Консуэло, должно быть, развлекала хозяина, отрабатывала затраты на свое содержание. Сколько времени пройдет, прежде чем она услышит крики Сирены? И станет ли она утруждать себя, чтобы посмотреть, кто это кричит?
Шаги сзади тем временем приближались. Сирена уже собралась бежать к ближайшему дому, хозяева которого еще не улеглись, и позвать на помощь. Но впустят ли они ее? И успеет ли она до него добраться?
Неожиданно возле дома Консуэло мелькнул мужской силуэт. Сдавленно крикнув, Сирена бросилась к проходящему человеку. Она увидела мужчину в пальто и каракулевой шапке, направлявшегося к коляске. Увидев ее, он поднял голову.
— Сирена, — воскликнул он, — это ты?..
— Натан, — еле выговорила она, — о, Натан!
Он протянул руки, и она упала в его объятия.
— Дорогая, да ты же вся дрожишь! Скажи, что случилось?
— Мужчина. Он преследует меня, — выдохнула она. Объятия Натана казались неловкими, но она почувствовала себя спокойней в его руках. Постепенно охвативший ее ужас прошел.
— Но я никого не вижу.
Натан говорил правду. Вокруг, насколько глаза могли различить что-либо в темноте, никого не было видно. Только силуэты зданий выступали из ночной мглы призрачными темными громадами.
— Вот видишь, — сказал он, обхватив ее за плечи, — тебе это просто показалось, что, впрочем, и неудивительно. Что ты делаешь ночью на улице, да еще в такую погоду?
Его мягкий, заботливый голос подействовал на Сирену как бальзам. Она сбивчиво поведала ему свою историю.
— Это ужасно. Эту женщину нужно четвертовать. Но о чем я думаю, мы же стоим на улице. Тебе нужно согреться.
— Я думала, я надеялась, Консуэло приютит меня, пока я не найду какую-нибудь комнату.
— Боюсь, это невозможно.
Сирена знала, что он тщательно подбирает слова, но не видела его лица.
— Невозможно?
— Ты, наверное, знаешь, что Консуэло заболела. Сначала мы думали, что это грипп, но потом оказалось, что у нее скарлатина. В доме карантин, — Скарлатина!
— Не волнуйся. Она крепкая и уже выздоравливает. Я нанял ей сиделку и каждый день сам захожу проведать ее утром и вечером. Хотя дальше входной двери меня тоже не пускают.
— Она точно поправляется? Ты уверен?
— Несколько минут назад мне сказали, что она спит, как младенец. Но сейчас нам надо подумать о тебе.
— Я… у меня нет денег. Мне очень неудобно просить тебя, но не мог бы ты одолжить мне немного на гостиницу…
Сирене не приходило в голову ничего другого. Куда-нибудь еще ее сейчас попросту не пустят.
Натан покачал головой.
— Тебе там не дадут номер. По крайней мере, в такой гостинице, где ты будешь чувствовать себя в безопасности. Особенно если я сам отвезу тебя туда, что мне непременно придется сделать. Нет, я придумал кое-что получше.
Не говоря больше ни слова, Натан повернулся и повел ее к экипажу, а потом помог подняться и устроиться на сиденье. Сирене, конечно, сейчас больше подошел бы закрытый экипаж, но она была так утомлена, так радовалась, что даже не подумала об этом. Она не сопротивлялась, когда Натан попытался укутать ее ноги меховой накидкой и когда он ласково обнял ее за плечи. Сирена просто не могла выразить ту благодарность, которую она испытывала к нему сейчас.
Закрыв глаза, она прижалась к Натану, когда он дернул поводья и коляска покатилась по темным пустынным улицам.
Прошло несколько минут, прежде чем Сирена сумела сделать над собой усилие и подумать, куда он мог ее везти. Молчание Натана подстегивало ее желание это узнать. Они ехали по какой-то открытой местности, она нигде не замечала фонарей. Снег летел прямо в лицо, набивался за воротник шубы, неприятно щекотал кожу.
— Натан… — проговорила она неуверенно.
— Мы уже почти приехали. Смотри, видишь те ворота?
Он указал на арку серого гранита, ту самую, на которую она обратила внимание в тот день, когда Вард возил ее на гору Пиза.
— Но… но это же твой дом.
— Да. Тебя что-то беспокоит?
— Я не хочу тебе мешать.
Она попыталась поднять голову, лежавшую у Натана на плече, и сесть прямо, но он не позволил ей.
— Ты мне совсем не мешаешь, — сказал он негромко. — Я уже давно хотел, чтобы ты стала моей гостьей. Мне хочется заботиться о тебе, Сирена, защищать тебя от всего, что может тебе повредить. Ты ведь позволишь мне это сделать?
Что она могла ответить? Она тут же вспомнила о предложении, которое Натан как-то сделал Варду, но сразу отогнала от себя эту мысль. У нее не было выбора, как не было и сил сопротивляться.
— Только на эту ночь, — согласилась она.
— Но завтра…
— Завтра будет другой день. Тогда и посмотрим.
Ей сейчас казалось странным, что кто-то может взять на себя все заботы о ней. С тех пор как Вард не вернулся в назначенный срок, она уже успела об этом забыть. Будущее представлялось ей мрачным и начисто лишенным надежд. Теперь, когда самое худшее уже произошло, ей хотелось только расслабиться и плыть по течению, не задумываясь о том, куда оно ее принесет. Завтра все будет по-другому, завтра к ней вновь вернутся силы, мужество и вера. Но сейчас она могла лишь тихо вздохнуть, закрыть глаза и позволить Натану везти ее, куда он захочет.
В портике огромного белого дома горел фонарь, освещая широкую лестницу с витыми перилами, отблески света играли на тяжелой дубовой двери, небольшое окно рядом с ней казалось оправленным в драгоценности.
Безвольно повиснув на руках Натана, Сирена с трудом дошла до подъезда. Дверь открыла женщина в платье из черной бумазеи, в накрахмаленном фартуке и с белой кружевной наколкой на седых волосах, обрамлявших морщинистое лицо, выражавшее заботу и беспокойство.
— Ну и ну, мистер Бенедикт! Позвольте я вам помогу! — воскликнула женщина, бросившись к Сирене, чтобы поддержать ее, помочь пройти в большой холл.
— Я сам, миссис Энсон. А вы приготовьте мисс Уолш горячую ванну и позаботьтесь о комнате для нее.
— Вы же знаете, зеленая комната всегда готова для гостей.
— Для мисс Уолш я бы предпочел золотую.
— Но, сэр, это же…
— Я знаю, — перебил Натан.
Женщина некоторое время молча смотрела на Сирену.
— Слушаюсь, сэр, — сказала она наконец и быстро ушла. Поднимаясь по широкой дубовой лестнице, она ни разу не обернулась.
В доме оказалось удивительно тепло. Жар исходил от бронзовой люстры, украшенной орнаментом в виде розового вьюна, и от мраморного камина в комнате рядом с холлом, дверь в которую была сейчас открыта. Лучи света, отражаясь от стен, обитых панелями из полированного дуба, разливались золотыми волнами по паркету. У входа в холл стояла вешалка в готическом стиле; с потолка на Сирену смотрел сатир с увитыми плющом рогами, здесь же она увидела стулья из розового мрамора; на стенах висели кабаньи морды с массивными клыками. На пестром восточном ковре возвышался круглый столик с китайской чашей посредине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111