Вскоре из дома вышла Мадлен и позвала ее. Ивета послушно встала и направилась обратно в свою комнату в странноприимном доме, где без всякого желания принялась вышивать покрывало. Этой работы хватило бы ей на несколько недель, тем более что ее иголка не была настолько искусной, чтобы Ивете приходилось распускать ночью то, что было сделано за день, подобно некой леди Пенелопе, о которой ей рассказал один бродячий жонглер, — это было давным-давно, в доме ее отца.
Ивета ждала почти до самой вечерни, на дворе понемногу смеркалось. Леди Агнес надела заново расшитое платье, Мадлен убирала ей волосы. Покуда сэр Годфри Пикар с неукротимым упорством занимался охотой за беглым убийцей, задача его жены состояла в том, чтобы появляться на всех ритуальных действах, присутствовать на всех службах и производить приятное впечатление на аббата, приора и братьев.
— Пора собираться, девочка, — сказала леди Агнес, бросив на племянницу взгляд через плечо.
Положив руки на колени, Ивета сидела с ничего не выражающим лицом, хотя рука ее лихорадочно сжимала в рукаве маленькую склянку.
— Я не пойду сегодня к вечерне, — сказала Ивета. — Голова что-то тяжелая, нынче я плохо спала. Если позволите, госпожа, я сейчас поужинаю с Мадлен и лягу пораньше в постель.
Если она останется, то Мадлен, естественно, останется тоже, дабы присматривать за ней. Однако на этот случай у Иветы было одно средство.
Леди Агнес презрительно поморщилась:
— В последние дни ты сильно подавлена. Что ж, оставайся, если хочешь. Мадлен даст тебе горячего поссета.
Дело было сделано. Ничего не заподозрив, леди Агнес ушла. Мадлен поставила в спальню Иветы небольшой столик и принесла хлеб, мясо и напиток, приготовленный из молока с медом и вина, густой, сладкий и горячий, — как раз то, что нужно, чтобы подмешать приторно-сладкую настойку брата Кадфаэля. Мадлен несколько раз входила и выходила, так что у Иветы было время, дабы опорожнить в кубок с поссетом всю склянку брата Освина, затем спрятать ее и сесть как ни в чем не бывало. Ивета сделала вид, что хочет есть, но пить отказалась и с удовольствием проследила за тем, как Мадлен с наслаждением выпила весь посеет сама, причем почти ничего не ела, что могло хоть как-то смягчить действие зелья.
Мадлен понесла блюда на кухню странноприимного дома и не вернулась. В сильном волнении Ивета прождала ее минут десять, затем вышла посмотреть и обнаружила Мадлен, которая со всеми удобствами расположилась на скамье в углу кухни и сладко похрапывала.
Ивета не стала терять времени, чтобы надеть плащ и туфли. В этих мягких кожаных туфлях, что были на ней, она, словно спасающийся от охотника зайчонок, побежала через сумеречный большой двор и далее, почти ничего не видя, по темной садовой аллее. Серебряные блики лежали на глади воды, когда девушка бежала по мостику через канаву. На небе высыпали звезды, ярко сиявшие сквозь легкую дымку. Воздух был прохладный, свежий и опьяняющий, как вино. В церкви затянули псалом, медленный, протяжный, — благодарение Господу. Благодарение Господу и благодарение Симону! Единственный верный друг…
Йоселин поджидал Ивету у травного сарайчика, затаившись в черной тени у стены. Он обнял девушку, прижал к себе, и та тоже горячо обняла его. Так они и застыли на некоторое время — молча, затаив дыхание, крепко прижавшись друг к другу. Для них наступила абсолютная тишина и полный покой, словно и вода не текла ни в канаве, ни в ручье, ни в реке, словно и ветер не дул и трава не росла.
Однако времени у них не было, и пришлось им скомкать это свидание и даже первые, неумелые слова любви.
— Ах, Йоселин… Это ты…
— Дорогая, любимая моя… Тише, тише! Идем скорее! Сюда… Держи меня за руку!
Ивета послушно взяла Йоселина за руку и решительно последовала за ним. Но пошли они вовсе не в ту сторону, откуда пришла Ивета. Теперь они находились уже за канавой, и им осталось лишь пересечь ручей и пройти за изгородь сада, на край перепаханного под зиму горохового поля, которое примыкало к Меолу. Подле изгороди Йоселин остановился, чтобы осмотреться в сумерках и прислушаться — не слышно ли чего подозрительного? Однако кругом было тихо.
— А как же через ручей? — шепнула Ивета на ухо Йоселину. — Как ты переправишь меня?
— Тише! На краю поля меня ждет Бриар. Разве Симон не сказал тебе?
— Но ведь шериф перекрыл все дороги, — сказала Ивета, испуганно дрожа.
— В лесу? В потемках мы проскочим!
Юноша крепко сжал ее руку и стал спускаться к полю, держась в тени изгороди.
И вдруг тишину разорвало конское ржание. Йоселин остановился как вкопанный.
Подле ручья затрещали кусты, раздались голоса людей и стук копыт. Послышалось удивленное восклицание, и, выйдя из тени, на открытом месте появился Бриар, которого какой-то человек тащил за узду. Рядом следовали еще несколько человеческих фигур, не меньше четырех. Люди пытались как-то усмирить и успокоить отчаянно брыкавшегося жеребца и старались при этом не попасть под копыта.
На пути к свободе оказались вооруженные люди, люди шерифа. Значит, этот путь закрыт, Бриар потерян. Не проронив ни звука, Йоселин повернул в сторону и, ведя Ивету за руку, принялся отступать, держась в тени кустов.
— В церковь! — прошептал он, отвечая на немой вопрос девушки, — Вход для прихожан!
Если все еще на вечерне, то они должны быть в капелле, а неф большой церкви не освещен. У Йоселина с Иветой еще оставалась возможность уйти незамеченными из монастыря через западный вход, который находился за монастырской стеной и был постоянно открыт, его закрывали только во время возникновения опасности или беспорядков. Йоселин понимал, что даже в этом случае надежды на спасение почти нет, однако если дело обернется совсем плохо, то церковь — это все-таки убежище.
И все же неосторожное движение выдало их. У ручья, где теперь, похрапывая и подрагивая, стоял Бриар, раздался крик:
— Он там! Пошел обратно в сад! Окружай его! Живее!
Кто-то засмеялся, несколько мужчин поднимались вверх по склону, но без особой спешки. Они были уверены, что на этот раз добыча не уйдет от них.
Рука в руке, Йоселин с Иветой миновали травный сад и мостик через канаву, пробежали по темной аллее вдоль подстриженной живой изгороди и оказались на большом монастырском дворе, открытом и опасном. Но что было им делать? Другого пути у них не оставалось. Сгущающаяся темнота могла, конечно, скрыть черты их лиц, но никак не их поспешное бегство. До церкви они так и не добрались. Дорогу преградили вооруженные люди. Юноша с девушкой бросились было к привратницкой, где на стене уже горели факелы, однако еще двое людей, гремя оружием, встали плечом к плечу прямо перед воротами. Со стороны сада, не торопясь и посмеиваясь, вышли преследовавшие беглецов люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63