— Жертвы?
— На этот раз обошлось.
— Слава Богу!
— Троица снова была в белом. Что вы об этом думаете? Простая случайность или намеренный выбор?
— Римские сенаторы носили белые одежды.
— Сейчас их допрашивают. Полагаю, вы уже знаете, что они хотели доказать.
— Я думаю, они мнили себя заговорщиками против существующего общественного строя. В случае провала — мученический венец и все такое. Скорее всего как раз это вы от них и услышите, но лично мне кажется, что подо всеми красивыми понятиями лежит та же избитая суть: жадность. Просто не все любят называть вещи своими именами.
Эвери улыбалась, но лишь до тех-пор, пока не припомнила предупреждение Картера.
— Однако, сэр, вы предложили не расслабляться. Что вы этим хотели сказать?
— Через… — он бросил взгляд на часы, — десять минут начнется пресс-конференция, и вам, Делейни, предстоит стать в ней гвоздем программы. Насколько мне известно, вы не из тех, кому по душе свет юпитеров. Я и сам от этого не в восторге, но что поделаешь!
Эвери снова бросило в жар.
— Почему я, сэр?! Гвоздем программы должен быть Майк Эндрюс! Ведь это его люди провели задержание! А я… я не сделала ничего особенного! Это же моя работа, сэр!
— Вы или не в меру скромны, или…
— Просто я предпочитаю не выпячивать свои заслуги, — перебила Эвери (непомерная скромность редко вознаграждается, нельзя было об этом забывать).
Ей показалось, что Картер готов улыбнуться, но улыбка блеснула только в глазах.
— Боюсь, сегодня так не выйдет.
— Понимаю, сэр. — Паника нарастала и грозиаа стать всеобъемлющей. — Можно вопрос, сэр?
— Задавайте.
— Почему у вас мое досье? Разве это был серьезный проступок? Ведь я не вышла за рамки предписаний… ну, почти, и если речь не об увольнении…
— Я хотел ближе познакомиться с вашим небольшим, но, как выяснилось, дружным коллективом. — Картер снова взялся за папку.
— А можно узнать, зачем вам это?
— У вас будет новый начальник.
Новость Эвери не понравилась. Не с каждым начальником легко сработаться. Дуглас нравился им всем.
— Значит, мистер Дуглас все-таки выходит на пенсию? Он давно об этом поговаривал — сколько я его знаю.
— Да, он уже уведомил вышестоящих. Приехали, уныло подумала Эвери.
— И кому же мы теперь будем подчиняться?
— Мне, — ответил Картер, не поднимая взгляда от досье. Он помолчал, давая Эвери переварить услышанное, потом добавил: — Вы, все четверо, переходите в мой отдел.
— И в новый офис? — оживилась она.
— Нет, офис у вас останется прежний. Просто со следующей недели отчитываться будете передо мной.
— Бегая туда-сюда по этажам? Между прочим, до вас восемь пролетов и длинный коридор! — Это должно было прозвучать как шутка, но вышло жалобно.
Эвери тотчас пожалела о своих словах, но сказанного не воротишь.
— Существует еще лифт. Большинство наших сотрудников годами пользуются лифтом, и никому из них еще не прищемило голову.
— Вы правы, сэр, — вздохнула Эвери, сраженная сарказмом. — Но хоть жалованье-то нам прибавят? Переаттестация прошла, но нас на нее не пригласили.
— Пригласят, в самое ближайшее время.
— Вот как? — Жаль, что он не сказал этого сразу! — А каковы наши шансы?
— Лично ваши шансы я взвешиваю прямо сейчас. Задаю вопросы, вы на них отвечаете, и тем самым складывается мнение о вас как о сотруднике нашего департамента и как о личности. Давайте перейдем к биографии.
Картер опустил взгляд в досье и несколько минут изучал его. Начиналось оно, конечно, личными деталями, которые Эвери сама туда вписала.
— До одиннадцати лет вы жили у бабушки, Лолы Делейни?
— Это так.
Новая долгая пауза. Картер снова прошелся по страницам. Хотелось спросить, зачем ему вдаваться во все это, зачем знать историю ее жизни, но он мог счесть, что она смущена или даже возмущена этим неожиданным экскурсом в свое прошлое, поэтому Эвери смолчала, стараясь сохранить спокойствие. В конце концов, это ее новый начальник, совершенно ни к чему с ходу восстанавливать его против себя.
— Лола Делейни была убита в ночь на…
— Четырнадцатое февраля, — бесстрастно подсказала Эвери. — На Валентинов день.
Картер поднял взгляд.
— Я была тому свидетелем.
— Здесь так и сказано. — Еще пару минут Картер просматривал бумаги молча, затем заговорил: — Дейл Скаррет, застреливший вашу бабушку, в то время уже находился в розыске. Ордер на его арест был выдан в связи с ограблением ювелирного магазина. При этом был убит владелец и исчезли бриллианты на сумму четыре миллиона долларов. Поскольку драгоценности так и не всплыли, до официального обвинения не дошло.
— Обвинение было целиком построено на косвенных уликах, — вставила Эвери, — и шанс, что он будет признан виновным, был невелик.
— Джилл Делейни разыскивалась по тому же поводу.
— Правда.
— Она не присутствовала при убийстве вашей бабушки, не так ли?
— Ни при убийстве, ни при попытке похищения. Но я знаю, что именно она послала Скаррета выкрасть меня.
— Вы сопротивлялись.
— Да, — подтвердила Эвери со знакомым тошнотворным ощущением.
— Это выяснилось только на следующее утро. Когда появилась полиция, Скаррета уже не было, а вы сами находились между жизнью и смертью.
— Он только потому и ушел, что счел меня мертвой.
— Вас отвезли в детскую травматологию, в Джексонвилл. Месяц спустя, когда вы оправились (надо сказать, на редкость быстро для того, в каком состоянии туда поступили), за вами приехала Кэролайн Делейни и увезла к себе в Бель-Эйр, штат Калифорния. — Картер положил досье и откинулся в кресле. — Туда Скаррет и явился за вами вторично, так?
— Так. — Напряжение неумолимо нарастало. — Явился убрать свидетеля, который мог обеспечить ему пожизненное заключение. К счастью, у меня был ангел-хранитель: незаметно для меня за мной присматривало ФБР. Скаррет явился за мной в школу к концу учебного дня.
— Он был безоружен и позже утверждал, что хотел только поговорить. Ему было предъявлено обвинение в убийстве второй степени тяжести. На этот раз отвертеться не удалось, и в данный момент Скаррет отбывает срок в колонии строгого режима во Флориде. Два года назад он подал прошение о досрочном освобождении и получил отказ. Новый пересмотр прошения ожидается в этом году.
— Знаю, сэр. Я регулярно навожу справки в прокуратуре. Меня обещали уведомить сразу, как только дата пересмотра будет назначена.
— Вам придется там быть.
— Иного я и не желаю.
— Что вы думаете о возможном пересмотре дела? Чем это грозит? — спросил Картер, постукивая пальцами по бумагам. — Есть ли для этого основания?
— Есть, сэр, и, боюсь, очень серьезные. Недавно выяснилось, что на суде не фигурировал факт первостепенной важности. Прокурора обвиняют в намеренном его сокрытии. У бабушки было слабое сердце, и когда кардиолог, поставивший диагноз, узнал о ее смерти, он передал карту прокурору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108