Ему хватило и трех минут, чтобы затихнуть. Все эти три минуты он причитал: «Боже, что же ты сделал, что же ты сделал...»
Мне не было его жалко. Он убил Джима Рэйгена и еще Бог знает скольких. Он пытался и меня отправить на тот свет.
У него были сигареты в нагрудном кармане. Я вытащил пачку, это опять были «Кэмел». Я сел на край кровати и закурил, чувствуя себя совершенно спокойно; на моем лице была кровь, но она уже не сочилась из растревоженной Снэйденом раны. Мой пульс постепенно пришел в норму, и я даже ощутил прилив сил. Я был в полном порядке.
Притушив сигарету, я пощупал его шею. Он был мертв. Я вошел в ванную и сполоснул лицо. Затем привел комнату в порядок и положил пистолет в его чемоданчик: на него можно будет списать то, что я сделал на берегу океана. Или, во всяком случае, его смерть квалифицируют как самоубийство. Это зависело от полицейских и от его приятелей из уголовного мира.
Я проехал несколько миль – до другого мотеля, – и проспал там до трех часов дня. В соседней закусочной, где я попросил, чтобы мне принесли завтрак, я купил газеты. Все они сообщали о смерти Бена. Ни в одной из них моя фамилия не упоминалась. Ничего не сообщалось и о смерти доктора Снэйдена. Так же, как и о двух букмекерах из Чикаго и бывшем лейтенанте полиции из Лос-Анджелеса.
Затем я отправился назад, в Лос-Анджелес, и по дороге остановился там, где это произошло, – на месте преступления, если вам будет угодно. Никаких следов вчерашнего там не было видно – ни трупов, ни полицейских. Ничего, кроме шума волн, пустынного песчаного пляжа да крика чаек.
Я прикоснулся ко лбу там, где на месте раны была засохшая корка, и вновь почувствовал небольшой озноб. Но теплый бриз успокоил меня. Действительно ли прошлой ночью здесь что-то происходило? На этой песчаной прибрежной полосе? Или же это все было миражом? Как «Фламинго» Бена Сигела.
* * *
Кое-какие любопытные события произошли почти одновременно с убийством Бена Сигела. Об этом спустя несколько дней мне рассказал Фред Рубински.
Спустя двадцать минут после того, как тело Бена было изрешечено пулями, Моу Седвэй и Гус Гринбом вошли в здание «Фламинго» и от имени его инвесторов с востока взяли его под свое управление. Спустя сутки состоялось собрание акционеров, на котором Гринбом был поставлен во главе туристского комплекса, а Седвэй стал его заместителем. Курорт – после того, как в него был вложен еще один миллион, – стал процветать. Рядом, вдоль шоссе, как грибы после дождя, появились новые отели – «Сандерберд», «Дезерт инн», «Сэндс», «Сахара». И еще отель «Стардаст», который стал последней большой мечтой Тони Корнеро. Тони был еще большим фантазером, нежели Сигел, мечтая возвести крупнейший курортный отель в мире. Начав с капитала в десять тысяч. Тони построил отель на тысячу номеров, привлекая средства мелких вкладчиков с помощью широкой рекламной кампании в газетах. К его несчастью. Государственная комиссия по ценным бумагам и акциям посчитала, что Корнеро нарушил финансовое законодательство.
– Я выиграю эту битву, или они вынесут меня ногами вперед, – сказал он незадолго до своей скоропостижной кончины за карточным столом.
«Транс-Америкэн» умерла вместе с Беном. «Континентэл», управляемая Мики Мак-Брайдом совместно с некоторыми парнями, которые себя не афишировали, продолжала функционировать, пока сенатская комиссия по уголовным делам не прикрыла ее.
На похоронах Сигела были лишь его бывшая жена, его брат (респектабельный, всеми уважаемый врач) и его дочери-подростки. Вирджиния Хилл отсутствовала. Не было также ни Рафта, ни Коэна, ни Смили, ни Чика, ни меня. Не было никого, кто работал во «Фламинго».
Я вообще не фигурировал в деле об убийстве Сигела. Мне лишь пришлось один раз дать показания в полицейском управлении Чикаго, где копы даже не спросили меня, отчего у меня на лбу красуется повязка. Разговор коснулся лишь нашего ужина в «Джеке на берегу», и не более того. Как писали в газетах, соседи видели лишь человека, выбежавшего из дома через центральную аллею и севшего в «форд». Но они не могли описать его внешности и не заметили номера автомашины.
Смерть доктора Снэйдена была квалифицирована как самоубийство. Трое мертвых мужчин на берегу океана просто исчезли с лица земли.
И я, конечно, рассказал Пегги о перестрелке на песчаном пляже и «консультации» с доктором Снэйденом. Она была очень довольна их результатами, хотя и, безусловно, потрясена жуткими подробностями этих событий.
Судебное дело против Друри было прекращено в силу того, что показания двух свидетелей были признаны недостоверными. Однако затем он был вынужден предстать перед Большим жюри, которое потребовало от него рассказа о его отношениях с этими свидетелями. Билл сказал, что он будет готов рассказать обо всем, если ему будет гарантирована неприкосновенность. Жюри отказалось это сделать, Друри не стал давать показания, и ему в конце концов пришлось уйти в отставку.
Какое-то время Билл работал в А-1 и вел криминальную колонку в «Чикаго Америкэн». Он должен был выступить перед сенатской комиссией по уголовным делам, когда его расстреляли из карабина в его собственной автомашине. Знакомый сценарий.
Билл должен был взять с собой на сенатские слушания Мики Коэна, но после убийства Билла оказалось, что Мики нечего сказать сенатской комиссии. В те случайные встречи, которые у нас были, Мики уверял меня, что не имел никакого отношения к попытке убрать меня в «Эль Камино». И я верил ему. Когда этот любитель хорошо одеться умер в 1976 году, я искренне сожалел.
Мики умер естественной смертью, в отличие от Бена Сигела. Многие парни из уголовного мира спокойно, без принуждения, отошли в мир иной, включая Мейера Лански и Лучиано. Седвэй умер от сердечного приступа в 1951 году. (Правда, его партнеру Гринбому перерезали горло.)
В один из вечеров, в 1956 году, от инфаркта скончался Джейк Гузик, за столом Английского ресторана, где он обычно поглощал свою любимую баранью отбивную и раздавал взятки представителям городских властей. Его хоронили в пятисотдолларовом бронзовом гробу.
Что касается Вирджинии Хилл, то она тоже выступила с показаниями перед сенатской комиссией по уголовным делам. Почти ничего не сказав, она тем не менее приобрела известность. Она вышла замуж и уехала в австрийский Зальцбург, заявив налоговым инспекторам, что ее нога никогда больше не ступит на территорию «так называемого свободного мира». В возрасте сорока девяти лет, в 1966 году, она приняла упаковку снотворных таблеток и заснула вечным сном.
Около года назад я посетил Лас-Вегас со своей второй женой. Мне показалось, что он был заполнен в основном пожилыми людьми, такими, как я и моя жена. Вегас выглядел достаточно безобидным, а его неоновые вывески и огни – потускневшими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78