.
– Это был не просто разговор. Неужели не понимаешь, что тебя больше ничто не привязывает к такой жизни.
– Но я была с Кэнди с самого...
– Кэнди мертв.
Ее голова по-прежнему лежала на моей груди, словно она прислушивалась к биению моего сердца.
– Но ведь сейчас я с тобой, разве не так?
– Правильно, сейчас ты со мной. Но я не Кэнди Уолкер и не грабитель.
– Разве?
– Луиза, я не живу в туристских хижинах, на фермах и на задних сиденьях автомобилей. Я живу в Чикаго.
– Но это еще не значит, что ты не грабитель.
Она подловила меня.
– И все же я не грабитель.
– Кто же ты тогда? Гангстер?
Она, очевидно, слышала о Чикаго.
– Нет, Луиза. Послушай. Я могу помочь тебе начать новую жизнь.
Она снова приподняла голову, ее карие глаза сузились – я задел-таки ее чувства.
– Я не уголовница. Может быть, я и грешна, но не уголовница.
– Знаю, что ты не уголовница. Но неужели тебе не хочется начать новую жизнь? Может быть, в Чикаго?
– Хочется. Но это, наверное, не так... просто.
– Поверь, просто. Кроме того, я буду рядом, чтобы помочь тебе.
Она подняла голову, улыбнулась.
– А что, я нуждаюсь в помощи?
– Конечно, и первое, что ты должна сделать, так это вернуться домой.
Она перестала улыбаться:
– Домой? Зачем?
– Повидаться с отцом.
– Ох... Право же, не знаю...
– Ты должна наладить с ним отношения. Это нужно прежде всего для тебя самой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Диллинджер искренне рассмеялся.
– Да, бывают способы зашибить двадцать пять тысяч и похуже. А когда все это завершится, ты, наверное, захватишь какую-нибудь юбку и испаришься?
– Именно так, – ответил я.
– Но Геллер, если ты меня обманываешь и все это набрехал, – ты будешь мертв. Уяснил?
– Понял.
Он бросил сигарету в траву, и мы пошли обратно, обходя туристские домики.
Пока мы шли, я не удержался и сказал:
– А ты актер, Диллинджер. Тогда, в моем офисе, по-настоящему сумел включить меня в действие.
Он улыбнулся.
– У меня всегда была склонность к обману.
– У меня тоже, Джон.
39
Мы снова собрались, как и накануне вечером, в той же накуренной комнате, только теперь днем, и солнце пробивалось сквозь прозрачные занавески.
Они не исключали возможность того, что феды пометят банкноты. Такое произошло при захвате Бремера, и деньги оказались такими «горячими», что ни один скупщик краденого сначала не желал и дотрагиваться до них. С большим трудом впоследствии их удалось продать всего за десять процентов номинала. Карпис заверил всех, что в данном случае они будут требовать, чтобы выкуп состоял из бывших в употреблении банкнот, обмен за выкуп произвести как можно быстрее, чтобы в этом случае феды не успели переписать все номера.
Были и другие варианты, например Флойд предложил не сразу пускать в обращение полученные деньги, а некоторое время спустя, и начать с нескольких купюр – просто посмотреть, что получится. Карпис выдвинул другое предложение – несколько купюр из бумажника Гувера подменить деньгами, которые они получат в качестве выкупа.
– Если эти деньги «горячие», – заявил Карпис, – тогда Гувер окажется первым, кто пустит их в оборот. Газеты сразу сообщат, что помеченные деньги объявились. Скорее всего, это будет в Вашингтоне, и мы узнаем, нужно ли нам продавать свою полученную наличность скупщикам краденого.
Нельсон, обращаясь ко всем, спросил:
– Кто знает хорошего скупщика «горячих» денег? Я слышал, что Док Моран вышел из бизнеса.
Несколько улыбок приветствовали этот образчик юмора висельников, а затем Док Баркер вдруг спросил:
– Кто-нибудь слышал о парне по имени Нат Геллер?
Баркер сидел рядом со мной, и, когда он произнес мое имя, я почувствовал дрожь во всем теле. В такой ситуации пистолет был бесполезен.
Я быстро взглянул на Диллинджера, играющего роль Салливана, и заметил под усами нечто, напоминающее улыбку.
– Да, я знаю его, – сказал Карпис, – он управляет столом «Парквью» в Гаване. Мысль хорошая. Геллер – подходящий человек для продвижения наличности в случае, если нам пометят банкноты.
Я облегченно вздохнул, и Док взглянул на меня:
– С тобой все в порядке, Лоуренс? Ты вздохнул, как старый пень, испуская свой последний вздох.
Я изобразил улыбку:
– Видел бы ты меня до того, как я бросил курить.
Он усмехнулся. Потом снова обратил свое внимание на Карписа, который просил у членов группы согласия придержать деньги до тех пор, пока они не определят, пометили феды деньги или нет. Если пометили, то продать всю сумму перекупщику до раздела. С его вариантом согласились все.
После финального напутствия мы вывалились наружу. Салливан направился ко мне с кривой улыбкой на лице. Он оглянулся, чтобы удостовериться, не подслушивает ли кто нас, а затем спокойно сказал:
– Ты был белый, как привидение, приятель. Думаешь, ты, единственный Нат Геллер на свете?
– Полагаю, что если у тебя может быть двойник, то найдется и парочка Натанов Геллеров.
* * *
Мы были примерно в часе езды от Чикаго. Карпис, Флойд и Салливан уехали около двух часов в одной машине; в другой – в три часа – Нельсон, Чейз и братья Баркеры. Я должен был уехать в четыре, в «Аубурне» с Мамочкой, а за нами будет следовать «форд-седан» с Долорес за рулем. В этой машине вместе с Луизой поедут Пола и жена Нельсона Хелен.
Вскоре, как только отбыл автомобиль Нельсона, я вновь очутился в обклеенной обоями комнате в постели с Луизой. Не хочу сказать, что она была какая-то особенно ненасытная, сексуальная нимфоманка, нет. Она нормально наслаждалась актом, но ей нравилось мое внимание, нравилось обниматься, прижиматься ко мне. А мне было приятно находиться рядом с ней.
Может быть, близость с такой сильной женщиной, как Салли, заставила меня оценить эту девушку. Мне нравилось, как она смотрит на меня, склоняясь ко мне.
Роль защитника впечатляла меня так же, как впечатляли ее большие карие глаза, коротко подстриженные белокурые волосы и ее светлая кожа...
За эти два дня я обладал ею полдюжины раз. Я находил это странным. Но хорошо понимал, что это нечто большее, чем просто своего рода чувство вины от того, что я спал с дочерью моего клиента.
Мы лежали голые под простынями, и я обнимал ее. Она положила голову на сгиб моей руки, прижавшись щекой к моей груди, и рукою с розовыми ногтями ласкала мою грудь.
– Как бы ты отнеслась к тому, чтобы избавиться от всего этого? – спросил я ее.
Она приподняла голову, ее карие глаза блеснули.
– От чего избавиться?
– От такой жизни – в дороге, в гонке. От того, чтобы жить с преступниками, Луиза.
Она улыбнулась и снова опустила голову мне на грудь.
– Для меня ты не преступник. Ты мой Джентльмен Джим...
– Вспомни, о чем мы говорили вчера? О большом городе, о том, что ты поищешь работу...
– Д...да. Но мне показалось, что это был просто разговор.
– Это был не просто разговор. Неужели не понимаешь, что тебя больше ничто не привязывает к такой жизни.
– Но я была с Кэнди с самого...
– Кэнди мертв.
Ее голова по-прежнему лежала на моей груди, словно она прислушивалась к биению моего сердца.
– Но ведь сейчас я с тобой, разве не так?
– Правильно, сейчас ты со мной. Но я не Кэнди Уолкер и не грабитель.
– Разве?
– Луиза, я не живу в туристских хижинах, на фермах и на задних сиденьях автомобилей. Я живу в Чикаго.
– Но это еще не значит, что ты не грабитель.
Она подловила меня.
– И все же я не грабитель.
– Кто же ты тогда? Гангстер?
Она, очевидно, слышала о Чикаго.
– Нет, Луиза. Послушай. Я могу помочь тебе начать новую жизнь.
Она снова приподняла голову, ее карие глаза сузились – я задел-таки ее чувства.
– Я не уголовница. Может быть, я и грешна, но не уголовница.
– Знаю, что ты не уголовница. Но неужели тебе не хочется начать новую жизнь? Может быть, в Чикаго?
– Хочется. Но это, наверное, не так... просто.
– Поверь, просто. Кроме того, я буду рядом, чтобы помочь тебе.
Она подняла голову, улыбнулась.
– А что, я нуждаюсь в помощи?
– Конечно, и первое, что ты должна сделать, так это вернуться домой.
Она перестала улыбаться:
– Домой? Зачем?
– Повидаться с отцом.
– Ох... Право же, не знаю...
– Ты должна наладить с ним отношения. Это нужно прежде всего для тебя самой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91