— Не припомню точно, насколько позже шести, но уже светало. Я проводила его до ворот. Да, уже почти рассвело, наверное даже ближе к половине седьмого. Я, помнится, подошла к кусту воробейника, в этом году он расцвел так поздно! Сорвала несколько цветков и воткнула их Юону за тулью шляпы.
— Значит, после шести, ближе к половине седьмого, нежели к четверти, — размышлял Кадфаэль вслух. — Стало быть, до того места, где ему устроили ловушку и убили его, барон никак не мог добраться раньше минут пятнадцати до начала заутрени, а то и еще позже.
— Прости, брат, но я тут ничем не могу помочь, я же не знаю, где именно его убили. А уехал он, пожалуй, все-таки минут двадцать седьмого.
— Да, до того места, даже если спешить, за четверть часа не успеть. А нужно было еще время, чтобы задушить барона. Стало быть, еще минут десять, никак не меньше. Значит, убийца покинул место преступления никак не раньше шести сорока пяти, а быть может, и значительно позже.
Теперь у Кадфаэля остался лишь один интересовавший его вопрос. Множество других вопросов, которые мучили его до того, как он поговорил с Авис, и которые на пути к истине заставляли его метаться от одного заблуждения к другому, теперь уже не имели значения.
К примеру, почему Авис избавилась от всего своего имущества, даже от колец, и лошадку свою оставила в охотничьем домике, — словом, почему отказалась от всего, что досталось ей от ее прошлой жизни? Сперва Кадфаэль думал, что сделать это ее заставили страх и спешка, желание спрятаться, оборвать все концы, которые могли бы связать ее имя с Юоном де Домвилем. Потом, когда монах обнаружил ее в одежде послушницы, он подумал, что она сделала это, видимо, в порыве раскаяния, ей необходимо было поступить так, прежде чем уйти в монастырь, дабы провести остаток своей жизни во искупление прошлого. Но теперь Кадфаэль осознал, насколько глубоко он ошибался. Авис из Торнбери ни о чем не жалела. Она никогда ничего не боялась и, видимо в равной степени, ничего не стыдилась. В свое время она заключила сделку и свято соблюдала ее условия, покуда господин ее был жив. Но теперь она стала свободной и была вольна поступать согласно своим собственным интересам.
Она сбросила свое богатое платье точно так же, как одряхлевший воин бросает на землю свое оружие, которое больше ему не нужно, и направляет все оставшиеся в нем силы на, скажем, занятия земледелием. Именно так поступила теперь и Авис. Ферма будет работать на благо Бенедиктинского ордена, сама Авис вложит в нее всю свою энергию и во что бы то ни стало добьется своего. Кадфаэль даже немного посочувствовал горстке монахинь, что жили на ферме, в чью голубятню залетел такой невинный с виду сокол. Дай ей годика три-четыре, и она станет тут старшей монахиней. А лет через десять, глядишь, сделается аббатисой Полсвортской обители и, мало того, добьется для нее доброй репутации, хозяйственного процветания и достатка. А закончить дни свои она вполне может как святая.
Однако теперь, когда Кадфаэль убедился в прямоте и искренности этой женщины, ей следовало сказать, что, как-никак, у нее есть гражданский долг и ее уединение может быть некоторым образом нарушено.
— Ты должна понимать, что шериф может потребовать от тебя свидетельских показаний и что от твоих слов будет зависеть жизнь человека, — вымолвил Кадфаэль. — Готова ли ты рассказать на суде все то, что поведала мне?
— За всю свою жизнь я не впадала разве что в один смертный грех, — ответила Авис из Торнбери, — И едва ли поддамся искушению теперь. Я никогда не лгу и не притворяюсь. Я скажу правду где угодно.
— Остается еще один вопрос, который ты, быть может, поможешь мне разрешить. Ты, наверное, не слыхала, что, поехав к тебе, Юон де Домвиль отпустил всех своих слуг и никто из домашних не знал, куда он поехал. Но кто бы ни подстерег его на этой дороге, он либо проследовал за ним достаточно далеко, чтобы сообразить, куда тот направляется, либо, и это мне представляется более вероятным, он просто знал, куда едет барон. Кто бы он ни был, он знал, что ты находишься в охотничьем домике. Ты говорила, что всегда соблюдала осторожность, но кто-то же должен был знать о тебе.
— Просто я никогда не переезжала с места на место без охраны, — заметила Авис. — Осмелюсь предположить, что кое-кто из его старых слуг мог догадываться, что я нахожусь где-нибудь неподалеку, но чтобы он знал, где именно… Однако кому не знать этого лучше, чем тому, кто привез меня сюда по приказу Юона? Это было за два дня до прибытия Юона и его свиты в Шрусбери. На связи со мной всегда был какой-нибудь доверенный человек, но только один. Да и к чему больше? А последние три года это один и тот же человек.
— Как его имя? — спросил брат Кадфаэль.
Глава девятая
С раннего утра шериф направился со своим отрядом прочесывать ближний лес, что южнее Меола. Его люди растянулись в линию, как загонщики на охоте, причем каждый видел своего соседа справа и слева. Ехали не торопясь, внимательно осматривая каждый куст. И тем не менее безрезультатно. Никто не выскочил из засады и не бросился наутек, они не встретили никого, кто был бы похож на Йоселина Люси. Когда они отправились передохнуть и позавтракать, их сменили патрули, которые рыскали по городским окраинам. Жильбер Прескот был крайне раздражен, и обращаться к нему с вопросами было страшновато. Однако кое-кто был вполне удовлетворен.
— Наверное, парня давным-давно тут нет, — с надеждой в голосе сказал Гай Симону, когда они спешились подле епископского дома, намереваясь наскоро пообедать. — Домой, поди, подался. Чего бы я не отдал, чтобы так оно и было! Я бы с радостью искал его день и ночь, зная наверняка, что никогда не найду его! Одно удовольствие смотреть, как физиономия у Пикара становится все чернее и чернее. Хоть бы лошадь его провалилась ногой в барсучью нору и сбросила его на землю! Одно дело шериф, это его работа, деваться ему некуда, но Пикар-то куда так рвется? Служебный долг и злоба — это разные вещи.
— Пикар убежден, что именно Йосс убил старого барона, — вымолвил Симон, пожимая плечами. — Вот он и гоняется за ним. Ведь все его планы пошли прахом, а такой человек будет мстить до конца, чего бы это ему ни стоило. Поверишь ли, он и на меня взъелся. Я стал перечить ему, мол, ни за что не поверю, чтобы Йосс оказался вором и убийцей, так он чуть с кулаками на меня не набросился. Все! Теперь оба они настроены против меня.
— Да что ты говоришь! — воскликнул Гай. — А известно ли тебе, что после обеда тебе назначено место в цепочке сразу за ним? Смотри, парень, не зевай, не подставляй Пикару спину, а то с таким настроением он, чего доброго, нападет на тебя. Может, оно и не так, может, он и остынет, но там, куда мы поедем, густой лес.
Говорил это Гай шутя, просто радуясь тому, что его друг все еще на свободе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63