Складываем два предшествующих и получаем результат последующего. Три плюс пять равно восьми, восемь плюс пять равно тринадцати и так далее. Это так называемая шкала Фибоначчи, по имени Леонардо Фибоначчи, жившего в тринадцатом веке и установившего названную последовательность при изучении популяций кроликов. Шкала являет нам число «фи»… не путайте с «пи». «Фи» помогает в расчете всевозможных пропорций, начиная от пропорций человеческого тела и до спиралей семян подсолнечника.
«Полярная звезда» встретилась с огромной волной, и на мгновение мужчин закрыло пеленой брызг и пены.
— Господи! — воскликнул Скотт, пытаясь восстановить дыхание и вытирая мокрое лицо.
Хаккетт зябко поежился и указал на горизонт.
— Смотрите, наш первый айсберг.
Несколько секунд оба молча смотрели на высящуюся вдалеке зазубренную гору замерзшей воды, потом физик заметил:
— Думаю, нам лучше спуститься.
Скотт сплюнул и согласно кивнул.
— Не знаю… А вы что думаете? Как по-вашему, успеем вовремя? Честно?
Хаккетт сунул руки в карманы.
— Честно? Понятия не имею.
Скотт принял ответ стоически.
— Должен признаться, вы начинаете мне нравиться, профессор Хаккетт. Вы смелый человек.
Некоторое время Хаккетт молчал, явно застигнутый врасплох таким комплиментом.
— Что ж, я… вы тоже начинаете мне нравиться, профессор Скотт. Как насчет того, чтобы повторить путешествие, когда это все закончится?
— Ну уж нет.
Вернувшись в лабораторию, мужчины увидели, что Сара и Новэмбер сидят у компьютера. Обе были поглощены изучением символов Атлантиды и заметно смутились, обнаружив, что они уже не одни.
Новэмбер толкнула Сару в бок.
— Ты ему расскажешь?
— О чем это вы собираетесь мне рассказать? — поинтересовался Скотт.
Геолог опустила глаза, потом отпила кофе.
— О… черт!.. — Она вскинула голову и пристально посмотрела на мужчин. — А вы не станете обижаться и все такое, если предложение о помощи поступит от женщины?
Скотт ухмыльнулся.
— Ну, вот если бы я заблудился и остановил вас на улице… Здесь совсем другое. Валяйте.
Мейтсон отвернулся от своего компьютера, чтобы послушать, что она скажет, и даже Пирс, сидевший в углу, завернувшись в одеяло, как будто встрепенулся.
Сара решительно, как бы говоря: «ладно, так и быть, я скажу», встала со стула и провела пальцем по экрану.
— Ральф, можешь показать план расположения пирамид Гизы? Тот вид сверху?
Мейтсон кивнул и вывел на экран то, что просили. Развернув монитор так, чтобы все видели, Сара отступила чуть в сторону.
— Так. А теперь посмотрите на этот знак. В упрощенном и стилизованном виде он напоминает планировку Гизы. Я особенно об этом и не думала, пока Новэмбер не упомянула, что, по вашему мнению, символ не просто представляет солнце, но и напоминает Атлантиду.
— Совпадение? — пожал плечами Хаккетт, но тон, которым это было сказано, свидетельствовал, что сам он так не думает.
Сара глубоко вздохнула и продолжила:
— Я бы и сама так решила, но вот этот символ напоминает схему расположения пирамид в Перу.
Скотт прищурился, всматриваясь в изображение, и задумчиво кивнул.
— Интересно.
— Никогда не был в Перу, — мрачно прокомментировал Пирс.
— Скажите-ка мне вот что. — Скотт подул на чашку со свежим дымящимся кофе и повернулся к Пирсу. — Как вы это делаете?
Пирс еще плотнее завернулся в одеяло. Он выглядел таким усталым, таким морально и физически опустошенным.
— Вы имеете в виду мое так называемое «дальновидение»? Должен признаться, даже не знаю. Я просто попадаю туда.
— Вам нужно для этого сконцентрироваться, верно?
— Не то чтобы сконцентрироваться, но определенно сосредоточиться. Не совсем в том смысле, о каком вы думаете. Я как бы ощущаю все, что меня окружает, все сразу. И мне приходится во всем этом ориентироваться. Некоторые называют это вхождением в духовную плоскость — что-то вроде пространственного среза, — но мне такое определение всегда казалось немного глуповатым. То есть, кто скажет, что все это не у меня в голове, так ведь? Дело в том… уф, не знаю, как описать. — Он на мгновение задумался. — Ладно, попробую. Книжную страницу можно прочитать двумя способами. Можно читать слово за словом, с начала до конца, так сказать, в линейной развертке. А можно вырвать все страницы, разложить их одна за другой и увидеть все сразу. Увидеть и понять за один прием. Где начало и где конец. Можно снова и снова возвращаться к тексту. Или нырнуть в него и вынырнуть в любой точке…
— Понятно, — живо отозвался Хаккетт. — Вы описываете фотографическую память.
— Да, — согласился Пирс. Замечание Хаккетта, похоже, придало ему уверенности. — Да, наверное, так. Хорошее сравнение. Это всего лишь другой способ мышления. Иной метод приобретения знаний. Наша современная система знаний фрагментарна. Она активно мешает нам видеть всю книгу. Мы приучены мыслить категориями слов и понятий. Специализируемся в узких областях. Ограничиваемся теми или иными разделами, вместо того чтобы охватывать целое, всю науку или все искусство. Полагаю, в древних цивилизациях люди мыслили иначе, чем мы сейчас.
— Возможно, вы и правы, — согласился Скотт. — Далее в наше время лингвисты не могут прийти к согласию в определении понятия слова. Что это такое? Звук? Цепочка звуков? Комбинация первого и второго? Или что-то еще? Звучит, может быть, слишком высокопарно, но вопрос действительно по-настоящему важен и имеет реальное, практическое значение.
— Например, когда ученые расшифровали линейное письмо Б, представляющее собой раннюю, архаическую форму греческого языка, они вдруг обнаружили, что не могут пользоваться нынешними современными представлениями о суффиксах и префиксах для объяснения найденных в тексте языковых моделей. Другими словами, буквы в начале слов, вроде «без» в слове «бездействие», или в конце, как «less» в слове «motion— less», это либо префиксы, либо суффиксы. Они играют роль детерминатива и могут быть добавлены к любому слову, даже к имени собственному.
— В любом случае, — продолжал Скотт, — добавление детерминатива не ведет к созданию двух слов. Он сливается с исходным словом, создавая новую форму слова. Но в линейном письме Б префиксы и суффиксы не были детерминативами. Они были артиклями, словами вроде определенного и неопределенного артиклей английского языка. Поэтому лингвисты сочли существование таких слов, как «theking», «thetown», «agift», признаком иного, существенно отличного образа мышления. Единственным лингвистом, которому удалось прочитать два древних письма, ронгоронго Восточного острова и Фестский диск, стал доктор Стивен Роджер Фишер. Он указал на то, что наши предки мыслили категориями «единиц высказывания», что их подход к языку был совершенно другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
«Полярная звезда» встретилась с огромной волной, и на мгновение мужчин закрыло пеленой брызг и пены.
— Господи! — воскликнул Скотт, пытаясь восстановить дыхание и вытирая мокрое лицо.
Хаккетт зябко поежился и указал на горизонт.
— Смотрите, наш первый айсберг.
Несколько секунд оба молча смотрели на высящуюся вдалеке зазубренную гору замерзшей воды, потом физик заметил:
— Думаю, нам лучше спуститься.
Скотт сплюнул и согласно кивнул.
— Не знаю… А вы что думаете? Как по-вашему, успеем вовремя? Честно?
Хаккетт сунул руки в карманы.
— Честно? Понятия не имею.
Скотт принял ответ стоически.
— Должен признаться, вы начинаете мне нравиться, профессор Хаккетт. Вы смелый человек.
Некоторое время Хаккетт молчал, явно застигнутый врасплох таким комплиментом.
— Что ж, я… вы тоже начинаете мне нравиться, профессор Скотт. Как насчет того, чтобы повторить путешествие, когда это все закончится?
— Ну уж нет.
Вернувшись в лабораторию, мужчины увидели, что Сара и Новэмбер сидят у компьютера. Обе были поглощены изучением символов Атлантиды и заметно смутились, обнаружив, что они уже не одни.
Новэмбер толкнула Сару в бок.
— Ты ему расскажешь?
— О чем это вы собираетесь мне рассказать? — поинтересовался Скотт.
Геолог опустила глаза, потом отпила кофе.
— О… черт!.. — Она вскинула голову и пристально посмотрела на мужчин. — А вы не станете обижаться и все такое, если предложение о помощи поступит от женщины?
Скотт ухмыльнулся.
— Ну, вот если бы я заблудился и остановил вас на улице… Здесь совсем другое. Валяйте.
Мейтсон отвернулся от своего компьютера, чтобы послушать, что она скажет, и даже Пирс, сидевший в углу, завернувшись в одеяло, как будто встрепенулся.
Сара решительно, как бы говоря: «ладно, так и быть, я скажу», встала со стула и провела пальцем по экрану.
— Ральф, можешь показать план расположения пирамид Гизы? Тот вид сверху?
Мейтсон кивнул и вывел на экран то, что просили. Развернув монитор так, чтобы все видели, Сара отступила чуть в сторону.
— Так. А теперь посмотрите на этот знак. В упрощенном и стилизованном виде он напоминает планировку Гизы. Я особенно об этом и не думала, пока Новэмбер не упомянула, что, по вашему мнению, символ не просто представляет солнце, но и напоминает Атлантиду.
— Совпадение? — пожал плечами Хаккетт, но тон, которым это было сказано, свидетельствовал, что сам он так не думает.
Сара глубоко вздохнула и продолжила:
— Я бы и сама так решила, но вот этот символ напоминает схему расположения пирамид в Перу.
Скотт прищурился, всматриваясь в изображение, и задумчиво кивнул.
— Интересно.
— Никогда не был в Перу, — мрачно прокомментировал Пирс.
— Скажите-ка мне вот что. — Скотт подул на чашку со свежим дымящимся кофе и повернулся к Пирсу. — Как вы это делаете?
Пирс еще плотнее завернулся в одеяло. Он выглядел таким усталым, таким морально и физически опустошенным.
— Вы имеете в виду мое так называемое «дальновидение»? Должен признаться, даже не знаю. Я просто попадаю туда.
— Вам нужно для этого сконцентрироваться, верно?
— Не то чтобы сконцентрироваться, но определенно сосредоточиться. Не совсем в том смысле, о каком вы думаете. Я как бы ощущаю все, что меня окружает, все сразу. И мне приходится во всем этом ориентироваться. Некоторые называют это вхождением в духовную плоскость — что-то вроде пространственного среза, — но мне такое определение всегда казалось немного глуповатым. То есть, кто скажет, что все это не у меня в голове, так ведь? Дело в том… уф, не знаю, как описать. — Он на мгновение задумался. — Ладно, попробую. Книжную страницу можно прочитать двумя способами. Можно читать слово за словом, с начала до конца, так сказать, в линейной развертке. А можно вырвать все страницы, разложить их одна за другой и увидеть все сразу. Увидеть и понять за один прием. Где начало и где конец. Можно снова и снова возвращаться к тексту. Или нырнуть в него и вынырнуть в любой точке…
— Понятно, — живо отозвался Хаккетт. — Вы описываете фотографическую память.
— Да, — согласился Пирс. Замечание Хаккетта, похоже, придало ему уверенности. — Да, наверное, так. Хорошее сравнение. Это всего лишь другой способ мышления. Иной метод приобретения знаний. Наша современная система знаний фрагментарна. Она активно мешает нам видеть всю книгу. Мы приучены мыслить категориями слов и понятий. Специализируемся в узких областях. Ограничиваемся теми или иными разделами, вместо того чтобы охватывать целое, всю науку или все искусство. Полагаю, в древних цивилизациях люди мыслили иначе, чем мы сейчас.
— Возможно, вы и правы, — согласился Скотт. — Далее в наше время лингвисты не могут прийти к согласию в определении понятия слова. Что это такое? Звук? Цепочка звуков? Комбинация первого и второго? Или что-то еще? Звучит, может быть, слишком высокопарно, но вопрос действительно по-настоящему важен и имеет реальное, практическое значение.
— Например, когда ученые расшифровали линейное письмо Б, представляющее собой раннюю, архаическую форму греческого языка, они вдруг обнаружили, что не могут пользоваться нынешними современными представлениями о суффиксах и префиксах для объяснения найденных в тексте языковых моделей. Другими словами, буквы в начале слов, вроде «без» в слове «бездействие», или в конце, как «less» в слове «motion— less», это либо префиксы, либо суффиксы. Они играют роль детерминатива и могут быть добавлены к любому слову, даже к имени собственному.
— В любом случае, — продолжал Скотт, — добавление детерминатива не ведет к созданию двух слов. Он сливается с исходным словом, создавая новую форму слова. Но в линейном письме Б префиксы и суффиксы не были детерминативами. Они были артиклями, словами вроде определенного и неопределенного артиклей английского языка. Поэтому лингвисты сочли существование таких слов, как «theking», «thetown», «agift», признаком иного, существенно отличного образа мышления. Единственным лингвистом, которому удалось прочитать два древних письма, ронгоронго Восточного острова и Фестский диск, стал доктор Стивен Роджер Фишер. Он указал на то, что наши предки мыслили категориями «единиц высказывания», что их подход к языку был совершенно другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137