Роза Вудбайн вовсе не была так спокойна, как изо всех сил старалась показать. Она так спешила…
Она опаздывала на охоту, потому что задержалась в дамском салоне, в то время как несколько фрейлин королевы сплетничали о подвигах короля.
Ей нравились король и королева, и она наслаждалась двором. Но она хотела вернуться в Виргинию. Она слишком давно там не была. Ей хотелось скакать верхом по холмам, лежать на траве у реки, ощущать знойный ветер своей родины в теплую летнюю ночь.
И она предполагала, что скоро уедет. Но вдруг на прошлой неделе в ее школу, расположенную совсем неподалеку от Лондона, пришло письмо от отца, приказывающего ей присоединиться к королю и его двору. От этого послания у нее тут же оборвалось сердце, ведь она очень хорошо знала, чего хочет от нее отец. «Я вышел из ничего! — сказал он ей однажды, расхаживая по их великолепному бальному залу в Виргинии. — И я работал, не покладая рук, и все же это ни к чему бы не привело, если бы я не встретил твою святую мать!»
Конечно, Роза промолчала, ведь когда Ашкрофт бывал в таком настроении, всегда было лучше молчать. Мать она помнила неотчетливо, но воспоминания были нежными. Мать была красивая, мягкая, благородная, и от нее всегда сладко пахло зелеными полями и цветами. Она умерла, пытаясь родить Ашкрофту сына, и ее смерть походила на кошмар. Розе в то время едва исполнилось пять лет, но, хотя прошло столько лет, ей все еще недоставало матери.
Отдавая должное отцу, Роза знала, что он обожал мать — независимо от того, женился он на ней из-за ее положения в обществе или нет. Он никогда больше не женился, похоронил свое желание иметь сына, но решил, что дочь устроит среди аристократии. Роза попросту молча выслушивала его тирады.
Нельзя сказать, что она действительно собиралась ослушаться его. Просто дело было в том, что он предполагал, будто она выйдет замуж за какого-нибудь высокомерного аристократа, а она не имела ни малейшего намерения так поступить. Она собиралась поиграть в придворные игры, а потом отправиться домой! Ей на руку был тот факт, что лорд, которого, похоже, имел в виду отец, был почти помолвлен с леди Анной Винтер — очаровательной, остроумной, богатой и утонченной. Вряд ли он передумает. Так что, несмотря на желание отца, все еще может сложиться благополучно. Некоторое время она будет блистать при дворе, лорд Дефорт сможет жениться, а потом она отплывет домой. Вернувшись домой, она докажет, что способна управлять их корабельными делами ничуть не хуже, чем любой мужчина.
Однако в ее планах, похоже, было одно слабое место. Отец написал своему старому другу и попросил его стать опекуном Розы на время ее пребывания при дворе. Но пока письмо Ашкрофта пересекало Атлантический океан, лорд Брайант умер.
Его сын Джемисон, молодой человек, которого Роза считала несколько неприятным, естественно, принял на себя обязанности своего отца.
От этой мысли бросало в дрожь! И размышления эти так задержали ее, что когда ей привели ее красивую черную кобылу Джени, она вскочила в седло и помчалась со скоростью ветра.
Возможно, она скакала слегка безрассудно, но ведь и этот ужасный надменный мужчина тоже!
Обороняясь, она уставилась на него.
— Сэр, если у вас не все в порядке…
— У меня все в порядке, черт побери! — огрызнулся Пирс Дефорт. Он сидел в гнусной холодной воде и смотрел на нее. Он вышел из себя. — И я не собираюсь вас благодарить, девушка!
Она заметно рассердилась.
— Как я уже сказала, сэр, я с радостью съезжу за королевским врачом…
— Мне не нужен врач.
Изящно и легко она соскользнула со спины своей кобылы, поморщилась, когда ее ноги коснулись грязной земли. Она подобрала юбки и приблизилась к нему, встав у самой воды.
— Если вы не можете подняться…
— Вы собираетесь помочь мне оттуда? — вежливо осведомился он, сарказм в его тоне был лишь едва заметен.
— Я могу послать…
— Девушка, вам следует поднабраться просто здравого смысла и вежливости — и поучиться ездить верхом! — сердито воскликнул он.
— Сэр, я не хочу хвалиться, но я езжу верхом исключительно умело, — сообщила она.
— Вы не хотите хвалиться, да, и все же ваше умение — исключительное?
— Да, сэр. Я езжу верхом с раннего детства. И если уж вам так не повезло, что вы не сумели справиться с вашим конем…
— Милое дитя! Я делал все, что было в моих силах, чтобы избежать столкновения.
Она вздохнула с изрядным раздражением:
— Я не дитя! И, как вы могли заметить, сэр, я сохранила свое положение верхом на лошади, в то время как вы — нет.
Пирс заскрипел зубами.
— Я только что сказал вам…
— Да, по-моему, это вполне хорошее оправдание, — мило произнесла она.
— Вы ездите неосторожно, как двухлетний ребенок, — воскликнул он сердито и поморщился, так как в спину ему впился камень. Она шагнула ближе, все еще стараясь, чтобы ее элегантные ботинки и подол юбки не коснулись воды.
— Послушайте! — нетерпеливо заявила она. — Я не хотела причинить вам вред, хотя вы и высокомерный глупец.
— Ох, девушка! Вы перегибаете палку! — прошипел он.
— Если я могу вам помочь… — начала она. Он улыбнулся, в изгибе губ блеснули зубы.
— Может быть. — Он протянул ей руку. — Может, вы сможете дотянуться до меня?
Она нетерпеливо издала какой-то звук, но протянула к нему пальцы.
Возможно, ему не следовало этого делать. Карл славился своим рыцарством — и ожидал того же от своего окружения.
Но сегодня…
Что-то в этой элегантной и дерзкой крошке просто выводило его из себя. И она определенно могла бы быть повежливее.
Он встретил ее испуганный взгляд, и его улыбка стала шире, когда ее пальцы в бледно-зеленых перчатках коснулись его руки. Он обхватил ее руку своей. Очень крепко. И сильно дернул.
Она издала испуганный вопль. Он ухмылялся все шире, пока она летела над ним, опускаясь частично на него, частично в холодную воду.
— Боже мой, какой я болван! — пробормотал он, удерживаясь от смеха, пока она пыталась выпрямиться среди изобилия бархата и кружев своего платья. При этом она изгибалась, лежа на нем, и, к своему удивлению, он обнаружил, что остро ощущает ее физически — не просто как девушку, но как женщину.
Она лежала невероятно близко, и через преграды одежд между ними он мог ощущать длину ее ног, изгиб бедер. Он мог почувствовать кости корсета, а выше этой твердой темницы — мягкую полноту ее груди. Он заметил, как сладко она пахнет, словно лепестки цветка. Запах, казалось, был связан с чем-то очень естественным, и очень женственным, и абсолютно чувственным. Она заставила его думать о темноте, о жарком огне, пылающем в его крови. Несколько долгих секунд он был неподвижен, пойманный в капкан из своих ощущений, просто совершенно завороженный чем-то пьянящим и неотразимым в этой девушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86