— Но у меня уже ничего не болит.
— Это хорошо. Поправляйся скорее. Договорились?
Джессика кивнула.
— А вы ко мне пришли? — поинтересовалась она.
— И к тебе, и к твоей маме, — сказал Орвил. Джессика помолчала, по-видимому, обдумывая его ответ, потом глаза ее вдруг блеснули какой-то догадкой, и она, вся просияв, спросила с надеждой:
— Вы насовсем приехали?
— Нет, я живу в другом городе.
— Но у нас тоже хорошо! — уверенно заявила Джессика и несмело протянула ему руку. Орвил взял маленькую ручку в свою. Личико девочки порозовело.
— Останетесь? — спросила она, глядя ему в глаза своими, не по-детски серьезными в этот момент.
Орвил молчал в замешательстве. Он солгал, когда сказал Агнессе, что любит детей. Он не знал, любит их или нет, просто потому что почти не общался с ними. Из знакомых детей у Орвила был лишь восьмилетний племянник, но и его Орвил не видел уже давно. Он не думал, что знакомство с этой девочкой вызовет в нем такие чувства: волнующую нежность при виде кажущегося совершенно беспомощным хрупкого существа, которое тем не менее обладало уже всеми свойствами личности: своими собственными мыслями, характером. И таким любознательным взглядом.
«Вот он, огонь негасимый, — подумал Орвил и слегка сжал ее маленькие пальчики. — Если жизнь каким-то чудом каждый раз побеждает смерть, вновь и вновь создавая глаза, губы, волосы, тело и новую душу, значит, есть все-таки смысл в бытии человеческом».
— Я обязательно еще приду к тебе, Джессика, — ответил он.
Девочка облегченно вздохнула.
— А откуда вы узнали, что я болею? Мама сказала? Или Филлис?
— Филлис.
— Она хорошая. И мама хорошая. Только мальчишки плохие.
— С мальчишками воюешь?
— Да. Их отец хотел убить нашего Керби из ружья! А вы можете надрать им уши?
— Драться нехорошо.
— Знаю, но они же первые нападают! Я бы сама их побила, но я ведь девочка, и они сильнее. А вы можете нас защитить: и меня, и маму, и Керби!
— А кто такой Керби?
Джессика засмеялась.
— Это же наша собака! Большая собака, вы ее помните?
— Нет, я и не знал, что у вас есть собака.
Джессика озадаченно умолкла: она снова обдумывала что-то.
— Вы ее помните, наверное, маленьким щенком! А Керби уже вырос, вот увидите, каким он стал: больше меня!
Орвил покачал головой.
— Ничего, — сказал он, видя, что она огорчена, — я еще увижу твою собаку. Надеюсь, она не злая?
— Керби — добрый! Но вы должны его помнить!
— Нет, Джессика, ты меня с кем-то путаешь: я никогда не видел Керби.
Длинные ресницы дрогнули. Девочка молчала. Орвил погладил ее по светлой головке, подумав при этом, что в столь быстро установившихся доверительных отношениях с ребенком есть, пожалуй, что-то неестественное, странное, а девочка привстала, уцепилась за него и горячо зашептала:
— Вы ведь хороший, я знаю, и мама говорила, что хороший. Вы забыли, вы можете вспомнить!
Когда Агнесса вернулась, Орвил уже ушел.
— Ничего, — сказала Филлис, — он обещал еще прийти. Он разговаривал с Джессикой.
Агнесса пошла к дочери.
Джессика встретила мать, сияя улыбкой.
— Мамочка, почему ты так долго? Ты принесла лекарства?
— Принесла.
— Вот и хорошо. Теперь я совсем поправлюсь.
— Конечно, поправишься.
Агнесса села на кровать и ласково потрепала волосы дочки.
— А хочешь я тебе что-то скажу? — с таинственным видом прошептала Джессика.
— Скажи.
— Иди сюда!
Агнесса наклонилась, Джессика обняла ее за шею и застенчиво проговорила:
— К нам приехал наш папа.
Агнесса почувствовала, как по телу от самых корней волос пробежала волнующая дрожь.
— И он, может быть, останется с нами! — заплетающимся от счастья языком добавила девочка.
Агнесса от растерянности и прочих охвативших ее чувств поначалу не могла вымолвить ни слова, но потом произнесла как можно мягче:
— Доченька, это не твой папа.
— Почему?
— Так. Не твой и все. Разве он говорил тебе что-нибудь об этом?
— Нет, я сама догадалась. Он не говорил, потому что стеснялся: ведь его так долго не было! Но он хороший, ты правду говорила, он мне сразу понравился!
— Джесси, дорогая, нельзя так поступать! Тебе захотелось, и ты все выдумала… Но ведь от этого на самом деле ничего не изменилось, понимаешь? Не может совершенно чужой человек… О Господи! — Агнесса не закончила; она сидела, уронив руки на колени и бессильно покачивая головой.
Глаза Джессики были печальны.
— Пусть он будет моим папой, — тихо сказала она через некоторое время, — пусть будет!
Агнесса обняла дочь, посадила рядом с собой и, ласково гладя ее по голове, заговорила:
— Видишь ли, маленькая, у тебя есть только один отец, один, понимаешь? Ведь не может же, скажем, Филлис стать твоей мамой! Этот господин приехал совсем ненадолго и не к нам, а по делам…
— Нет, к нам! — упрямо перебила Джессика. И вытащила из-под одеяла спрятанную куклу.
— Это он мне подарил! Разве чужим девочкам дарят таких кукол?! — А потом добавила: — Филлис не может быть моей мамой, потому что моя мама — ты. А отца у нас нет, и этот человек может стать моим отцом. Мы его попросим, он и согласится.
— Ладно, Джесси. — Агнесса решила не мучить больше ни себя, ни девочку. — Не будем об этом.
Вечером она рассказала Филлис о своем разговоре с Джессикой. Они обе сидели и шили при свете маленькой лампы, а девочка спала в соседней комнате. У Филлис было просторнее: две комнатушки и крошечная передняя. Квартира располагалась во втором этаже.
— Мне он понравился, — сказала Филлис об Орвиле. — По-моему, он человек очень даже достойный.
— Я тоже так думаю, но дело в том, что…
— Я бы на твоем месте не упустила такого мужчину, — не дав ей закончить, произнесла девушка.
Агнесса промолчала.
— А что? — продолжила Филлис. — Он, как видно, обеспеченный.
— Это не главное.
— Одно из главных, — возразила Филлис. — И в твоем положении — особенно. И Джессике он понравился.
— Филлис! Джессика — ребенок, но ты-то — взрослая! Что может быть между нами общего? Этот человек просто помог мне, так зачем сразу делать далеко идущие выводы?
— Что-то я не встречала мужчин, которые бы помогали женщинам просто так, — сказала Филлис. — Ты ему понравилась, вот в чем дело!
Агнесса встала с места.
— Все это глупости! — резко произнесла она. — Он приехал по делам, сколько раз повторять?! Он и видел-то меня всего два раза и ничем не давал понять, что я ему небезразлична… в том смысле, в каком ты об этом говоришь.
— Пока не давал.
— Филлис!
— Агнесса!.. О чем ты, скажи пожалуйста, думаешь?
— О том, чем предстоит платить за квартиру.
— Переезжай ко мне насовсем! — предложила Филлис. — Места хватит!
— И жить на твою зарплату?
— Найдешь работу.
— Где я ее найду?
Агнесса села, обхватив голову руками. Филлис тряхнула пепельными волосами.
— Ты слишком все усложняешь, Агнесса!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— Это хорошо. Поправляйся скорее. Договорились?
Джессика кивнула.
— А вы ко мне пришли? — поинтересовалась она.
— И к тебе, и к твоей маме, — сказал Орвил. Джессика помолчала, по-видимому, обдумывая его ответ, потом глаза ее вдруг блеснули какой-то догадкой, и она, вся просияв, спросила с надеждой:
— Вы насовсем приехали?
— Нет, я живу в другом городе.
— Но у нас тоже хорошо! — уверенно заявила Джессика и несмело протянула ему руку. Орвил взял маленькую ручку в свою. Личико девочки порозовело.
— Останетесь? — спросила она, глядя ему в глаза своими, не по-детски серьезными в этот момент.
Орвил молчал в замешательстве. Он солгал, когда сказал Агнессе, что любит детей. Он не знал, любит их или нет, просто потому что почти не общался с ними. Из знакомых детей у Орвила был лишь восьмилетний племянник, но и его Орвил не видел уже давно. Он не думал, что знакомство с этой девочкой вызовет в нем такие чувства: волнующую нежность при виде кажущегося совершенно беспомощным хрупкого существа, которое тем не менее обладало уже всеми свойствами личности: своими собственными мыслями, характером. И таким любознательным взглядом.
«Вот он, огонь негасимый, — подумал Орвил и слегка сжал ее маленькие пальчики. — Если жизнь каким-то чудом каждый раз побеждает смерть, вновь и вновь создавая глаза, губы, волосы, тело и новую душу, значит, есть все-таки смысл в бытии человеческом».
— Я обязательно еще приду к тебе, Джессика, — ответил он.
Девочка облегченно вздохнула.
— А откуда вы узнали, что я болею? Мама сказала? Или Филлис?
— Филлис.
— Она хорошая. И мама хорошая. Только мальчишки плохие.
— С мальчишками воюешь?
— Да. Их отец хотел убить нашего Керби из ружья! А вы можете надрать им уши?
— Драться нехорошо.
— Знаю, но они же первые нападают! Я бы сама их побила, но я ведь девочка, и они сильнее. А вы можете нас защитить: и меня, и маму, и Керби!
— А кто такой Керби?
Джессика засмеялась.
— Это же наша собака! Большая собака, вы ее помните?
— Нет, я и не знал, что у вас есть собака.
Джессика озадаченно умолкла: она снова обдумывала что-то.
— Вы ее помните, наверное, маленьким щенком! А Керби уже вырос, вот увидите, каким он стал: больше меня!
Орвил покачал головой.
— Ничего, — сказал он, видя, что она огорчена, — я еще увижу твою собаку. Надеюсь, она не злая?
— Керби — добрый! Но вы должны его помнить!
— Нет, Джессика, ты меня с кем-то путаешь: я никогда не видел Керби.
Длинные ресницы дрогнули. Девочка молчала. Орвил погладил ее по светлой головке, подумав при этом, что в столь быстро установившихся доверительных отношениях с ребенком есть, пожалуй, что-то неестественное, странное, а девочка привстала, уцепилась за него и горячо зашептала:
— Вы ведь хороший, я знаю, и мама говорила, что хороший. Вы забыли, вы можете вспомнить!
Когда Агнесса вернулась, Орвил уже ушел.
— Ничего, — сказала Филлис, — он обещал еще прийти. Он разговаривал с Джессикой.
Агнесса пошла к дочери.
Джессика встретила мать, сияя улыбкой.
— Мамочка, почему ты так долго? Ты принесла лекарства?
— Принесла.
— Вот и хорошо. Теперь я совсем поправлюсь.
— Конечно, поправишься.
Агнесса села на кровать и ласково потрепала волосы дочки.
— А хочешь я тебе что-то скажу? — с таинственным видом прошептала Джессика.
— Скажи.
— Иди сюда!
Агнесса наклонилась, Джессика обняла ее за шею и застенчиво проговорила:
— К нам приехал наш папа.
Агнесса почувствовала, как по телу от самых корней волос пробежала волнующая дрожь.
— И он, может быть, останется с нами! — заплетающимся от счастья языком добавила девочка.
Агнесса от растерянности и прочих охвативших ее чувств поначалу не могла вымолвить ни слова, но потом произнесла как можно мягче:
— Доченька, это не твой папа.
— Почему?
— Так. Не твой и все. Разве он говорил тебе что-нибудь об этом?
— Нет, я сама догадалась. Он не говорил, потому что стеснялся: ведь его так долго не было! Но он хороший, ты правду говорила, он мне сразу понравился!
— Джесси, дорогая, нельзя так поступать! Тебе захотелось, и ты все выдумала… Но ведь от этого на самом деле ничего не изменилось, понимаешь? Не может совершенно чужой человек… О Господи! — Агнесса не закончила; она сидела, уронив руки на колени и бессильно покачивая головой.
Глаза Джессики были печальны.
— Пусть он будет моим папой, — тихо сказала она через некоторое время, — пусть будет!
Агнесса обняла дочь, посадила рядом с собой и, ласково гладя ее по голове, заговорила:
— Видишь ли, маленькая, у тебя есть только один отец, один, понимаешь? Ведь не может же, скажем, Филлис стать твоей мамой! Этот господин приехал совсем ненадолго и не к нам, а по делам…
— Нет, к нам! — упрямо перебила Джессика. И вытащила из-под одеяла спрятанную куклу.
— Это он мне подарил! Разве чужим девочкам дарят таких кукол?! — А потом добавила: — Филлис не может быть моей мамой, потому что моя мама — ты. А отца у нас нет, и этот человек может стать моим отцом. Мы его попросим, он и согласится.
— Ладно, Джесси. — Агнесса решила не мучить больше ни себя, ни девочку. — Не будем об этом.
Вечером она рассказала Филлис о своем разговоре с Джессикой. Они обе сидели и шили при свете маленькой лампы, а девочка спала в соседней комнате. У Филлис было просторнее: две комнатушки и крошечная передняя. Квартира располагалась во втором этаже.
— Мне он понравился, — сказала Филлис об Орвиле. — По-моему, он человек очень даже достойный.
— Я тоже так думаю, но дело в том, что…
— Я бы на твоем месте не упустила такого мужчину, — не дав ей закончить, произнесла девушка.
Агнесса промолчала.
— А что? — продолжила Филлис. — Он, как видно, обеспеченный.
— Это не главное.
— Одно из главных, — возразила Филлис. — И в твоем положении — особенно. И Джессике он понравился.
— Филлис! Джессика — ребенок, но ты-то — взрослая! Что может быть между нами общего? Этот человек просто помог мне, так зачем сразу делать далеко идущие выводы?
— Что-то я не встречала мужчин, которые бы помогали женщинам просто так, — сказала Филлис. — Ты ему понравилась, вот в чем дело!
Агнесса встала с места.
— Все это глупости! — резко произнесла она. — Он приехал по делам, сколько раз повторять?! Он и видел-то меня всего два раза и ничем не давал понять, что я ему небезразлична… в том смысле, в каком ты об этом говоришь.
— Пока не давал.
— Филлис!
— Агнесса!.. О чем ты, скажи пожалуйста, думаешь?
— О том, чем предстоит платить за квартиру.
— Переезжай ко мне насовсем! — предложила Филлис. — Места хватит!
— И жить на твою зарплату?
— Найдешь работу.
— Где я ее найду?
Агнесса села, обхватив голову руками. Филлис тряхнула пепельными волосами.
— Ты слишком все усложняешь, Агнесса!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110