Ее руки были холодными, как ледышки.
Дотги открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала. — Я сделаю тебе яичницу. Барнет сейчас в столовой.
Дом Кейди был старым, но все еще достаточно комфортабельным. Совсем недавно он был приведен в порядок после четырех замечательных детей, которые выросли в этом доме, а сейчас разъехались в разные стороны. На стенах были выгоревшие от времени обои, везде были видны старенькие ковры и кресла с потертой обивкой. Единственным ярким пятном в доме было малинового цвета пианино, которое Барнет купил по случаю своего медового месяца много лет назад.
Он сидел за большим столом в рубашке с короткими рукавами и в подтяжках, читая утреннюю газету. Когда Джулия вошла в столовую, он поднял голову и посмотрел на нее поверх очков.
— Доброе утро. Джулия, — сказал он, вставая из-за стола и пододвигая ей стул. — Похоже на то. что у тебя весьма серьезное дело ко мне.
Джулия была так смущена, что совершенно не представляла себе, что думать или с чего начать. Она начала путано объяснять ситуацию, а затем порылась в сумке, достала оттуда письмо и протянула его Барнету.
Барнет прочитал его, поглаживая рукой свою огромную и блестящую лысую голову. — Вот это номер, черт меня побери! — сказал он, когда закончил читать. Джулия в первый раз услышала как он чертыхается.
В столовую вошла Дотги с тарелкой для Джулии. — Что это? — спросила она, уставившись на Барнета.
— Это письмо Эдварду от Джиба, — объяснила ей Джулия. — Прочитай его вслух, Барнет.
Барнет приладил к носу свои очки и откашлялся.
«Сан-Франциско, 19 сентября 1880 года, — начал он читать громким голосом. — Дорогой доктор, у меня все прекрасно. Надеюсь, что и у вас все хорошо. Здесь, в Мексике, я нарвался на большие деньги. Сьерра Мадре полна золота. Передаю вам квитанцию на открытие счета на ваше имя в банке Сан-Франциско. Как вы сами можете видеть, на этом счету 150,000 долларов. Пользуйтесь на здоровье.
Последнее время я очень много думаю. Тем более, что у меня много свободного времени, которое я провожу во чреве горы с двумя моими партнерами, о которых не могу сказать ни одного доброго слова.
Вы очень много сделали для меня, доктор. Вы не один раз спасали мою шею от виселицы. Я не всегда ценил вашу помощь (точнее сказать, никогда не ценил), никогда не выражал вам свою благодарность, но всегда чувствовал ее в своей душе. Надеюсь, что эти деньги хоть как-то смогут выразить мои чувства благодарности к вам.
Я знаю, что вы не из тех людей, которые любят тратить деньги. Но вы всегда любили покупать книги. Поэтому можете спокойно тратить их на любимые книги или на что-либо другое, в чем испытываете потребность.
Это не «индейский подарок», но возможно когда-нибудь в далеком будущем я смогу поселиться где-нибудь рядом с вами и, возможно, от этих денег останется небольшая сумма для моей «старости». Но сейчас я на подъеме, и все идет хорошо. Если вас кто-нибудь спросит насчет денег, будет лучше, если вы не раскроете мое имя. Передайте привет Мосси.
Ваш старый друг Джиб Бут».
Барнет сложил письмо и бросил его рядом со своей тарелкой. Он посмотрел на Джулию, потом на Дотти и снова на Джулию. В столовой воцарилась тишина, прерываемая лишь тиканьем больших отцовских часов на стене холла.
Дотти пододвинула к себе стул и уселась на него. — Что это означает?
— Это означает, что он отобрал у меня свои собственные деньги, — сказала Джулия.
Но это означало нечто большее, подумала она. Всю прошедшую ночь она размышляла над содержанием этого письма. Ей стало ясно, что Джиб прибыл в Стайлз исключительно для того, чтобы вернуть свои деньги, которые он оставил на «старость», как было сказано в письме. Когда он обнаружил, что Эдвард умер, он разработал изощренный план с целью возвращения своих денег. Он убирал ее дом, вновь открыл шахту Ратлинг Рок, целовал ее, обольщал, спал с ней. Другими словами, он просто разбил ее сердце, вместо того, чтобы прямо и откровенно сказать обо всем.
— Все деньги принадлежат ему, — сказала Джулия. — И мне они совершенно не нужны.
Барнет протянул к ней руку и похлопал ее по руке. — Спокойно, Джулия, не спеши с выводами.
— Ничего мне не нужно, Барнет. Ни цента.
— Джиб хотел, чтобы деньги остались у Эдварда.
— Они добыты нечестным путем, — упрямо твердила Джулия. — Я в этом абсолютно уверена.
Это заставило Барнета призадуматься. Он переглянулся с Дотти. — Тебе нужны эти деньги, Джулия, — сказала Дотти. — Это все, что мог оставить тебе Эдвард.
— У меня есть небольшое наследство моего отца.
— Это жалкие гроши, — напомнил ей Барнет.
— В таком случае я сама заработаю себе на жизнь, — сказала Джулия. — Мы с доктором Бичемом уже пришли к соглашению о совместной работе. Я собираюсь продолжить свою медицинскую практику.
Перспектива самой зарабатывать себе на жизнь слегка пугала Джулию, но вместе с тем это делало возможным продемонстрировать всем свою гордость. Теперь она считала себя врачом-профессионалом со всеми вытекающими из этого последствиями. Она уже не чувствовала себя простым помощником мужа или временно замещающим врачом.
Она даже может обратиться с просьбой о вступлении в Медицинскую Ассоциацию Монтаны.
— Джулия, — обратилась к ней Дотти, — ты же хорошо знаешь, что Гарлан хочет жениться на тебе.
— Я не люблю Гарлана, Дотти, — сказала Джулия. — И вообще я не хочу ни за кою выходить замуж. Я могу прекрасно позаботиться о себе, независимо от того, будет ли у меня наследство или нет. — Она поднялась со стула и надела перчатки. — Я собираюсь поместить объявление в газете «Сентайнел» о том, что я по-прежнему принимаю клиентов.
Над городом сгустились сумерки, когда грузовая карета типа «Студебекер» грохотала по главной улице Стайлза. Джиб спрыгнул у входа в Бон Тон, где, как обычно, болталась большая толпа бездельников. Он вытащил из задней части кареты свои вещи — военную сумку, постельные принадлежности, седло — и попрощался с Сейрабет.
— Заходи к нам позже, — сказала она. — Может, тебе удастся подбодрить Ли.
В этот момент Джиб услышал ненавистный для него голос шерифа Маккьюига: — Бут! Черт возьми…? — прогромыхал он. — Ты пожалеешь, что вернулся сюда! Ты пожалеешь, двурушная змея!
Шериф стоял на тротуаре перед знанием городской тюрьмы, положив пальцы рук на пояс, где висел его револьвер. Его усы грозно топорщились от гнева и негодования. — Ну-ка, зайди в мою контору, где я смогу поговорить с тобой как мужчина с мужчиной.
Джиб подобрал свои вещи и направился через улицу к зданию полиции. Да, подумал Джиб, попал в кипящий котел. Хорошенькое возвращение в Стайлз. Ну ничего. По крайней мере, Маккьюиг стоял без веревки в руках.
В кабинете начальника полиции Маккьюиг отобрал у Джиба его револьвер и стал материть его такими словами, от которых выпала бы шерсть у кошки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Дотги открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала. — Я сделаю тебе яичницу. Барнет сейчас в столовой.
Дом Кейди был старым, но все еще достаточно комфортабельным. Совсем недавно он был приведен в порядок после четырех замечательных детей, которые выросли в этом доме, а сейчас разъехались в разные стороны. На стенах были выгоревшие от времени обои, везде были видны старенькие ковры и кресла с потертой обивкой. Единственным ярким пятном в доме было малинового цвета пианино, которое Барнет купил по случаю своего медового месяца много лет назад.
Он сидел за большим столом в рубашке с короткими рукавами и в подтяжках, читая утреннюю газету. Когда Джулия вошла в столовую, он поднял голову и посмотрел на нее поверх очков.
— Доброе утро. Джулия, — сказал он, вставая из-за стола и пододвигая ей стул. — Похоже на то. что у тебя весьма серьезное дело ко мне.
Джулия была так смущена, что совершенно не представляла себе, что думать или с чего начать. Она начала путано объяснять ситуацию, а затем порылась в сумке, достала оттуда письмо и протянула его Барнету.
Барнет прочитал его, поглаживая рукой свою огромную и блестящую лысую голову. — Вот это номер, черт меня побери! — сказал он, когда закончил читать. Джулия в первый раз услышала как он чертыхается.
В столовую вошла Дотги с тарелкой для Джулии. — Что это? — спросила она, уставившись на Барнета.
— Это письмо Эдварду от Джиба, — объяснила ей Джулия. — Прочитай его вслух, Барнет.
Барнет приладил к носу свои очки и откашлялся.
«Сан-Франциско, 19 сентября 1880 года, — начал он читать громким голосом. — Дорогой доктор, у меня все прекрасно. Надеюсь, что и у вас все хорошо. Здесь, в Мексике, я нарвался на большие деньги. Сьерра Мадре полна золота. Передаю вам квитанцию на открытие счета на ваше имя в банке Сан-Франциско. Как вы сами можете видеть, на этом счету 150,000 долларов. Пользуйтесь на здоровье.
Последнее время я очень много думаю. Тем более, что у меня много свободного времени, которое я провожу во чреве горы с двумя моими партнерами, о которых не могу сказать ни одного доброго слова.
Вы очень много сделали для меня, доктор. Вы не один раз спасали мою шею от виселицы. Я не всегда ценил вашу помощь (точнее сказать, никогда не ценил), никогда не выражал вам свою благодарность, но всегда чувствовал ее в своей душе. Надеюсь, что эти деньги хоть как-то смогут выразить мои чувства благодарности к вам.
Я знаю, что вы не из тех людей, которые любят тратить деньги. Но вы всегда любили покупать книги. Поэтому можете спокойно тратить их на любимые книги или на что-либо другое, в чем испытываете потребность.
Это не «индейский подарок», но возможно когда-нибудь в далеком будущем я смогу поселиться где-нибудь рядом с вами и, возможно, от этих денег останется небольшая сумма для моей «старости». Но сейчас я на подъеме, и все идет хорошо. Если вас кто-нибудь спросит насчет денег, будет лучше, если вы не раскроете мое имя. Передайте привет Мосси.
Ваш старый друг Джиб Бут».
Барнет сложил письмо и бросил его рядом со своей тарелкой. Он посмотрел на Джулию, потом на Дотти и снова на Джулию. В столовой воцарилась тишина, прерываемая лишь тиканьем больших отцовских часов на стене холла.
Дотти пододвинула к себе стул и уселась на него. — Что это означает?
— Это означает, что он отобрал у меня свои собственные деньги, — сказала Джулия.
Но это означало нечто большее, подумала она. Всю прошедшую ночь она размышляла над содержанием этого письма. Ей стало ясно, что Джиб прибыл в Стайлз исключительно для того, чтобы вернуть свои деньги, которые он оставил на «старость», как было сказано в письме. Когда он обнаружил, что Эдвард умер, он разработал изощренный план с целью возвращения своих денег. Он убирал ее дом, вновь открыл шахту Ратлинг Рок, целовал ее, обольщал, спал с ней. Другими словами, он просто разбил ее сердце, вместо того, чтобы прямо и откровенно сказать обо всем.
— Все деньги принадлежат ему, — сказала Джулия. — И мне они совершенно не нужны.
Барнет протянул к ней руку и похлопал ее по руке. — Спокойно, Джулия, не спеши с выводами.
— Ничего мне не нужно, Барнет. Ни цента.
— Джиб хотел, чтобы деньги остались у Эдварда.
— Они добыты нечестным путем, — упрямо твердила Джулия. — Я в этом абсолютно уверена.
Это заставило Барнета призадуматься. Он переглянулся с Дотти. — Тебе нужны эти деньги, Джулия, — сказала Дотти. — Это все, что мог оставить тебе Эдвард.
— У меня есть небольшое наследство моего отца.
— Это жалкие гроши, — напомнил ей Барнет.
— В таком случае я сама заработаю себе на жизнь, — сказала Джулия. — Мы с доктором Бичемом уже пришли к соглашению о совместной работе. Я собираюсь продолжить свою медицинскую практику.
Перспектива самой зарабатывать себе на жизнь слегка пугала Джулию, но вместе с тем это делало возможным продемонстрировать всем свою гордость. Теперь она считала себя врачом-профессионалом со всеми вытекающими из этого последствиями. Она уже не чувствовала себя простым помощником мужа или временно замещающим врачом.
Она даже может обратиться с просьбой о вступлении в Медицинскую Ассоциацию Монтаны.
— Джулия, — обратилась к ней Дотти, — ты же хорошо знаешь, что Гарлан хочет жениться на тебе.
— Я не люблю Гарлана, Дотти, — сказала Джулия. — И вообще я не хочу ни за кою выходить замуж. Я могу прекрасно позаботиться о себе, независимо от того, будет ли у меня наследство или нет. — Она поднялась со стула и надела перчатки. — Я собираюсь поместить объявление в газете «Сентайнел» о том, что я по-прежнему принимаю клиентов.
Над городом сгустились сумерки, когда грузовая карета типа «Студебекер» грохотала по главной улице Стайлза. Джиб спрыгнул у входа в Бон Тон, где, как обычно, болталась большая толпа бездельников. Он вытащил из задней части кареты свои вещи — военную сумку, постельные принадлежности, седло — и попрощался с Сейрабет.
— Заходи к нам позже, — сказала она. — Может, тебе удастся подбодрить Ли.
В этот момент Джиб услышал ненавистный для него голос шерифа Маккьюига: — Бут! Черт возьми…? — прогромыхал он. — Ты пожалеешь, что вернулся сюда! Ты пожалеешь, двурушная змея!
Шериф стоял на тротуаре перед знанием городской тюрьмы, положив пальцы рук на пояс, где висел его револьвер. Его усы грозно топорщились от гнева и негодования. — Ну-ка, зайди в мою контору, где я смогу поговорить с тобой как мужчина с мужчиной.
Джиб подобрал свои вещи и направился через улицу к зданию полиции. Да, подумал Джиб, попал в кипящий котел. Хорошенькое возвращение в Стайлз. Ну ничего. По крайней мере, Маккьюиг стоял без веревки в руках.
В кабинете начальника полиции Маккьюиг отобрал у Джиба его револьвер и стал материть его такими словами, от которых выпала бы шерсть у кошки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101