— Он нравится мне больше, чем дом Френсиса, чопорный и важный.
— Но здесь есть свои неудобства, — возразила Элинор, — например, отсутствует бальный зал.
— Да, это большое преимущество иметь зал в собственном доме, а не снимать его, когда это необходимо, но все же я думаю, чем проще дом, тем лучше. Какая удача, что вы вышли замуж за Николаса. Я была отчаянно влюблена в него, а он всегда относился ко мне так, будто я красавица или в один прекрасный день стану ею… хотя этого нет и никогда не будет. Но тогда это нравилось мне, ведь я была моложе.
— И что же, теперь это чувство прошло? — осведомилась Элинор.
— Ну да, — беззаботно улыбнулась Эмили. — Конечно, я его обожаю, он такой… необыкновенный! Но я влюблена в другого, — призналась она, покраснев.
— Понимаю. — Не успев разрешить одну сложную ситуацию, Элинор тут же оказалась перед лицом другой. — Именно из-за него вы так не хотели покидать Лондон?
— А разве Френсис не сказал вам? Наверное, он решил, что это чересчур романтично. Братик все еще никак не свыкнется с мыслью о моем предстоящем замужестве.
— Зато, как я понимаю, все остальные одобряют ваш выбор, — с облегчением сказала Элинор, провожая Эмили в ее комнату. По крайней мере никто не сможет обвинить ее в том, что она поощряет нечто непозволительное, — О да! Мама та просто в восторге. Мы знаем Питера сто лет, и я всегда думала, что люблю его как брата, ну как Николаса, но все оказалось совсем иначе. Скоро будет объявлено о нашей помолвке, вот только из-за кори придется подождать. Свадьба намечена на октябрь. Надеюсь, вы не станете возражать, если Питер навестит меня здесь?
— Конечно, нет, — улыбнулась Элинор. Она искренне завидовала тому, как открыто девушка признается в своей любви и превозносит до небес возлюбленного.
Сидя во главе стола и разливая чай, Элинор чувствовала, как ее потихоньку охватывает депрессия. Николас был сейчас таким, как в первые дни их супружества: остроумным, великодушным, беззаботным. Таким он бывал теперь лишь когда время от времени появлялся с ней на публике. Здесь, дома, это случилось впервые за долгий срок, вероятно, из-за Эмили и Френсиса. Но даже в столь беспечном настроении Николас обращался к жене в формально-вежливой манере. Представится ли ей удобный момент сказать ему, что она консультировалась с врачом и уверена в своей беременности.
Разумеется, вскоре он все увидит, но Элинор хотелось самой сказать ему об этом, однако они никогда не оставались наедине, а сообщать подобную новость на светском обеде в чужом доме или в суматохе театральной ложи было бы нелепо.
— Николас, — сказала она, — думаю, мы устроим вечеринку по поводу приезда Эмили. Как вы думаете, милый, когда удобнее это сделать? — добавила она нежным тоном.
Элинор следовала той подчеркнуто вежливой манере, которой Николас придерживался на людях. Это было единственное проявление ее неудовольствия, но он, как всегда, не отреагировал на него.
— Предстоящий четверг подойдет, если это не совпадет с вашими визитами, дорогая.
Элинор сверилась с маленькой записной книжкой в золотом переплете — очередным подарком мужа.
— Перспективы весьма скучные. Значит, четверг. Надеюсь, Френсис, мы можем на вас рассчитывать?
— Конечно.
— Я приглашу Меррибруков и Эшби. Какая досада, что Бреттоны уехали. Вы не знаете, мистер Кавано еще в городе? С ним вечер не будет скучным. Сестры Мармадыок очень милы… — Элинор оборвала себя, увидев вытянувшиеся лица джентльменов, и рассмеялась. — Прекрасно. Как все мужчины, вы приветствуете предстоящее событие, но пальцем не хотите пошевелить для его подготовки. Отправляйтесь в свой клуб и позвольте нам с Эмиля поломать над этим голову.
* * *
Как только мужчины ушли, Элинор улыбнулась:
— Можно, я буду называть вас Эми, как Николас? Это легче выговорить. Вы должны помочь в устройстве вечера — мне никогда прежде не приходилось этого делать.
Глаза девушки расширились от удивления:
— Почему?
Элинор не заставила себя упрашивать и тут же в общих чертах изложила повесть о своей жизни. Эмили сразу загорелась желанием помочь. Леди Мидлторп дала всем своим дочерям основательное воспитание, поэтому они с легкостью составили план вечера. Холлигирту было поручено доставить все необходимое.
— Вы должны послать приглашение своему Питеру, — напомнила Элинор.
— Будто я могу забыть. Это просто невозможно. Он приходит в ярость, если другие мужчины танцуют со мной, и даже дома, где мы все друг друга знаем, постоянно оглядывается в поисках соперника. — Глаза Эмили шаловливо блеснули. — Правда, прелестно? Никак не могу привыкнув к мысли, что это меня он любит столь горячо, ведь я… так некрасива.
Элинор не могла дождаться встречи с Питером Лейверингом. Описания Эмили были полны противоречий. По ее словам, он строен и сложен как бог; мягкий, добродушный и одновременно свирепый, как лев; сельский житель, любящий свою землю и лошадей, и вместе с тем блестящий денди; беззаботный весельчак и суровый собственник.
Элинор решила не доверять большей части услышанного и твердо верила, что увидит вполне заурядного человека. Однако реальность ее ошеломила.
Питер Лейверинг оказался невероятным красавцем атлетического сложения и более шести футов ростом. Вьющиеся волосы цвета осенних листьев обрамляли лицо греческого бога, темные глаза то вспыхивали, то гасли, отражая малейшую смену настроений. Он и несколько прозаическая Эми казались жителями разных миров. Элинор не могла найти в них ничего общего, но сами возлюбленные, казалось, не сознавали своей несовместимости.
— Привет, мышка, — проговорил он с улыбкой. — Сознавайся, много ты тут напроказничала?
— Я была образцовой леди, Питер. Ну, давай выкладывай новости.
Эти прозаические приветствия противоречили теплым объятиям и пылким взглядам, которыми обменялись молодые люди.
Элинор какое-то время составляла им компанию, но потом, успокоив свою совесть, незаметно вышла из комнаты.
В холле она столкнулась с входившим в дом Николасом. Он не ночевал дома, но в последние дни это случалось нередко и не являлось предметом обсуждения.
— У тебя виноватый вид, — заметил он, безразлично скользнув губами по ее щеке.
— Именно так, — сказала Элинор. — Я оставила Эми и ее Питера на несколько минут одних. Мне показалось, что они просто умрут, если хотя бы разочек не поцелуются…
Она замолчала, вдруг осознав свою собственную ситуацию и то, как ей самой хотелось поцелуя. Интересно, а что сделает ее муж, если она прямо сейчас возьмет и поцелует его? Неужели станет сопротивляться?
Но Николас уже отошел в сторону.
— И все же давай-ка вернемся к ним, — предложил он. — Мне не терпится познакомиться с этим «идеалом». Кстати, Майлс спрашивает, может ли он привести на наш вечер своего брата-священника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Но здесь есть свои неудобства, — возразила Элинор, — например, отсутствует бальный зал.
— Да, это большое преимущество иметь зал в собственном доме, а не снимать его, когда это необходимо, но все же я думаю, чем проще дом, тем лучше. Какая удача, что вы вышли замуж за Николаса. Я была отчаянно влюблена в него, а он всегда относился ко мне так, будто я красавица или в один прекрасный день стану ею… хотя этого нет и никогда не будет. Но тогда это нравилось мне, ведь я была моложе.
— И что же, теперь это чувство прошло? — осведомилась Элинор.
— Ну да, — беззаботно улыбнулась Эмили. — Конечно, я его обожаю, он такой… необыкновенный! Но я влюблена в другого, — призналась она, покраснев.
— Понимаю. — Не успев разрешить одну сложную ситуацию, Элинор тут же оказалась перед лицом другой. — Именно из-за него вы так не хотели покидать Лондон?
— А разве Френсис не сказал вам? Наверное, он решил, что это чересчур романтично. Братик все еще никак не свыкнется с мыслью о моем предстоящем замужестве.
— Зато, как я понимаю, все остальные одобряют ваш выбор, — с облегчением сказала Элинор, провожая Эмили в ее комнату. По крайней мере никто не сможет обвинить ее в том, что она поощряет нечто непозволительное, — О да! Мама та просто в восторге. Мы знаем Питера сто лет, и я всегда думала, что люблю его как брата, ну как Николаса, но все оказалось совсем иначе. Скоро будет объявлено о нашей помолвке, вот только из-за кори придется подождать. Свадьба намечена на октябрь. Надеюсь, вы не станете возражать, если Питер навестит меня здесь?
— Конечно, нет, — улыбнулась Элинор. Она искренне завидовала тому, как открыто девушка признается в своей любви и превозносит до небес возлюбленного.
Сидя во главе стола и разливая чай, Элинор чувствовала, как ее потихоньку охватывает депрессия. Николас был сейчас таким, как в первые дни их супружества: остроумным, великодушным, беззаботным. Таким он бывал теперь лишь когда время от времени появлялся с ней на публике. Здесь, дома, это случилось впервые за долгий срок, вероятно, из-за Эмили и Френсиса. Но даже в столь беспечном настроении Николас обращался к жене в формально-вежливой манере. Представится ли ей удобный момент сказать ему, что она консультировалась с врачом и уверена в своей беременности.
Разумеется, вскоре он все увидит, но Элинор хотелось самой сказать ему об этом, однако они никогда не оставались наедине, а сообщать подобную новость на светском обеде в чужом доме или в суматохе театральной ложи было бы нелепо.
— Николас, — сказала она, — думаю, мы устроим вечеринку по поводу приезда Эмили. Как вы думаете, милый, когда удобнее это сделать? — добавила она нежным тоном.
Элинор следовала той подчеркнуто вежливой манере, которой Николас придерживался на людях. Это было единственное проявление ее неудовольствия, но он, как всегда, не отреагировал на него.
— Предстоящий четверг подойдет, если это не совпадет с вашими визитами, дорогая.
Элинор сверилась с маленькой записной книжкой в золотом переплете — очередным подарком мужа.
— Перспективы весьма скучные. Значит, четверг. Надеюсь, Френсис, мы можем на вас рассчитывать?
— Конечно.
— Я приглашу Меррибруков и Эшби. Какая досада, что Бреттоны уехали. Вы не знаете, мистер Кавано еще в городе? С ним вечер не будет скучным. Сестры Мармадыок очень милы… — Элинор оборвала себя, увидев вытянувшиеся лица джентльменов, и рассмеялась. — Прекрасно. Как все мужчины, вы приветствуете предстоящее событие, но пальцем не хотите пошевелить для его подготовки. Отправляйтесь в свой клуб и позвольте нам с Эмиля поломать над этим голову.
* * *
Как только мужчины ушли, Элинор улыбнулась:
— Можно, я буду называть вас Эми, как Николас? Это легче выговорить. Вы должны помочь в устройстве вечера — мне никогда прежде не приходилось этого делать.
Глаза девушки расширились от удивления:
— Почему?
Элинор не заставила себя упрашивать и тут же в общих чертах изложила повесть о своей жизни. Эмили сразу загорелась желанием помочь. Леди Мидлторп дала всем своим дочерям основательное воспитание, поэтому они с легкостью составили план вечера. Холлигирту было поручено доставить все необходимое.
— Вы должны послать приглашение своему Питеру, — напомнила Элинор.
— Будто я могу забыть. Это просто невозможно. Он приходит в ярость, если другие мужчины танцуют со мной, и даже дома, где мы все друг друга знаем, постоянно оглядывается в поисках соперника. — Глаза Эмили шаловливо блеснули. — Правда, прелестно? Никак не могу привыкнув к мысли, что это меня он любит столь горячо, ведь я… так некрасива.
Элинор не могла дождаться встречи с Питером Лейверингом. Описания Эмили были полны противоречий. По ее словам, он строен и сложен как бог; мягкий, добродушный и одновременно свирепый, как лев; сельский житель, любящий свою землю и лошадей, и вместе с тем блестящий денди; беззаботный весельчак и суровый собственник.
Элинор решила не доверять большей части услышанного и твердо верила, что увидит вполне заурядного человека. Однако реальность ее ошеломила.
Питер Лейверинг оказался невероятным красавцем атлетического сложения и более шести футов ростом. Вьющиеся волосы цвета осенних листьев обрамляли лицо греческого бога, темные глаза то вспыхивали, то гасли, отражая малейшую смену настроений. Он и несколько прозаическая Эми казались жителями разных миров. Элинор не могла найти в них ничего общего, но сами возлюбленные, казалось, не сознавали своей несовместимости.
— Привет, мышка, — проговорил он с улыбкой. — Сознавайся, много ты тут напроказничала?
— Я была образцовой леди, Питер. Ну, давай выкладывай новости.
Эти прозаические приветствия противоречили теплым объятиям и пылким взглядам, которыми обменялись молодые люди.
Элинор какое-то время составляла им компанию, но потом, успокоив свою совесть, незаметно вышла из комнаты.
В холле она столкнулась с входившим в дом Николасом. Он не ночевал дома, но в последние дни это случалось нередко и не являлось предметом обсуждения.
— У тебя виноватый вид, — заметил он, безразлично скользнув губами по ее щеке.
— Именно так, — сказала Элинор. — Я оставила Эми и ее Питера на несколько минут одних. Мне показалось, что они просто умрут, если хотя бы разочек не поцелуются…
Она замолчала, вдруг осознав свою собственную ситуацию и то, как ей самой хотелось поцелуя. Интересно, а что сделает ее муж, если она прямо сейчас возьмет и поцелует его? Неужели станет сопротивляться?
Но Николас уже отошел в сторону.
— И все же давай-ка вернемся к ним, — предложил он. — Мне не терпится познакомиться с этим «идеалом». Кстати, Майлс спрашивает, может ли он привести на наш вечер своего брата-священника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78