Случилось так, что в это утро все мужчины были заняты. Поэтому у Элизабет было достаточно свободного времени, чтобы обо всем поразмыслить и тоже заняться делами. Но почему же она спала так долго? Решив наверстать упущенное, Элизабет поставила на огонь котел и развела в нем мыло для стирки. Затем замесила тесто для пышек и принялась натягивать между деревьями веревку, чтобы потом повесить выстиранное белье. И все это время она чувствовала на себе любопытные взгляды, за каждым ее движением следила не одна пара глаз. Когда Элизабет направилась к ручью за водой, к ней тотчас же подбежал Дасти, предложивший свои услуги. Едва лишь она попыталась поднять тяжеленный горшок с бобами – Рио оставил его на маленьком огне, – как рядом появился Скунс, выполнивший за нее эту работу. Рио же то и дело подбегал к котлу, в котором варился обед; казалось, в этот день он особенно старался.
Развешивая на веревке выстиранное белье, Элизабет почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, увидела Джеда. Он тотчас же повернулся к своей лошади и вскочил в седло, но Элизабет нисколько не сомневалась: муж смотрел на нее. Провожая его взглядом, она чувствовала, что сердце ее бьется все быстрее…
Полуденная трапеза была, как всегда, торопливой и ничем не отличалась от обычной. Мужчины подошли к костру, положили себе по порции бобов, съели их стоя, а потом снова принялись за работу. Элизабет не стала делать им замечания – решила, что и так уже добилась значительных успехов. К тому же она была слишком занята; в этот день ей предстояло еще многое сделать.
Строительство нового дома для друзей Джеда началось с перестука молотков и приглушенной брани, каждый раз сопровождавшейся виноватым взглядом, брошенным в сторону хижины. Мужчины то и дело уходили за новой порцией бревен и каждый раз, проходя мимо веревки, на которой сушились дамские чулки и нижние юбки, краснели и отводили глаза. Элизабет тоже смущалась. Однако она решила, что им всем придется примириться с этим и приспособиться.
Вытащив из хижины стул, Элизабет отыскала местечко в тени и принялась подрубать простыни и салфетки. Когда же подняла голову, увидела Дасти, стоявшего прямо перед ней и неуверенно переминавшегося с ноги на ногу. Дасти держал в руке огромный букет маргариток.
– Я подумал, мэм, может, вам это понравится, – сказал он, протягивая ей букет и стараясь не смотреть на нее. – Чтобы украсить ваш стол, мэм.
Элизабет вскочила на ноги и поднесла маргаритки к лицу.
– О, Дасти, они прелестны! – воскликнула она.
– Моя мать любила, чтобы на столе стояли цветы, – в смущении пробормотал Дасти.
Элизабет улыбнулась:
– Наверное, она была женщиной со вкусом…
– Да, мэм. Она была… именно такой и очень походила на вас.
Элизабет снова улыбнулась. Она прекрасно понимала, что Дасти, сравнивая ее со своей матерью, хотел сделать ей комплимент.
– А где теперь ваша семья? Ваши родственники не волнуются за вас?
– Нет, мэм. – Дасти посмотрел куда-то в сторону, потом вновь заговорил: – Мы переселились на Запад. И как-то раз на нас напали команчи. Но меня дома не было. Я собирал в лесу сухие ветки, а когда вернулся, то увидел, что наш фургон подожжен, а семья оскальпирована. Но я ничего не слышал. Думаю, они не успели даже закричать.
Элизабет вздрогнула. Глядя на Дасти широко раскрытыми глазами, пробормотала:
– Как… как это ужасно. – Она с трудом подбирала слова. – И это было… недавно?
– Около восьми лет назад.
– Но… вы ведь… Вы были тогда почти ребенком! Дасти пожал плечами:
– Здесь быстро становишься взрослым.
Элизабет попыталась представить, как мальчик – ему тогда вряд ли было больше десяти лет – находит обезображенные тела своих родителей и остается один в дикой глуши, Как же он выжил? И что чувствовал? Как такое могло случаться?
Элизабет, конечно, слышала страшные истории об индейцах, но до сих пор они оставались для нее всего лишь „историями“.
Дасти потупившись, пробормотал:
– Пожалуй, мне лучше вернуться к работе.
– Благодарю вас за цветы, Дасти.
Элизабет улыбнулась ему, и парень залился краской.
– Не стоит благодарности, мэм.
Он уже собрался уходить, но Элизабет удержала его:
– Могу ли я спросить… Где вы их нашли? Дасти кивнул в сторону холма:
– Вон там. Примерно на середине склона.
Элизабет помнила эту лужайку – они с Джедом видели ее, когда въезжали на ранчо. Она взглянула на хижину. Там у нее не было никаких особых дел – во всяком случае, ничего срочного. Но она весь день ломала голову над тем, как украсить их убогое жилище, сделать его уютнее и привлекательнее, более похожим на настоящий дом. Теперь Элизабет поняла, что именно требуется, и ничто не могло остановить ее. Она хотела начать немедленно.
– Дасти, мне хотелось бы съездить туда. Немного помедлив, парень спросил:
– Вы хотите, чтобы я сопровождал вас? Элизабет с улыбкой ответила:
– Благодарю, но у вас ведь работа. Я просто подумала… Нет ли здесь где-нибудь седла, которым я могла бы воспользоваться?
– Вполне возможно, что есть, – раздался у нее за спиной чей-то голос.
Элизабет обернулась и увидела Скунса, стоявшего у стены хижины. Глядя на Элизабет, чуть прищурившись, он спросил:
– Что вы собираетесь сделать с этим седлом? Элизабет сверкнула улыбкой.
– Хочу оседлать лошадь. Вы не знаете, где найти подходящую лошадь?
Скунс взглянул в сторону кораля.
– Которую?
Элизабет задумалась. У Джеда были прекрасные лошади – все крепкие, выносливые и ухоженные, – и она не знала, какую выбрать.
– Я думаю, чалого жеребца, – проговорила наконец.
– Возьмите лучше гнедого, – посоветовал Дасти. Скунс сплюнул и проворчал:
– А босс как считает? Он не против, чтобы вы скакали на лошади?
Элизабет рассмеялась:
– Я уверена, что он не стал бы возражать. У меня должна быть собственная лошадь, раз я живу здесь. Разве не так?
Скунс, казалось, о чем-то задумался. Наконец подошел к Дасти и проговорил:
– Принимайся за работу, парень. Ты и так слишком долго отдыхаешь.
Поправив ремень с кобурой и сдвинув на затылок широкополую шляпу, Скунс вразвалочку зашагал к коралю. Не прошло и минуты, как он уже выводил гнедого.
Элизабет вошла в хижину, чтобы надеть перчатки и шляпку. Жаль, что она не догадалась купить в Галвестоне костюм для верховой езды или хотя бы сапоги. Что ж, придется довольствоваться тем, что есть.
Когда она вышла из хижины, Скунс придерживал уже оседланного гнедого. Пытаясь скрыть свой страх, Элизабет спросила:
– Это… и есть ваше седло? Скунс снова сплюнул.
– Оно и есть.
Человек, которому когда-то принадлежало это седло, был похоронен в могиле среди скал где-то к югу от Сьерра-Мадре, но Скунс не думал, что леди надо знать об этом. Он не думал также, что ей следует знать, кто уложил его в могилу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81