Эми закрыла глаза, Свифт не остановился и заставил ее согласиться с тем, чего он уже добился.
Он нырнул языком под корсаж ее платья, отодвинул в сторону кружева и коснулся самой вершины ее груди. Она задохнулась и вцепилась кулачками в его волосы, чтобы оттянуть его назад. Но прежде, чем она успела это сделать, ее грудь, высоко поднятая корсетом, а теперь ставшая еще больше из-за прикосновений его языка, вырвалась из плена и тут же оказалась во власти его рта. Потрясенная необычным ощущением, она выгнула спину, и тут Свифту открылось все желаемое, и он приник губами к ее соску.
Все мысли улетучились. Эми забыла, где она, что здесь делает… Свифт и его пылающий жаром нетерпеливый рот остались единственной реальностью. Она замычала, потом застонала, когда он укусил ее набухший сосок так, что он запульсировал, и все в ней напряглось и заныло от желания.
Сладкая пытка. Слегка покусывая и пощипывая ее грудь зубами, он скоро довел ее до того, что она вся дрожала от нетерпения, прижимала его голову к своей груди и всем своим выгнувшимся телом умоляла его рот о большей ласке. Но он отказал ей в этом.
— Свифт… Свифт, пожалуйста…
Чем больше она его просила, тем сильнее он втягивал ее грудь в свой рот, теперь уже не осторожно, а наоборот ненасытно и долго сося ее сосок. Рот у него стал таким горячим, что она вздрагивала при каждом движении его языка. В нижней части ее живота росла острая, до стона сладкая боль.
Взлет в небеса, спуск в ад — Эми чувствовала и то и это; внутри нее росло какое-то странное чувство, какая-то ненасытная жажда, заставлявшая ее напрягаться. Она хотела. Разумом она бы не могла определить своего состояния. Но это было самое примитивное чувство желания, такое же старое, как существование мужчин и женщин на свете. И она отдала себя всю этому желанию, чувствуя себя абсолютно беспомощной, не в силах постичь, что происходит.
Свифт боролся с собой, зная, что он может добиться сейчас большего, чего он жаждал всеми фибрами своей души. Но какой Огромный риск! Он обещал не дотрагиваться до нее, черт бы все побрал! И вот он готов сорвать с нее платье и взять ее здесь, на этой твердой, уже наполовину промерзшей земле. Она принадлежала ему. И он был так близок к обладанию ею.
Свифт мог гордиться, что за всю свою жизнь никогда не нарушал своих обещаний. За последние годы все, что он ценил, было отобрано у него. Кроме гордости. Овладеть ею сейчас значило нарушить свое обещание
Эми. А все ее доверие к нему строилось на его слове. Это было бы неисправимой ошибкой. И если хоть что-нибудь будет не так, любая глупость — например, ее испуг, когда они снова встретятся, — то все, что казалось таким прекрасным, может превратиться в ее ночной кошмар. Он глубоко вдохнул, пытаясь утихомирить сердце и восстановить дыхание. Подняв голову, он посмотрел на ее прелестное лицо, сейчас все сведенное желанием, которое он сам зародил в ней и которое только он и мог снять.
— Эми, любимая… — Голос его дрожал. — Эми… Она содрогнулась, обеими руками вцепившись в его рубашку. Свифт опять опустил голову ей на грудь, поцелуи его стали нежнее, он пытался медленно вывести ее из этого состояния. Он спрятал ее грудь назад под кружева и натянул на нее шелк платья. Труднее задачи ему в жизни исполнять не приходилось.
— Эми…
Он перевел свои поцелуи сначала на ее горло, потом на ее рот, все время шепча ее имя, пока сознание медленно не вернулось в ее глаза. А с сознанием вернулось недоверие. Свифт откинулся назад, когда она неожиданно попыталась сесть. Положив руки на колени, он в молчании смотрел на нее, не зная, какова будет ее реакция.
Она дотронулась до своей перепутанной копны золотистых волос, изумленно оглянулась вокруг и проговорила:
— Я… ты… о Господи… — прижав руку к лифу своего платья, она смотрела на него так, как будто не верила, что теперь что-нибудь вообще может быть хорошо. Даже в лунном свете он видел, как румянец заливает ее шею.
— Эми…
Он положил руку ей на плечи и, слегка изменив положение, усадил ее к себе на колени. Прижав ее голову к своему плечу, он легонько провел губами по ее лбу.
— Все в порядке, радость моя. Верь мне, все будет в порядке.
— Нет, — прошептала она. — Неужели ты не видишь, что ничего в порядке не будет?
Он закрыл глаза, вдыхая сладкий аромат ее волос, ее растрепавшийся локон касался его ноздрей.
— Тебе было очень противно?
Он почувствовал, как она начала дрожать. Его пронзил ужас.
— Д-да, конечно же, мне было очень противно. Он заключил ее в свои объятия и коснулся губами ее уха.
— Ты помнишь, как я держал тебя вот так?
Эми помнила, и это воспоминание наполнило слезами ее глаза.
— Да. — Она прикусила губу, стараясь унять эту ужасную, беспомощную дрожь, которая сотрясала все ее тело. О Господи, он все-таки выиграл. Она вся таяла под прикосновением его губ, дрожа и умоляя. Она предала себя, осудила себя на вечные муки. Теперь он обязательно настоит на том, чтобы она вышла за него замуж. Как же она могла оказаться такой дурочкой и согласиться поцеловать его? Ей следовало бы догадаться, что он выиграет спор, иначе он никогда не сделал бы такого предложения. А она, как самая безмозглая кукла, поставила себя в такое положение, когда он мог диктовать ей свои условия.
— Я правда хочу пойти домой, Свифт.
Свифт погладил ее точеную руку, лихорадочно соображая, что бы ответить ей.
— Если ты хочешь, я отведу тебя.
Она устремила на него свои огромные голубые глаза, в которых отражался новый страх: теперь она боялась не его, а самой себя. Свифт мог этого не понимать, но так оно и было. Эми только что лицом к лицу столкнулась с собственной страстью, и это делало ее еще более уязвимой, чем прежде.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
По пути домой Свифта занимала одна-единственная мысль. Эми солгала ему, что ей не понравился их поцелуй, просто солгала. Он так и сяк обдумывал эту мысль, пытаясь понять причину. Она никогда не лгала, тем более в каких-то важных вопросах. В мелочах, может быть, особенно когда была рассержена или чувствовала, что ей что-то угрожает. Но никогда в главном.
Он не знал, как смотреть ей в лицо, не знал даже, хочет ли он ее теперь. Она выглядела такой испуганной, до дрожи. Что привело ее в такой ужас? Единственное, в чем он был убежден, что это касалось сексуальной стороны их отношений. Но он чувствовал, что источник этого ужаса где-то гораздо глубже, что тут таится еще что-то необъяснимое и ему пока не известное.
Когда они подошли к ее дому, она повернулась к нему.
— Ну теперь ты, конечно, собираешься проявить себя как типичный, самодовольный самец и будешь настаивать, что мне понравилось то, что ты там творил.
Выбитый из колеи, он смотрел на нее, не зная толком, что сказать. И сказал то, что камнем лежало на душе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Он нырнул языком под корсаж ее платья, отодвинул в сторону кружева и коснулся самой вершины ее груди. Она задохнулась и вцепилась кулачками в его волосы, чтобы оттянуть его назад. Но прежде, чем она успела это сделать, ее грудь, высоко поднятая корсетом, а теперь ставшая еще больше из-за прикосновений его языка, вырвалась из плена и тут же оказалась во власти его рта. Потрясенная необычным ощущением, она выгнула спину, и тут Свифту открылось все желаемое, и он приник губами к ее соску.
Все мысли улетучились. Эми забыла, где она, что здесь делает… Свифт и его пылающий жаром нетерпеливый рот остались единственной реальностью. Она замычала, потом застонала, когда он укусил ее набухший сосок так, что он запульсировал, и все в ней напряглось и заныло от желания.
Сладкая пытка. Слегка покусывая и пощипывая ее грудь зубами, он скоро довел ее до того, что она вся дрожала от нетерпения, прижимала его голову к своей груди и всем своим выгнувшимся телом умоляла его рот о большей ласке. Но он отказал ей в этом.
— Свифт… Свифт, пожалуйста…
Чем больше она его просила, тем сильнее он втягивал ее грудь в свой рот, теперь уже не осторожно, а наоборот ненасытно и долго сося ее сосок. Рот у него стал таким горячим, что она вздрагивала при каждом движении его языка. В нижней части ее живота росла острая, до стона сладкая боль.
Взлет в небеса, спуск в ад — Эми чувствовала и то и это; внутри нее росло какое-то странное чувство, какая-то ненасытная жажда, заставлявшая ее напрягаться. Она хотела. Разумом она бы не могла определить своего состояния. Но это было самое примитивное чувство желания, такое же старое, как существование мужчин и женщин на свете. И она отдала себя всю этому желанию, чувствуя себя абсолютно беспомощной, не в силах постичь, что происходит.
Свифт боролся с собой, зная, что он может добиться сейчас большего, чего он жаждал всеми фибрами своей души. Но какой Огромный риск! Он обещал не дотрагиваться до нее, черт бы все побрал! И вот он готов сорвать с нее платье и взять ее здесь, на этой твердой, уже наполовину промерзшей земле. Она принадлежала ему. И он был так близок к обладанию ею.
Свифт мог гордиться, что за всю свою жизнь никогда не нарушал своих обещаний. За последние годы все, что он ценил, было отобрано у него. Кроме гордости. Овладеть ею сейчас значило нарушить свое обещание
Эми. А все ее доверие к нему строилось на его слове. Это было бы неисправимой ошибкой. И если хоть что-нибудь будет не так, любая глупость — например, ее испуг, когда они снова встретятся, — то все, что казалось таким прекрасным, может превратиться в ее ночной кошмар. Он глубоко вдохнул, пытаясь утихомирить сердце и восстановить дыхание. Подняв голову, он посмотрел на ее прелестное лицо, сейчас все сведенное желанием, которое он сам зародил в ней и которое только он и мог снять.
— Эми, любимая… — Голос его дрожал. — Эми… Она содрогнулась, обеими руками вцепившись в его рубашку. Свифт опять опустил голову ей на грудь, поцелуи его стали нежнее, он пытался медленно вывести ее из этого состояния. Он спрятал ее грудь назад под кружева и натянул на нее шелк платья. Труднее задачи ему в жизни исполнять не приходилось.
— Эми…
Он перевел свои поцелуи сначала на ее горло, потом на ее рот, все время шепча ее имя, пока сознание медленно не вернулось в ее глаза. А с сознанием вернулось недоверие. Свифт откинулся назад, когда она неожиданно попыталась сесть. Положив руки на колени, он в молчании смотрел на нее, не зная, какова будет ее реакция.
Она дотронулась до своей перепутанной копны золотистых волос, изумленно оглянулась вокруг и проговорила:
— Я… ты… о Господи… — прижав руку к лифу своего платья, она смотрела на него так, как будто не верила, что теперь что-нибудь вообще может быть хорошо. Даже в лунном свете он видел, как румянец заливает ее шею.
— Эми…
Он положил руку ей на плечи и, слегка изменив положение, усадил ее к себе на колени. Прижав ее голову к своему плечу, он легонько провел губами по ее лбу.
— Все в порядке, радость моя. Верь мне, все будет в порядке.
— Нет, — прошептала она. — Неужели ты не видишь, что ничего в порядке не будет?
Он закрыл глаза, вдыхая сладкий аромат ее волос, ее растрепавшийся локон касался его ноздрей.
— Тебе было очень противно?
Он почувствовал, как она начала дрожать. Его пронзил ужас.
— Д-да, конечно же, мне было очень противно. Он заключил ее в свои объятия и коснулся губами ее уха.
— Ты помнишь, как я держал тебя вот так?
Эми помнила, и это воспоминание наполнило слезами ее глаза.
— Да. — Она прикусила губу, стараясь унять эту ужасную, беспомощную дрожь, которая сотрясала все ее тело. О Господи, он все-таки выиграл. Она вся таяла под прикосновением его губ, дрожа и умоляя. Она предала себя, осудила себя на вечные муки. Теперь он обязательно настоит на том, чтобы она вышла за него замуж. Как же она могла оказаться такой дурочкой и согласиться поцеловать его? Ей следовало бы догадаться, что он выиграет спор, иначе он никогда не сделал бы такого предложения. А она, как самая безмозглая кукла, поставила себя в такое положение, когда он мог диктовать ей свои условия.
— Я правда хочу пойти домой, Свифт.
Свифт погладил ее точеную руку, лихорадочно соображая, что бы ответить ей.
— Если ты хочешь, я отведу тебя.
Она устремила на него свои огромные голубые глаза, в которых отражался новый страх: теперь она боялась не его, а самой себя. Свифт мог этого не понимать, но так оно и было. Эми только что лицом к лицу столкнулась с собственной страстью, и это делало ее еще более уязвимой, чем прежде.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
По пути домой Свифта занимала одна-единственная мысль. Эми солгала ему, что ей не понравился их поцелуй, просто солгала. Он так и сяк обдумывал эту мысль, пытаясь понять причину. Она никогда не лгала, тем более в каких-то важных вопросах. В мелочах, может быть, особенно когда была рассержена или чувствовала, что ей что-то угрожает. Но никогда в главном.
Он не знал, как смотреть ей в лицо, не знал даже, хочет ли он ее теперь. Она выглядела такой испуганной, до дрожи. Что привело ее в такой ужас? Единственное, в чем он был убежден, что это касалось сексуальной стороны их отношений. Но он чувствовал, что источник этого ужаса где-то гораздо глубже, что тут таится еще что-то необъяснимое и ему пока не известное.
Когда они подошли к ее дому, она повернулась к нему.
— Ну теперь ты, конечно, собираешься проявить себя как типичный, самодовольный самец и будешь настаивать, что мне понравилось то, что ты там творил.
Выбитый из колеи, он смотрел на нее, не зная толком, что сказать. И сказал то, что камнем лежало на душе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102