По его совету, померила у Кэтрин температуру: 39, 9. Доктор сказал, что пришлет за больной «скорую» и будет ждать их в больнице.
Касс метнулась к Селии и приказала собрать для Кэтрин вещи.
Минуты тянулись и тянулись без конца, и ее страх все нарастал. «Все образуется! Все образуется!» — тупо повторяла она про себя слова нехитрой мантры, в которую не очень-то верила сама.
Если бы жизнь можно было прокрутить по новой, как пленку…
— Я все приготовила, мисс де Уоренн! Вы бы захватили что-то и для себя!
Касс едва сообразила, о чем говорит с ней Селия, и сказала:
— Я останусь дома. Они еще не приехали? — Она машинально: закупорила пузырек с аспирином и открыла ночной столик, чтобы убрать на место телефонную книгу. И тут же заметила голубую тетрадь.
Касс охватила нерешительность при виде старой выцветшей обложки. Но любопытство взяло верх. Она заглянула в тетрадь — и остолбенела.
Перед ней был дневник. Его начали вести в 1946 году. Затаив дыхание, Касс разглядывала почерк своей тетки.
«Я нарочно выманила его так, чтобы он угодил под машину! Я хотела его уничтожить!»
Касс, дрожа от возбуждения, заглянула в конец дневника: 15 июля 1966 года. Со страниц на нее смотрели знакомые имена.
«Каса де суэньос».
Педраса.
Эдуардо де ла Барка.
Изабель де Уоренн.
Касс в ужасе захлопнула дневник, сунула его в столик и соскочила с кровати. В следующий миг раздался звонок в дверь.
— Не понимаю, почему Антонио не встретил нас в аэропорту, — пожаловалась Алиса, переминаясь с ноги на ногу в сумраке просторного вестибюля роскошного многоквартирного дома.
Трейси была измотана до предела. На протяжении всего полета ей ничего не оставалось, как развлекать дочь разговорами, и она окончательно убедилась в том, что совсем не знает, как себя вести. Касс может злорадствовать вовсю! Трейси уже пожалела о том, что забрала Алису с собой в Мадрид. Теперь Антонио наверняка увидит, какая она никудышная мать!
Но что еще она могла сделать? Ее тетка и сестра не оставили ей выбора!
Трейси охватывала злоба всякий раз, стоило ей вспомнить об этой парочке, вечно вставлявшей ей палки в колеса. Вот и сейчас Трейси пришлось сорваться с места, вместо того чтобы отдохнуть несколько дней в Белфорд-Хаусс и прийти в себя. Она чувствовала себя такой измученной!
— Мама! Тебе плохо?
Тонкий голосок дочери вырвал Трейси из мрачных размышлений, и ей пришлось пару раз вдохнуть поглубже, чтобы не сорваться на крик.
— Все в порядке. Вообще-то он нас не ждет! Это будет сюрприз!
У Алисы сделалось такое выражение лица, что Трейси чуть не лопнула от злости: и эта туда же, пытается судить ее!
— Он придет в восторг, когда увидит нас! — заверила она Алису.
Девочка покраснела и потупилась.
Если бы Трейси не знала, что имеет дело с несмышленой малышкой, то могла бы вообразить, будто Алиса считает невежливым являться в гости без приглашения. Или Касс уже успела вбить это в детскую головку? Обливаясь потом, Трейси постучала еще раз. Черт побери, ну и жара в этой Испании! Впрочем, она это уже знает.
Трейси нервно сверилась с часами. Антонио должен быть дома. И университете сейчас каникулы, и, если только его не увлекло очередное исследование, Антонио должен сидеть за поздним ленчем вдвоем с сыном.
Она впервые в жизни встретила такого преданного отца. В чем-то он даже напомнил ей Касс.
Где-то на краю сознания промелькнула опасная, ненужная мысль, что эти двое подходят друг другу.
На стук никто не ответил, и постепенно до Трейси дошло, что дома никого нет.
— Только этого не хватало! — раздраженно прошипела она сквозь зубы. — И что теперь? Сесть на пол и ждать?
— Мама!
Трейси снова успела забыть, что торчит здесь не одна.
— Чего тебе?
— Мне нужно в туалет! — прошептала Алиса.
— Еще не лучше! — вскричала Трейси. Черт побери, почему Антонио не удосужился дать ей ключ от своей квартиры? Неужели она мало здесь бывала? При воспоминании о том, как они проводили здесь время вдвоем, Трейси стало немного легче. Ведь прежде всего Антонио был мужчиной, вдобавок очень страстным. И она непременно найдет способ его расшевелить!
За их спиной раскрылись двери лифта, и Трейси резко развернулась: наконец-то! Но вместо Антонио из лифта вышла его соседка, дама средних лет.
— Добрый день, сеньора! — поздоровалась она, с любопытством разглядывая Алису.
— Привет, — вяло отозвалась Трейси. И тут же спохватилась: — Вы не видели сеньора де ла Барку? Он не может быть сейчас в университете?
— Сеньора, извините мой английский, — соседка явно удивилась. Она продолжала по-испански: — Сеньор не в университете. Он в Кастилии!
Трейси не понимала по-испански, однако уцепилась за знакомое слово.
— В Кастилии? Это на самом севере страны? Там, где его родовое поместье? «Каса де суэньос»? — выкрикивала она, все еще не веря, что ей так не повезло.
— Да. Сеньор уехал в Кастилию.
— Что?
— Хм-м-м… Уехал! Вчера!
Вчера. Антонио уехал вчера. Ну надо же так попасть впросак!
Алиса подергала мать за руку.
— Не сейчас! — рявкнула Трейси. Стиснув зубы, она напрягла память. Ведь Антонио рассказывал ей о своем поместье и даже показывал на карте. Черт побери, как же называют тот городок, что находится по соседству? Педамо? Педасо? Нет, Педраса! Точно, Педраса! И Трейси принялась объяснять соседке на пальцах, что ее дочери срочно нужно в туалет.
Через минуту Алису уже впустили в квартиру, а Трейси начала составлять новый план.
На следующее утро Касс сидела за рабочим столом в библиотеке, как всегда, обложившись кучей книг, и не могла собраться с мыслями.
Трейси с Алисой уже давно добрались до Мадрида. Касс едва набралась храбрости позвонить Марку Хопкинсу, и тот крайне неохотно выдал сведения о том, что мать и дочь вылетели накануне вечером. О судебном разбирательстве речи пока не шло.
Окончательно выведенная из себя головной болью, Касс так резко отодвинула биографию Марии Тюдор, что книга свалилась со стола, и из нее выпала цветная фотография.
Рассеянно уставившись на изображение рубинового колье шестнадцатого века, Касс снова погрузилась в раскаяние и скорбь. Как они дошли до такого? Откуда взялась вся эта дикая ненависть и ревность, в одночасье разрушившая дружную, сплоченную семью?
И что за бред несла Кэтрин? По крайней мере сейчас она не бредит, но даже антибиотики не сбили температуру.
Ее внимание снова привлекла фотография. Все несчастья начались с той минуты, когда Антонио де ла Барка переступил порог их дома — не так ли? Или это случилось десятки лет назад, когда его отца сбил автомобиль в каком-то глухом городишке под названием Педраса? А вдруг это началось не десятки, а сотни лет назад?..
Касс стало жутко от этой мысли.
«Никому из нас не поздоровится… Ты начинаешь понимать…»
Слова Кэтрин назойливо жужжали в ушах, вызывая сильнейшую головную боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Касс метнулась к Селии и приказала собрать для Кэтрин вещи.
Минуты тянулись и тянулись без конца, и ее страх все нарастал. «Все образуется! Все образуется!» — тупо повторяла она про себя слова нехитрой мантры, в которую не очень-то верила сама.
Если бы жизнь можно было прокрутить по новой, как пленку…
— Я все приготовила, мисс де Уоренн! Вы бы захватили что-то и для себя!
Касс едва сообразила, о чем говорит с ней Селия, и сказала:
— Я останусь дома. Они еще не приехали? — Она машинально: закупорила пузырек с аспирином и открыла ночной столик, чтобы убрать на место телефонную книгу. И тут же заметила голубую тетрадь.
Касс охватила нерешительность при виде старой выцветшей обложки. Но любопытство взяло верх. Она заглянула в тетрадь — и остолбенела.
Перед ней был дневник. Его начали вести в 1946 году. Затаив дыхание, Касс разглядывала почерк своей тетки.
«Я нарочно выманила его так, чтобы он угодил под машину! Я хотела его уничтожить!»
Касс, дрожа от возбуждения, заглянула в конец дневника: 15 июля 1966 года. Со страниц на нее смотрели знакомые имена.
«Каса де суэньос».
Педраса.
Эдуардо де ла Барка.
Изабель де Уоренн.
Касс в ужасе захлопнула дневник, сунула его в столик и соскочила с кровати. В следующий миг раздался звонок в дверь.
— Не понимаю, почему Антонио не встретил нас в аэропорту, — пожаловалась Алиса, переминаясь с ноги на ногу в сумраке просторного вестибюля роскошного многоквартирного дома.
Трейси была измотана до предела. На протяжении всего полета ей ничего не оставалось, как развлекать дочь разговорами, и она окончательно убедилась в том, что совсем не знает, как себя вести. Касс может злорадствовать вовсю! Трейси уже пожалела о том, что забрала Алису с собой в Мадрид. Теперь Антонио наверняка увидит, какая она никудышная мать!
Но что еще она могла сделать? Ее тетка и сестра не оставили ей выбора!
Трейси охватывала злоба всякий раз, стоило ей вспомнить об этой парочке, вечно вставлявшей ей палки в колеса. Вот и сейчас Трейси пришлось сорваться с места, вместо того чтобы отдохнуть несколько дней в Белфорд-Хаусс и прийти в себя. Она чувствовала себя такой измученной!
— Мама! Тебе плохо?
Тонкий голосок дочери вырвал Трейси из мрачных размышлений, и ей пришлось пару раз вдохнуть поглубже, чтобы не сорваться на крик.
— Все в порядке. Вообще-то он нас не ждет! Это будет сюрприз!
У Алисы сделалось такое выражение лица, что Трейси чуть не лопнула от злости: и эта туда же, пытается судить ее!
— Он придет в восторг, когда увидит нас! — заверила она Алису.
Девочка покраснела и потупилась.
Если бы Трейси не знала, что имеет дело с несмышленой малышкой, то могла бы вообразить, будто Алиса считает невежливым являться в гости без приглашения. Или Касс уже успела вбить это в детскую головку? Обливаясь потом, Трейси постучала еще раз. Черт побери, ну и жара в этой Испании! Впрочем, она это уже знает.
Трейси нервно сверилась с часами. Антонио должен быть дома. И университете сейчас каникулы, и, если только его не увлекло очередное исследование, Антонио должен сидеть за поздним ленчем вдвоем с сыном.
Она впервые в жизни встретила такого преданного отца. В чем-то он даже напомнил ей Касс.
Где-то на краю сознания промелькнула опасная, ненужная мысль, что эти двое подходят друг другу.
На стук никто не ответил, и постепенно до Трейси дошло, что дома никого нет.
— Только этого не хватало! — раздраженно прошипела она сквозь зубы. — И что теперь? Сесть на пол и ждать?
— Мама!
Трейси снова успела забыть, что торчит здесь не одна.
— Чего тебе?
— Мне нужно в туалет! — прошептала Алиса.
— Еще не лучше! — вскричала Трейси. Черт побери, почему Антонио не удосужился дать ей ключ от своей квартиры? Неужели она мало здесь бывала? При воспоминании о том, как они проводили здесь время вдвоем, Трейси стало немного легче. Ведь прежде всего Антонио был мужчиной, вдобавок очень страстным. И она непременно найдет способ его расшевелить!
За их спиной раскрылись двери лифта, и Трейси резко развернулась: наконец-то! Но вместо Антонио из лифта вышла его соседка, дама средних лет.
— Добрый день, сеньора! — поздоровалась она, с любопытством разглядывая Алису.
— Привет, — вяло отозвалась Трейси. И тут же спохватилась: — Вы не видели сеньора де ла Барку? Он не может быть сейчас в университете?
— Сеньора, извините мой английский, — соседка явно удивилась. Она продолжала по-испански: — Сеньор не в университете. Он в Кастилии!
Трейси не понимала по-испански, однако уцепилась за знакомое слово.
— В Кастилии? Это на самом севере страны? Там, где его родовое поместье? «Каса де суэньос»? — выкрикивала она, все еще не веря, что ей так не повезло.
— Да. Сеньор уехал в Кастилию.
— Что?
— Хм-м-м… Уехал! Вчера!
Вчера. Антонио уехал вчера. Ну надо же так попасть впросак!
Алиса подергала мать за руку.
— Не сейчас! — рявкнула Трейси. Стиснув зубы, она напрягла память. Ведь Антонио рассказывал ей о своем поместье и даже показывал на карте. Черт побери, как же называют тот городок, что находится по соседству? Педамо? Педасо? Нет, Педраса! Точно, Педраса! И Трейси принялась объяснять соседке на пальцах, что ее дочери срочно нужно в туалет.
Через минуту Алису уже впустили в квартиру, а Трейси начала составлять новый план.
На следующее утро Касс сидела за рабочим столом в библиотеке, как всегда, обложившись кучей книг, и не могла собраться с мыслями.
Трейси с Алисой уже давно добрались до Мадрида. Касс едва набралась храбрости позвонить Марку Хопкинсу, и тот крайне неохотно выдал сведения о том, что мать и дочь вылетели накануне вечером. О судебном разбирательстве речи пока не шло.
Окончательно выведенная из себя головной болью, Касс так резко отодвинула биографию Марии Тюдор, что книга свалилась со стола, и из нее выпала цветная фотография.
Рассеянно уставившись на изображение рубинового колье шестнадцатого века, Касс снова погрузилась в раскаяние и скорбь. Как они дошли до такого? Откуда взялась вся эта дикая ненависть и ревность, в одночасье разрушившая дружную, сплоченную семью?
И что за бред несла Кэтрин? По крайней мере сейчас она не бредит, но даже антибиотики не сбили температуру.
Ее внимание снова привлекла фотография. Все несчастья начались с той минуты, когда Антонио де ла Барка переступил порог их дома — не так ли? Или это случилось десятки лет назад, когда его отца сбил автомобиль в каком-то глухом городишке под названием Педраса? А вдруг это началось не десятки, а сотни лет назад?..
Касс стало жутко от этой мысли.
«Никому из нас не поздоровится… Ты начинаешь понимать…»
Слова Кэтрин назойливо жужжали в ушах, вызывая сильнейшую головную боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106