Но она могла и ошибаться из-за сильного волнения. Она прекрасно понимала, что никто из лендлордов не станет оспаривать право наказывать врагов без того, чтобы не ослабить свои собственные позиции в данном вопросе. Поэтому сейчас они были на ее стороне, а не на стороне короля.
Имоджин уловила, как что-то промелькнуло в глазах Генриха. Что это было – злость или восхищение? От волнения у нее стала кружиться голова. Может, она все-таки упадет в обморок перед ними? И без всякого притворства…
Генрих продолжал раздраженно барабанить пальцами по столу.
– Имоджин из Каррисфорда, у тебя слишком острый язык, и чувствуется хорошая школа. Теперь посмотрим, как ты сможешь оправдать свое нападение на собственного супруга.
Это значит, что я смогла отвести от себя первое обвинение, неуверенно подумала Имоджин.
– Ну-у-у! – приказал ей король. Женщина попыталась заговорить, но не смогла найти нужных слов.
– Я подумала, что он будет убит, – просто ответила она королю.
В зале воцарилась тишина, более красноречивая, чем любые слова и выкрики.
Генрих тяжело откинулся на спинку кресла.
– Ты считала, что лорд Фицроджер не сможет победить лорда Ворбрика? Но ведь ты только что утверждала совершенно противоположное.
Имоджин быстро посмотрела на Тайрона, но ничего не смогла прочитать у него на лице и склонила голову.
– Я подумала, что он недооценивает серьезности своих ран, государь.
Она понимала, что так не защищаются, и ждала приговора. Но король поразил ее, обратившись к ее мужу.
– Милорд Фицроджер, права ли в данном случае ваша жена? Как вы считаете, смог бы убить вас во время этого поединка Ворбрик?
– Как всегда, государь, я полагался только на волю Божию, – ответил ему Фицроджер.
Имоджин снова взглянула на Фицроджера. Он бросил в ответ холодный взгляд.
– Но если заглянуть в прошлое, – продолжал раздраженно настаивать король, – Как вы считаете, ваши раны не позволили бы вам победить в этом поединке?
– По-моему, нет, – просто ответил ему Фицроджер. – Я не мог пользоваться правой ногой и обеими руками.
Имоджин так хотелось оглянуться в зал, чтобы понять, как на это отреагировали все присутствующие. От них зависело все! Но она понимала, что они никогда не примирятся с тем, что женщина посмела что-то сама решать, даже если она пыталась спасти жизнь своего мужа.
Наконец король обратился к присутствующим:
– Итак, по первому обвинению. Леди Имоджин заявила, что, будучи сюзереном Каррисфорда, она имела право мстить лорду Ворбрику за преступления, совершенные против нее самой и ее людей. Кто-нибудь будет против этого?
У Имоджин в душе загорелась искорка надежды. Генрих так составил фразу, что было маловероятно, чтобы кто-то стал возражать. Наоборот, все лендлорды и рыцари станут поддерживать право лорда в таких случаях действовать подобным образом, даже если хозяйка замка была женщина.
Генрих не услышал возражений и сказал:
– Значит, так тому и быть. Но всем следует помнить, что мы стремимся, чтобы правосудие было справедливым и равнозначным по всей нашей стране, и если были бы какие-либо сомнения в отношении вины Ворбрика, я бы сегодня обязательно высказал свои сомнения.
Имоджин почувствовала, как к ней стала возвращаться надежда на лучший исход дела. Но это было опасное чувство – оно ослабило ее внимание. Правда, как ни оценивай ситуацию, главное обвинение было с нее снято.
– Сейчас, – заявил Генрих, – мы должны рассмотреть второе обвинение. Леди Имоджин не отрицает, что она ударила своего мужа и моего вассала. Он потерял сознание и был связан. Она оправдывает свои действия тем, что сделала это ради его же блага. Таким образом, приходится подозревать, что она посчитала, что ее муж не в состоянии управляться со своими делами без ее помощи. Несмотря на это, лорд Фицроджер желает проявить милосердие и наказать ее не в полной мере. Исходя из его больших заслуг перед нами, мы желаем отмести любое оскорбление, которое могло быть нам нанесено.
Имоджин почти перестала дышать.
– Но не выходит ли этот случай за сферу влияния его личной и нашей снисходительности? Кто-нибудь желает высказаться по данному вопросу?
В зале разразилась настоящая буря, и Имоджин испугалась.
Генрих призвал присутствующих к порядку, и мужчины стали выступать по очереди. Они использовали разные слова, но суть оставалась одной и той же: нельзя позволить женщинам верховенствовать над мужчинами и распоряжаться их жизнью, даже если у них было желание защитить мужа. Неужели мужчин можно, как младенцев, держать подальше от острого лезвия меча или от огня?!
А женщины, значит, младенцы, подумала Имоджин, но вы стараетесь удержать нас, чтобы мы не делали наших собственных ошибок. Но у нее хватило ума не высказать вслух подобную крамолу.
Когда все уже высказались, Генрих спросил:
– Никто из вас не желает сказать что-либо в поддержку Имоджин из Каррисфорда?
Имоджин не смогла сдержаться и посмотрела на Фицроджера. Он не отвел от нее взгляда и не стал ничего говорить против нее, но и не выступил в ее защиту. Она понуро опустила голову.
– Имоджин из Каррисфорда, – произнес король. – Вы еще молоды, и в последнее время на вашу долю выпали тяжелые испытания. Сначала вас покинул любимый отец, потом разбойники Ворбрика напали на вас и разгромили ваш замок. Свидетели рассказали нам, что вы, чтобы сохранить родной очаг, действовали решительно и смело. Перед совершением преступления вы сами находились в опасности и были вынуждены действовать вопреки женскому характеру. В конце концов вам удалось спастись бегством. Учитывая веру в вас со стороны вашего мужа, нам придется признать тот факт, что под влиянием вынужденных поступков и действий, не присущих женской натуре, ваш разум временно помутился. Мы накладываем на вас наказание. Оно станет для вас единственным: вы преклоните перед нами колени и покаятесь перед распятием, что совершили не правильные деяния, и станете молить вашего мужа о прощении.
Вперед вышел монах с мрачным лицом и передал Имоджин украшенный драгоценными камнями крест с мощами.
Имоджин приняла его и обвела все вокруг диким взглядом. Она взглянула на Фицроджера и заметила, как странные искорки промелькнули в его непроницаемых холодных глазах. Он понимает, что она не может произнести подобную клятву?
Несчастная упала на колени и крепко прижала распятие к груди.
– Я клянусь на животворящем кресте, – сказала она, – что искренне сожалею, что стала причиной всех этих страданий. Я молю о прощении моего мужа, моего короля и всех здесь присутствующих.
Имоджин было не так легко произнести все эти слова.
– Леди Имоджин, – заявил король. – Я уверен, что вы искренне сожалеете, что вам пришлось присутствовать здесь в подобном качестве, но вам следует более четко сформулировать свое покаяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Имоджин уловила, как что-то промелькнуло в глазах Генриха. Что это было – злость или восхищение? От волнения у нее стала кружиться голова. Может, она все-таки упадет в обморок перед ними? И без всякого притворства…
Генрих продолжал раздраженно барабанить пальцами по столу.
– Имоджин из Каррисфорда, у тебя слишком острый язык, и чувствуется хорошая школа. Теперь посмотрим, как ты сможешь оправдать свое нападение на собственного супруга.
Это значит, что я смогла отвести от себя первое обвинение, неуверенно подумала Имоджин.
– Ну-у-у! – приказал ей король. Женщина попыталась заговорить, но не смогла найти нужных слов.
– Я подумала, что он будет убит, – просто ответила она королю.
В зале воцарилась тишина, более красноречивая, чем любые слова и выкрики.
Генрих тяжело откинулся на спинку кресла.
– Ты считала, что лорд Фицроджер не сможет победить лорда Ворбрика? Но ведь ты только что утверждала совершенно противоположное.
Имоджин быстро посмотрела на Тайрона, но ничего не смогла прочитать у него на лице и склонила голову.
– Я подумала, что он недооценивает серьезности своих ран, государь.
Она понимала, что так не защищаются, и ждала приговора. Но король поразил ее, обратившись к ее мужу.
– Милорд Фицроджер, права ли в данном случае ваша жена? Как вы считаете, смог бы убить вас во время этого поединка Ворбрик?
– Как всегда, государь, я полагался только на волю Божию, – ответил ему Фицроджер.
Имоджин снова взглянула на Фицроджера. Он бросил в ответ холодный взгляд.
– Но если заглянуть в прошлое, – продолжал раздраженно настаивать король, – Как вы считаете, ваши раны не позволили бы вам победить в этом поединке?
– По-моему, нет, – просто ответил ему Фицроджер. – Я не мог пользоваться правой ногой и обеими руками.
Имоджин так хотелось оглянуться в зал, чтобы понять, как на это отреагировали все присутствующие. От них зависело все! Но она понимала, что они никогда не примирятся с тем, что женщина посмела что-то сама решать, даже если она пыталась спасти жизнь своего мужа.
Наконец король обратился к присутствующим:
– Итак, по первому обвинению. Леди Имоджин заявила, что, будучи сюзереном Каррисфорда, она имела право мстить лорду Ворбрику за преступления, совершенные против нее самой и ее людей. Кто-нибудь будет против этого?
У Имоджин в душе загорелась искорка надежды. Генрих так составил фразу, что было маловероятно, чтобы кто-то стал возражать. Наоборот, все лендлорды и рыцари станут поддерживать право лорда в таких случаях действовать подобным образом, даже если хозяйка замка была женщина.
Генрих не услышал возражений и сказал:
– Значит, так тому и быть. Но всем следует помнить, что мы стремимся, чтобы правосудие было справедливым и равнозначным по всей нашей стране, и если были бы какие-либо сомнения в отношении вины Ворбрика, я бы сегодня обязательно высказал свои сомнения.
Имоджин почувствовала, как к ней стала возвращаться надежда на лучший исход дела. Но это было опасное чувство – оно ослабило ее внимание. Правда, как ни оценивай ситуацию, главное обвинение было с нее снято.
– Сейчас, – заявил Генрих, – мы должны рассмотреть второе обвинение. Леди Имоджин не отрицает, что она ударила своего мужа и моего вассала. Он потерял сознание и был связан. Она оправдывает свои действия тем, что сделала это ради его же блага. Таким образом, приходится подозревать, что она посчитала, что ее муж не в состоянии управляться со своими делами без ее помощи. Несмотря на это, лорд Фицроджер желает проявить милосердие и наказать ее не в полной мере. Исходя из его больших заслуг перед нами, мы желаем отмести любое оскорбление, которое могло быть нам нанесено.
Имоджин почти перестала дышать.
– Но не выходит ли этот случай за сферу влияния его личной и нашей снисходительности? Кто-нибудь желает высказаться по данному вопросу?
В зале разразилась настоящая буря, и Имоджин испугалась.
Генрих призвал присутствующих к порядку, и мужчины стали выступать по очереди. Они использовали разные слова, но суть оставалась одной и той же: нельзя позволить женщинам верховенствовать над мужчинами и распоряжаться их жизнью, даже если у них было желание защитить мужа. Неужели мужчин можно, как младенцев, держать подальше от острого лезвия меча или от огня?!
А женщины, значит, младенцы, подумала Имоджин, но вы стараетесь удержать нас, чтобы мы не делали наших собственных ошибок. Но у нее хватило ума не высказать вслух подобную крамолу.
Когда все уже высказались, Генрих спросил:
– Никто из вас не желает сказать что-либо в поддержку Имоджин из Каррисфорда?
Имоджин не смогла сдержаться и посмотрела на Фицроджера. Он не отвел от нее взгляда и не стал ничего говорить против нее, но и не выступил в ее защиту. Она понуро опустила голову.
– Имоджин из Каррисфорда, – произнес король. – Вы еще молоды, и в последнее время на вашу долю выпали тяжелые испытания. Сначала вас покинул любимый отец, потом разбойники Ворбрика напали на вас и разгромили ваш замок. Свидетели рассказали нам, что вы, чтобы сохранить родной очаг, действовали решительно и смело. Перед совершением преступления вы сами находились в опасности и были вынуждены действовать вопреки женскому характеру. В конце концов вам удалось спастись бегством. Учитывая веру в вас со стороны вашего мужа, нам придется признать тот факт, что под влиянием вынужденных поступков и действий, не присущих женской натуре, ваш разум временно помутился. Мы накладываем на вас наказание. Оно станет для вас единственным: вы преклоните перед нами колени и покаятесь перед распятием, что совершили не правильные деяния, и станете молить вашего мужа о прощении.
Вперед вышел монах с мрачным лицом и передал Имоджин украшенный драгоценными камнями крест с мощами.
Имоджин приняла его и обвела все вокруг диким взглядом. Она взглянула на Фицроджера и заметила, как странные искорки промелькнули в его непроницаемых холодных глазах. Он понимает, что она не может произнести подобную клятву?
Несчастная упала на колени и крепко прижала распятие к груди.
– Я клянусь на животворящем кресте, – сказала она, – что искренне сожалею, что стала причиной всех этих страданий. Я молю о прощении моего мужа, моего короля и всех здесь присутствующих.
Имоджин было не так легко произнести все эти слова.
– Леди Имоджин, – заявил король. – Я уверен, что вы искренне сожалеете, что вам пришлось присутствовать здесь в подобном качестве, но вам следует более четко сформулировать свое покаяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88