Осталось одно целое, в котором они слились.
Теперь их тела двигались бездумно, направляемые одними ощущениями и необходимостью разделить друг сдругом самые сокровенные восторги. Рэчел извивалась, вжимаясь в него. Выпады Логана становились все глубже, создавая головокружительное ощущение полета.
Как будто неистовый вихрь уносил их в небеса.
Она заснула почти мгновенно, уютно пристроившись в его окутавших ее, как коконом, объятиях. Но Логану не спалось. Он устал и чувствовал себя опустошенным, и порез на ребрах давал о себе знать. Тем не менее ему было не до сна.
Лежавшая в колыбели его рук женщина была теплой и желанной, и она была для него дороге всего на свете. Дороже, чем он готов был признать.
Но ей требовались помощь и защита, которыми он явно не мог ее обеспечить. Она думала, что она ангел. Думала, что послана его спасти. И именно поэтому она представляла опасность… для себя и для других. Именно из-за него она чуть не погибла.
Он стиснул руки, и она шевельнулась, что-то бормоча во сне. С ней надо что-то делать, и поскорее. Теперь у него в этом не оставалось сомнений.
Вопрос только в том, что именно.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Ангелы есть духи, но не всякий дух есть ангел. Ангелами они становятся, будучи посланы.
Святой Августин.
Со времени его последнего посещения Чарльзтаун переменился.
Наклонившись вперед, Логан похлопал лошадь по выгнутой шее, раздумывая, ощущает ли она такое же стеснение среди всей этой толпы, какое ощущал он. Не то чтобы он обращал внимание на всю эту суету. Просто прошло так много времени.
Он и не догадывался, каким… нет, удовлетворенным — это не то слово. Насколько он привык к отшельнической жизни на вершине. Как старательно отгородился от всего, ото всех.
Все эти годы он не считал себя одиноким — он был один, вот и все. Он убедил себя, что так лучше.
Из-за его отца. Из-за Мэри. Из-за выпивки. Он нуждался в уединении. Гора являлась его убежищем.
Над головами висела вывеска, чуть покачиваясь от ветерка с залива. Логан прочел узорчатую надпись: «Приют Бахуса».
Он устал и проголодался, и идея выпить кружку рома показалась ему необычайно привлекательной. Сжав бока жеребца коленями, Логан поехал дальше.
Оглянувшись на Рэчел, чтобы увидеть, как действует на нее такое множество народа и окружающий тарарам, Логан только рот разинул. Она сидела на лошади очень прямо, высоко держа голову, вздернув высокомерно подбородок, как это могла бы сделать настоящая принцесса. Хотя на ней были надеты чужое платье и накидка из сшитых шкур, она имела царственный вид. Какие глупости приходят ему в голову.
Впрочем, не глупее охватившего его ощущения, когда она заметила его взгляд и улыбнулась.
— Вы знаете, где живет ваш брат? — спросила она, поравнявшись с ним. Они находились на Квин-стрит, неподалеку от Нового театра, и со всех сторон доносился визг пил и стук молотков.
— Да, но Вольф полагал, что в это время он скорее всего будет на верфи.
Именно туда они и направлялись. Логан все еще не мог до конца поверить в то, что его брат, перед которым он в юности преклонялся, действительно жив.
Так отчетливо, как будто это было только вчера, он вспомнил свои чувства, когда отец сообщил ему о смерти Джеймса.
Он сидел в библиотеке в доме Маккейдов, бывшей его любимым помещением в старом строении, по которому гуляли сквозняки. Он частенько благодарил Провидение за то, что, хотя отец бып безразличен к печатному слову, кто-то из его предков любил книги. Обшитую дубом комнату заполняли переплетенные в кожу тома, охватывавшие самые разнообразные темы — от фермерства до древней поэзии.
Но любимое чтение Логана составляли работы, посвященные философии и человеческому сознанию. К величайшему неудовольствию отца, он часами просиживал за книгами Декарта, Беркли, иногда отвлекаясь на какую-нибудь из книг по медицине. Он как раз обдумывал теорию Гоббса, что любому действию предшествует мысль или идея, когда в комнату ворвался отец.
Логан виновато захлопнул книгу, отчего в лившемся из окна с цветными стеклами солнечном свете заплясало облачко пыли. Но на этот раз Роберт Маккейд словно не заметил ни выбранную его сыном книгу, ни его смущение. Он просто прошел к каминной полке, ритмично похлопывая по ладони хлыстом для верховой езды.
Логан старался не ежиться при резких звуках от удара хлыста о ладонь отца, старался не вспоминать ощущение удара хлыста на своем теле. Мгновение отец стоял, глядя в огонь, потом повернулся. Логан удивился нездоровому красноватому оттенку его кожи, потом подумал, что это, наверное, отблеск пламени.
— Теперь ты мой наследник, — объявил отец тоном глубокого разочарования.
Вначале Логан осознал только это разочаровавание.
В свои двенадцать лет там, где дело касалось отца, он уже окружил себя стеной, скрывавшей его эмоции. Но какой бы крепкой он ни пытался ее сделать, всегда находилась крошечная трещинка в каменной стене. И его отец всегда безошибочно находил эту трещинку.
Джеймс всегда советовал ему не обращать внимания на «старого ублюдка». «Он придирается к тебе только потому, что это тебя расстраивает», — говорил его старший брат. Но семнадцатилетний Джеймс был больше и сильнее и излучал особое очарование, которому даже Роберт с трудом мог противиться.
Мысли о брате заставили Логана сосредоточиться на словах отца. «Теперь ты мой наследник».
Логан сглотнул, и его узкие плечи застыли. Джеймс уехал из дома несколько месяцев назад, горя преданностью делу юного принца, полный решимости вместе с ним дойти до Лондона и помочь ему взойти на принадлежавший ему по праву престол.
Ходили слухи, что шотландцы потерпели поражение. Вообще-то, Логан знал об этом очень мало, потому что отец запретил все разговоры на эту тему в своем доме. Будучи сам аполитичным, готовый всегда, если возможно, стать на сторону победителя, Роберт был разъярен поступком Джеймса.
И все же Логан не мог поверить, чтобы он даже теперь мог лишить наследства сына, которого всегда считал достойным наследником, особенно в сравнении другим его отпрыском, книжным червем.
Логан сделал шаг вперед, готовый выдержать вспышку гнева, и откашлялся:
— Я не понимаю, сэр.
По резкому взгляду, брошенному на него Робертом, Логану стало ясно, что тот уже забыл о его присутствии. Отец поджал губы:
— Его повесили.
— Джеймса? — К горлу Логана подступила тошнота. — Не может быть!
Только не брата, которого он любил, единственное живое существо, не считая его матери, которому он хоть сколько-то был дорог.
— Нет! — Он тряхнул головой, как будто пытаясь отогнать крывшуюся в словах отца правду.
Уже зная, что эти слова не были ложью. Отца словно прорвало. Он кричал о глупости Джеймса, о том, что его многократно предупреждали, предрекая, что вся семья пострадает из-за его эгоизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Теперь их тела двигались бездумно, направляемые одними ощущениями и необходимостью разделить друг сдругом самые сокровенные восторги. Рэчел извивалась, вжимаясь в него. Выпады Логана становились все глубже, создавая головокружительное ощущение полета.
Как будто неистовый вихрь уносил их в небеса.
Она заснула почти мгновенно, уютно пристроившись в его окутавших ее, как коконом, объятиях. Но Логану не спалось. Он устал и чувствовал себя опустошенным, и порез на ребрах давал о себе знать. Тем не менее ему было не до сна.
Лежавшая в колыбели его рук женщина была теплой и желанной, и она была для него дороге всего на свете. Дороже, чем он готов был признать.
Но ей требовались помощь и защита, которыми он явно не мог ее обеспечить. Она думала, что она ангел. Думала, что послана его спасти. И именно поэтому она представляла опасность… для себя и для других. Именно из-за него она чуть не погибла.
Он стиснул руки, и она шевельнулась, что-то бормоча во сне. С ней надо что-то делать, и поскорее. Теперь у него в этом не оставалось сомнений.
Вопрос только в том, что именно.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Ангелы есть духи, но не всякий дух есть ангел. Ангелами они становятся, будучи посланы.
Святой Августин.
Со времени его последнего посещения Чарльзтаун переменился.
Наклонившись вперед, Логан похлопал лошадь по выгнутой шее, раздумывая, ощущает ли она такое же стеснение среди всей этой толпы, какое ощущал он. Не то чтобы он обращал внимание на всю эту суету. Просто прошло так много времени.
Он и не догадывался, каким… нет, удовлетворенным — это не то слово. Насколько он привык к отшельнической жизни на вершине. Как старательно отгородился от всего, ото всех.
Все эти годы он не считал себя одиноким — он был один, вот и все. Он убедил себя, что так лучше.
Из-за его отца. Из-за Мэри. Из-за выпивки. Он нуждался в уединении. Гора являлась его убежищем.
Над головами висела вывеска, чуть покачиваясь от ветерка с залива. Логан прочел узорчатую надпись: «Приют Бахуса».
Он устал и проголодался, и идея выпить кружку рома показалась ему необычайно привлекательной. Сжав бока жеребца коленями, Логан поехал дальше.
Оглянувшись на Рэчел, чтобы увидеть, как действует на нее такое множество народа и окружающий тарарам, Логан только рот разинул. Она сидела на лошади очень прямо, высоко держа голову, вздернув высокомерно подбородок, как это могла бы сделать настоящая принцесса. Хотя на ней были надеты чужое платье и накидка из сшитых шкур, она имела царственный вид. Какие глупости приходят ему в голову.
Впрочем, не глупее охватившего его ощущения, когда она заметила его взгляд и улыбнулась.
— Вы знаете, где живет ваш брат? — спросила она, поравнявшись с ним. Они находились на Квин-стрит, неподалеку от Нового театра, и со всех сторон доносился визг пил и стук молотков.
— Да, но Вольф полагал, что в это время он скорее всего будет на верфи.
Именно туда они и направлялись. Логан все еще не мог до конца поверить в то, что его брат, перед которым он в юности преклонялся, действительно жив.
Так отчетливо, как будто это было только вчера, он вспомнил свои чувства, когда отец сообщил ему о смерти Джеймса.
Он сидел в библиотеке в доме Маккейдов, бывшей его любимым помещением в старом строении, по которому гуляли сквозняки. Он частенько благодарил Провидение за то, что, хотя отец бып безразличен к печатному слову, кто-то из его предков любил книги. Обшитую дубом комнату заполняли переплетенные в кожу тома, охватывавшие самые разнообразные темы — от фермерства до древней поэзии.
Но любимое чтение Логана составляли работы, посвященные философии и человеческому сознанию. К величайшему неудовольствию отца, он часами просиживал за книгами Декарта, Беркли, иногда отвлекаясь на какую-нибудь из книг по медицине. Он как раз обдумывал теорию Гоббса, что любому действию предшествует мысль или идея, когда в комнату ворвался отец.
Логан виновато захлопнул книгу, отчего в лившемся из окна с цветными стеклами солнечном свете заплясало облачко пыли. Но на этот раз Роберт Маккейд словно не заметил ни выбранную его сыном книгу, ни его смущение. Он просто прошел к каминной полке, ритмично похлопывая по ладони хлыстом для верховой езды.
Логан старался не ежиться при резких звуках от удара хлыста о ладонь отца, старался не вспоминать ощущение удара хлыста на своем теле. Мгновение отец стоял, глядя в огонь, потом повернулся. Логан удивился нездоровому красноватому оттенку его кожи, потом подумал, что это, наверное, отблеск пламени.
— Теперь ты мой наследник, — объявил отец тоном глубокого разочарования.
Вначале Логан осознал только это разочаровавание.
В свои двенадцать лет там, где дело касалось отца, он уже окружил себя стеной, скрывавшей его эмоции. Но какой бы крепкой он ни пытался ее сделать, всегда находилась крошечная трещинка в каменной стене. И его отец всегда безошибочно находил эту трещинку.
Джеймс всегда советовал ему не обращать внимания на «старого ублюдка». «Он придирается к тебе только потому, что это тебя расстраивает», — говорил его старший брат. Но семнадцатилетний Джеймс был больше и сильнее и излучал особое очарование, которому даже Роберт с трудом мог противиться.
Мысли о брате заставили Логана сосредоточиться на словах отца. «Теперь ты мой наследник».
Логан сглотнул, и его узкие плечи застыли. Джеймс уехал из дома несколько месяцев назад, горя преданностью делу юного принца, полный решимости вместе с ним дойти до Лондона и помочь ему взойти на принадлежавший ему по праву престол.
Ходили слухи, что шотландцы потерпели поражение. Вообще-то, Логан знал об этом очень мало, потому что отец запретил все разговоры на эту тему в своем доме. Будучи сам аполитичным, готовый всегда, если возможно, стать на сторону победителя, Роберт был разъярен поступком Джеймса.
И все же Логан не мог поверить, чтобы он даже теперь мог лишить наследства сына, которого всегда считал достойным наследником, особенно в сравнении другим его отпрыском, книжным червем.
Логан сделал шаг вперед, готовый выдержать вспышку гнева, и откашлялся:
— Я не понимаю, сэр.
По резкому взгляду, брошенному на него Робертом, Логану стало ясно, что тот уже забыл о его присутствии. Отец поджал губы:
— Его повесили.
— Джеймса? — К горлу Логана подступила тошнота. — Не может быть!
Только не брата, которого он любил, единственное живое существо, не считая его матери, которому он хоть сколько-то был дорог.
— Нет! — Он тряхнул головой, как будто пытаясь отогнать крывшуюся в словах отца правду.
Уже зная, что эти слова не были ложью. Отца словно прорвало. Он кричал о глупости Джеймса, о том, что его многократно предупреждали, предрекая, что вся семья пострадает из-за его эгоизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79