Джиб уставился в окно. — У меня тут остались некоторые дела.
Через минуту Барнет поднялся со стула и подошел к столу, где хранились документы. Он достал из ящика стола какие-то бумаги и положил их перед Джибом. — После того, как Джулия обнаружила, что эти деньги ей не принадлежат, я еще раз просмотрел завещание Эдварда. И мне бросилось в глаза нечто очень интересное.
Джиб наклонился к бумагам и стал читать: Я, Эдвард Чарльз Мэткаф…
Барнет показал пальцем на один из последних пунктов завещания.
— Я также завещаю моей любимой жене, Джулии, вклады на депозите Банка Сан-Франциско, и какое бы наследство не сопровождало вышеуказанные вклады, она может поступать с ними так, как подсказывает ей сердце и здравый смысл…
Джиб тупо уставился на эти слова, чувствуя какое-то сильное давление в груди: «и какое бы наследство не сопровождало вышеуказанные вклады, она может поступать с ними так, как подсказывает ей сердце и здравый смысл».
Он продолжал читать эти слова снова и снова, пока его глаза не стали вываливаться из орбит от чрезмерного напряжения.
Он поднял голову и посмотрел на Барнета. — Что это все означает, черт возьми?
— Я сам толком не знаю, как это следует понимать, — сказал откровенно Барнет. — Но я считаю, что наследство — это ты.
Джиб вскочил на ноги, схватил свою шляпу и пулей выскочил из конторы. Он стоял на тротуаре, внимательно изучая носки своих ботинок, в то время как грудь распирало от сильного сердцебиения. В его душе разразилась настоящая буря смешанных чувств.
— Поступать так, как подсказывает ей сердце и здравый смысл, — говорится в завещании.
Это означает, что доктор доверил ему Джулию, и фактически он благословил их в своем завещании.
Джиб вспомнил слова Джулии, которые она сказала ему в ту самую ночь, когда он признался, что нарушил свое обещание: «Она была прекрасной и всепрощающей женщиной и очень любила тебя». — Он часто вспоминал эти слова. Они были для него настоящим утешением. Интересно, думал он, могла бы Джулия применить их к себе самой.
Затем он вспомнил все то, что она сказала ему прошлой ночью. Она откровенно заявила, что не желает иметь дела ни с ним, ни с его деньгами. Завещание доктора было хорошим и осмысленным, но оно ничего не меняло в его жизни.
Следующей остановкой Джиба был небольшой китайский магазинчик Чарли Суна. Как всегда, Чарли, казалось, ожидал его.
— Босс вернулся однажды, — сказал он на ломанном английском, перевалившись через прилавок. — Леди доктор знать, что большой доллар принадлежать боссу.
— И ты это давно уже знал, не правда ли? — спросил Джиб. — И ты, и все твои двоюродные братья в Сан-Франциско. Ты не мог бы рассказать мне. откуда тебе это известно?
Чарли не обратил внимания на этот вопрос, а Джиб отказался от мысли спросить его еще раз. Он знал, что этот ответ останется за семью печатями, и эту тайну будут вечно хранить Чарли и все его двоюродные братья в китайском квартале Сан-Франциско.
Но в голове этого китайца были другие ответы на вопросы, которые так хотел задать ему Джиб. — Давай немного поговорим, Чарли.
Чарли легко согласился с этим предложением. — Босс пойдет пить чай.
Он провел Джиба в дальнюю комнату, где девушка с очаровательной челкой налила им чай в тонкие фарфоровые чашки и принесла наполненные орехами кексы с толстым слоем сахара.
После того, как они отхлебнули немного чая и съели по кексу, Джиб приступил к делу. — Мне известно, что на шахте «Континентал» происходят странные вещи.
Чарли поставил на стол чашку и посмотрел на Джиба своими узкими глазами.
— Что тебе известно об этом, Чарли?
— Это не есть мое дело, что там делает белый дьявол.
— У тебя есть там свой человек?
Лицо Чарли приобрело каменный оттенок. — Какой еще человек?
Джиб сожалел о том, что не может поговорить с Чарли на языке его Поднебесной империи. Он знал, что тот любит ходить вокруг да около, избегая прямых вопросов и прямых ответов. Но Джибу было некогда изучать эту китайские манеры разговора.
— У тебя там есть свой человек, который имеет большие уши и который сообщил тебе, что начальник шахты хочет жениться на миссис Мэткаф. Ты помнишь это? Ты же сам говорил мне об этом. — Джиб уже вычислил, что это был повар Хьюгза. — Это повар?
Чарли притворился, что ему нужно обдумать этот вопрос. — Этот повар знать английский. Притворяться глухим.
— Он достаточно сообразительный, чтобы провести меня в офис как-нибудь ночью?
— Аиййа! — воскликнул Чарли, пораженный услышанным. — Очень опасно ходить туда. Очень опасно Ли Чанг пустить вас туда.
— Я заплачу тебе, — сказал Джиб. — Я заплачу Ли Чангу. — Деньги — это было все, чем он располагал на сегодняшний день. И пока еще ни один цент из этих денег не принес ему ничего хорошего.
Чарли молча потягивал свой чай. Джиб хорошо видел, что тот усиленно работает мозгами. — Почему вы хотеть босс шахты быть мертвой змеей?
— Потому что он собирается обмануть город, и к тому же я не хочу, чтобы он женился на миссис Мэткаф.
Чарли, кажется, удовлетворили эти доводы. — Вы, босс, жениться на леди доктор.
— Черт возьми, Чарли, она не выйдет за меня замуж. В особенности после того, что случилось с этими деньгами.
— Босс жениться на леди доктор, — продолжал настаивать он. — Надо наполнить ее живот счастьем.
— Ты что, глухой, — закричал на него Джиб. — Она не хочет выходить за меня замуж. Кроме того, как только я заполучу Хьюгза, я уеду из этого города.
Джиб съел еще пару кексов, стараясь подавить в себе злость и изнывая от жары. Все пытались уговорить его жениться на Джулии — Барнет, Чарли и даже доктор Эдвард из могилы. Даже после того, как она указала ему на дверь.
— Чарли должен боссу большое одолжение, — сказал Чарли.
Джиб с удивлением посмотрел на Чарли. — Да? За что? Из-за змей?
— Босс застрелил Хоккетта.
Джибу пришлось долго припоминать все события прошлого, пока он не вспомнил, что этот Хоккетт и его люди вздернули пару китайских детей, так, ради хохмы. Одним из этих мальчиков был сын Чарли.
— Большое одолжение, — снова сказал Чарли. — Босс сказать Чарли, когда пойдет в шахту белого дьявола. Ли Чанг пустить его внутрь.
ГЛАВА 23
Джулия готовилась к поездке в город, чтобы посетить операционную доктора Бичема, недавно открывшуюся в дальнем углу аптеки Редферна, когда во двор ее дома въехала карета. Она быстро накинула на себя теплую шаль — совершенно необходимую вещь для раннего прохладного июньского утра и вышла на веранду.
Гарлан уже вылезал из своей кареты. Еще до того, как он подошел к ней ближе, Джулия почувствовала, что он очень сердит. Он раздраженно проковылял к дому, не обращая внимания на налипшую к подошве грязь, и поднялся на веранду.
— Я слышал, что Бут вернулся в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101