— вздохнула Элинор.
— Но разве можно жить, ни разу не познав подобное чувство? — Он покачал головой. — Я думаю, Николас не зря послал меня сюда. Он догадался, что мне нужно поговорить с вами, еще до того как я сам понял это.
— Да, — сказала Элинор, — мой муж обладает способностью читать чужие мысли.
Он взглянул на нее с тревогой:
— Но вы ведь собираетесь принять его назад, не так ли?
— О, без сомнения. — Она вздохнула. — Хотя иногда меня просто подмывает выложить ему все, что накипело на душе.
— Тогда почему бы нет? Именно это делает любовь такой трепетной.
Люсьен оставался в имении еще два дня и потом уехал в Мелтон — начинался охотничий сезон, и он был полон надежды избежать встреч со своими родителями, а также и с Фиби Суиннеймер.
Элинор оставалось пережить всего один день, и, несмотря на все мучительные сомнения и неуверенность, она не могла дождаться, когда же наконец Николас вернется к ней.
* * *
Проснувшись на двадцать первый день спозаранок, Элинор в лихорадочном возбуждении сразу же атаковала мисс Херстмен, и по мере того как время шло, совсем замучила бедную леди. — Как вы считаете, кдгда его ждать, Арабелла? Утром?
— Сомневаюсь. Сами подумайте, откуда он может приехать утром?
— Нет, он может, но только попозже. — Элинор нахмурилась.
— И как вы это себе представляете? Неужели Николас поедет ночью? Но это само по себе безумие, даже при полной луне. А сейчас месяц только народился, поэтому он не смог бы сделать это, даже если бы хотел.
Что ж, он мог остановиться на ночь где-нибудь поблизости, а утром продолжить путь и приехать пораньше, начиная сердиться, подумала Элинор, а вслух произнесла:
— Тогда днем.
— Может быть, — отрывисто сказала мисс Херстмен. — Не забудьте, между прочим, что вы отослали его прочь по крайней мере на три недели. Но это не значит, что он вернется ровно через три недели.
— Такого не может быть! — Элинор побледнела.
— Очень даже может, почему нет? — Арабелла посмотрела на юную хозяйку дома с сочувствием.
— Вы говорили, что он должен добиваться меня, — возразила Элинор.
— Да, но как он может сделать это, находясь на другом конце страны? О, я умываю руки, — объявила пожилая дама и с гордым видом покинула комнату.
После обеда, во время которого две рассерженные женщины дулись друг на друга, Элинор сидела одна в гостиной. Она была одета в золотистое бархатное платье, ее волосы зачесаны наверх и заколоты на затылке, запястье и шею украшал прелестный янтарь. Из последних сил она старалась не плакать. Если бы Николас на самом деле любил ее, он приехал бы при первой же возможности. Луна не луна… Хотя она и готова была принять во внимание практические соображения, но все же не могла найти объяснений задержке и считала, что ему давно пора появиться.
А если он приедет на следующий день — что тогда она станет делать? Просто проглотит это да еще и выразит благодарность?
Элинор начала сердито ходить по комнате. Напрасно он вздумал играть с ней в подобные игры…
— Что это так разозлило тебя? — раздался из дверей голос Николаса.
Она резко повернулась к нему:
— Где ты был?
— В пути, — осторожно произнес он, но затем его лицо потеплело от счастливой улыбки. — А ты похожа на разъяренную тигрицу. Тебе ужасно идет.
Элинор, помедлив, села.
— Ты специально приехал позже, зная, что это приведет меня в бешенство…
Улыбка исчезла с его лица, и былая невозмутимость снова вернулась к нему.
— Еще только девять часов.
Вспомнив совет мисс Херстмен, Элинор взглянула на его руки, которыми Николас неистово сжимал перчатки.
— Итак, — сказала она уже более спокойно, — по-твоему, я должна была вообще не ложиться, если бы ты появился за минуту до двенадцати?
Внимательно оглядев ее, как будто она на самом деле была разъяренной тигрицей, Николас вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Затем он придвинул стул поближе к ней.
— Я знал, что ты по-прежнему ложишься рано.
Элинор прикусила губу.
— Поэтому и явился как можно позже.
Он мрачно улыбнулся.
— У меня тоже есть гордость. Тебе это не приходило в голову?
Она вздохнула:
— Мне нет, а вот мисс Херстмен предполагала нечто подобное. Может быть, тебе следовало жениться на ней?
— Интересная мысль, — задумчиво протянул Николас. — Но я женился на тебе.
— Какое несчастье, не правда ли? — Элинор сокрушенно покачала головой. — Ты стараешься ради меня сделать все как лучше, но я больше не намерена жить, подбирая крохи.
Внезапно Николас вскочил и, подойдя к ней вплотную, поднял ее со стула.
— Элинор, что мы делаем? Мой Бог, неужели мне нужно совершить нечто ужасное, чтобы покончить с этим вздором!
— Так! — прошипела она, заходясь от ярости. — Как ты ни старался, твое хваленое самообладание покинуло тебя! Меня собираются снова изнасиловать?
Его руки упали словно неживые. Наступила мертвая тишина. Элинор даже боялась дышать.
Медленно он вернулся на свое место и не спеша сел.
«Что я наделала», — спрашивала себя Элинор снова и снова. Рухнув на свой стул, она тревожно смотрела на него, прижав дрожащие руки к губам.
В глазах Николаса она не заметила ни злобы, ни отвращения, одно лишь безнадежное отчаяние.
— Дорогая, давай начнем сначала. Я приехал поздно. Извини, если это огорчило тебя. Ты велела мне уехать на три недели, поэтому я и вернулся назад ровно через три недели за минуту до того часа, когда ты произнесла свои слова в тот злополучный вечер. Я думал о тебе все эти три недели. Мой отъезд был не самой удачной идеей.
— Нет, не самой, — тихо подтвердила Элинор.
— Теперь не время играть в подобные игры. Скажи мне, ты хочешь, чтобы я остался или чтобы я ушел?
Он был так холоден, так рассудителен. Элинор помнила слова, сказанные Люсьену, и хотела добиться от него правды. Где же сейчас эта правда?
— Ты любишь меня?
Румянец коснулся его щек. Он нервно рассмеялся.
— Люблю так сильно, что не могу найти слов, которые способны передать это. Поэтому прости, что позаимствую: «Напрасно призываю я вселенную спасти тебя. О, моя Роза! В тебе самой мое спасение…»
Слова плыли, наполняя пространство комнаты, и наконец достигли ее сердца.
— Как ты полагаешь, почему я так сильно хотел вернуть тебя назад?
— Но ты никогда и не терял меня, Николас. Я думала, ты просто пытался сделать что-то с нашим браком.
Он покачал головой:
— Как однажды сказала мисс Херстмен, я сам испортил мое творение. Чем я могу оправдаться теперь? Ты моя жизнь, клянусь. Рядом с тобой все другие женщины выглядят восковыми куклами… Могу я прикоснуться к тебе?
Элинор взглянула на него, сияя от счастья и… смущения.
Она сама бросилась в его объятия, и Николас поймал ее на полдороги. Сначала они целовались неловко, потом с отчаянием, потом с удовлетворением, пока он не прервал это судорожное проявление чувств и не повел ее к софе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Но разве можно жить, ни разу не познав подобное чувство? — Он покачал головой. — Я думаю, Николас не зря послал меня сюда. Он догадался, что мне нужно поговорить с вами, еще до того как я сам понял это.
— Да, — сказала Элинор, — мой муж обладает способностью читать чужие мысли.
Он взглянул на нее с тревогой:
— Но вы ведь собираетесь принять его назад, не так ли?
— О, без сомнения. — Она вздохнула. — Хотя иногда меня просто подмывает выложить ему все, что накипело на душе.
— Тогда почему бы нет? Именно это делает любовь такой трепетной.
Люсьен оставался в имении еще два дня и потом уехал в Мелтон — начинался охотничий сезон, и он был полон надежды избежать встреч со своими родителями, а также и с Фиби Суиннеймер.
Элинор оставалось пережить всего один день, и, несмотря на все мучительные сомнения и неуверенность, она не могла дождаться, когда же наконец Николас вернется к ней.
* * *
Проснувшись на двадцать первый день спозаранок, Элинор в лихорадочном возбуждении сразу же атаковала мисс Херстмен, и по мере того как время шло, совсем замучила бедную леди. — Как вы считаете, кдгда его ждать, Арабелла? Утром?
— Сомневаюсь. Сами подумайте, откуда он может приехать утром?
— Нет, он может, но только попозже. — Элинор нахмурилась.
— И как вы это себе представляете? Неужели Николас поедет ночью? Но это само по себе безумие, даже при полной луне. А сейчас месяц только народился, поэтому он не смог бы сделать это, даже если бы хотел.
Что ж, он мог остановиться на ночь где-нибудь поблизости, а утром продолжить путь и приехать пораньше, начиная сердиться, подумала Элинор, а вслух произнесла:
— Тогда днем.
— Может быть, — отрывисто сказала мисс Херстмен. — Не забудьте, между прочим, что вы отослали его прочь по крайней мере на три недели. Но это не значит, что он вернется ровно через три недели.
— Такого не может быть! — Элинор побледнела.
— Очень даже может, почему нет? — Арабелла посмотрела на юную хозяйку дома с сочувствием.
— Вы говорили, что он должен добиваться меня, — возразила Элинор.
— Да, но как он может сделать это, находясь на другом конце страны? О, я умываю руки, — объявила пожилая дама и с гордым видом покинула комнату.
После обеда, во время которого две рассерженные женщины дулись друг на друга, Элинор сидела одна в гостиной. Она была одета в золотистое бархатное платье, ее волосы зачесаны наверх и заколоты на затылке, запястье и шею украшал прелестный янтарь. Из последних сил она старалась не плакать. Если бы Николас на самом деле любил ее, он приехал бы при первой же возможности. Луна не луна… Хотя она и готова была принять во внимание практические соображения, но все же не могла найти объяснений задержке и считала, что ему давно пора появиться.
А если он приедет на следующий день — что тогда она станет делать? Просто проглотит это да еще и выразит благодарность?
Элинор начала сердито ходить по комнате. Напрасно он вздумал играть с ней в подобные игры…
— Что это так разозлило тебя? — раздался из дверей голос Николаса.
Она резко повернулась к нему:
— Где ты был?
— В пути, — осторожно произнес он, но затем его лицо потеплело от счастливой улыбки. — А ты похожа на разъяренную тигрицу. Тебе ужасно идет.
Элинор, помедлив, села.
— Ты специально приехал позже, зная, что это приведет меня в бешенство…
Улыбка исчезла с его лица, и былая невозмутимость снова вернулась к нему.
— Еще только девять часов.
Вспомнив совет мисс Херстмен, Элинор взглянула на его руки, которыми Николас неистово сжимал перчатки.
— Итак, — сказала она уже более спокойно, — по-твоему, я должна была вообще не ложиться, если бы ты появился за минуту до двенадцати?
Внимательно оглядев ее, как будто она на самом деле была разъяренной тигрицей, Николас вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Затем он придвинул стул поближе к ней.
— Я знал, что ты по-прежнему ложишься рано.
Элинор прикусила губу.
— Поэтому и явился как можно позже.
Он мрачно улыбнулся.
— У меня тоже есть гордость. Тебе это не приходило в голову?
Она вздохнула:
— Мне нет, а вот мисс Херстмен предполагала нечто подобное. Может быть, тебе следовало жениться на ней?
— Интересная мысль, — задумчиво протянул Николас. — Но я женился на тебе.
— Какое несчастье, не правда ли? — Элинор сокрушенно покачала головой. — Ты стараешься ради меня сделать все как лучше, но я больше не намерена жить, подбирая крохи.
Внезапно Николас вскочил и, подойдя к ней вплотную, поднял ее со стула.
— Элинор, что мы делаем? Мой Бог, неужели мне нужно совершить нечто ужасное, чтобы покончить с этим вздором!
— Так! — прошипела она, заходясь от ярости. — Как ты ни старался, твое хваленое самообладание покинуло тебя! Меня собираются снова изнасиловать?
Его руки упали словно неживые. Наступила мертвая тишина. Элинор даже боялась дышать.
Медленно он вернулся на свое место и не спеша сел.
«Что я наделала», — спрашивала себя Элинор снова и снова. Рухнув на свой стул, она тревожно смотрела на него, прижав дрожащие руки к губам.
В глазах Николаса она не заметила ни злобы, ни отвращения, одно лишь безнадежное отчаяние.
— Дорогая, давай начнем сначала. Я приехал поздно. Извини, если это огорчило тебя. Ты велела мне уехать на три недели, поэтому я и вернулся назад ровно через три недели за минуту до того часа, когда ты произнесла свои слова в тот злополучный вечер. Я думал о тебе все эти три недели. Мой отъезд был не самой удачной идеей.
— Нет, не самой, — тихо подтвердила Элинор.
— Теперь не время играть в подобные игры. Скажи мне, ты хочешь, чтобы я остался или чтобы я ушел?
Он был так холоден, так рассудителен. Элинор помнила слова, сказанные Люсьену, и хотела добиться от него правды. Где же сейчас эта правда?
— Ты любишь меня?
Румянец коснулся его щек. Он нервно рассмеялся.
— Люблю так сильно, что не могу найти слов, которые способны передать это. Поэтому прости, что позаимствую: «Напрасно призываю я вселенную спасти тебя. О, моя Роза! В тебе самой мое спасение…»
Слова плыли, наполняя пространство комнаты, и наконец достигли ее сердца.
— Как ты полагаешь, почему я так сильно хотел вернуть тебя назад?
— Но ты никогда и не терял меня, Николас. Я думала, ты просто пытался сделать что-то с нашим браком.
Он покачал головой:
— Как однажды сказала мисс Херстмен, я сам испортил мое творение. Чем я могу оправдаться теперь? Ты моя жизнь, клянусь. Рядом с тобой все другие женщины выглядят восковыми куклами… Могу я прикоснуться к тебе?
Элинор взглянула на него, сияя от счастья и… смущения.
Она сама бросилась в его объятия, и Николас поймал ее на полдороги. Сначала они целовались неловко, потом с отчаянием, потом с удовлетворением, пока он не прервал это судорожное проявление чувств и не повел ее к софе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78