Отбросить всякую осторожность, ринуться через аббатство и перерезать ему горло. Но Джеффри удержал меня, ведь ничего хорошего из этого не вышло бы! Пирс, ты не можешь вернуться в Англию, мечтая лишь о том, чтобы покончить с ним…
— Я убью его, — сказал Пирс, глядя в потолок. И снова от его слов повеяло ледяным холодом.
— Ты не понимаешь, как важно то, о чем я говорю, — поспешно сказала она. — Ты вообще не можешь убить Джерома! Ты должен доказать, что в преступлении виноват он и что ты — невиновен.
Его глаза, быстрые, словно ртуть, взглянули ей в глаза.
— Джером должен умереть!
И снова она почувствовала, что он не воспринимает ее слов.
Она поймала его пальцы, подняла его руку к своей щеке, нежно потерлась об нее.
— Милорд, он должен умереть по приговору суда! Он хитроумно провел нас всех. Мы должны не менее хитроумно провести его. Гнев и ощущение собственной правоты не помогут нам сейчас. — Она улыбнулась, нежно целуя его огрубевшую руку. — Поможет хитрость.
Он вздохнул, потом улыбнулся, глядя на нее.
— Я вовсе не собирался вернуться в Англию и сообщить королю о своем прибытии. Я всегда намеревался использовать все возможные средства, чтобы доказать, что я невиновен.
— Слава Богу, — пробормотала она.
— А потом, если больше ничего не удастся, вызвать Джерома и убить.
— Мы не можем допустить неудачи! — воскликнула она. — Пирс, я уже теряла тебя однажды. Еще одного раза я не вынесу.
Ее слова глубоко взволновали его. Затронули в его душе чувство вины за то, что он был несправедлив к ней, всколыхнули желание, которое жило в нем день и ночь, и так давно.
Он приподнялся на локте и поцеловал ее.
— Я больше не оставлю тебя, — пообещал он.
— Тогда…
— У нас впереди долгое океанское путешествие для того, чтобы продумать нашу месть, — сказал он.
И снова губы их слились. Он вкушал нектар. Он прижал ладонь к ее щеке и снова поцеловал ее. Потом он следил за своей рукой, которая гладила ее грудь, живот. Их глаза встретились.
Она покачала головой.
— Что еще, любовь моя?
— Ну, — пробормотала она, — я огорчена из-за другой женщины.
У него вырвалось резкое проклятие.
— И, — величественно добавила она, — ты думаешь, что я могу так легко тебя простить! Подумай о всех мучениях, которые я претерпела из-за тебя! По-моему, я уже однажды говорила, что если я и прощу тебя когда-нибудь, то только после того, как ты будешь сто дней ползать у моих ног, и ты сказал, что согласен ползать…
— Я только собирался попробовать! Я вовсе не говорил, что герцогам легко это делать.
— Ну а герцогини не так-то легко сдаются! — пригрозила она.
— Ты хочешь, чтобы я снова встал на колени? — спросил он.
— Да, пожалуй, мне это доставит наслаждение.
— Прекрасно!
Он опустился на колени. Но, как слишком поздно сообразила Роза, вовсе не для того, чтобы просить прощения.
— Прости меня! — прошептал он, но в его словах был намек на смех.
И не успела она опомниться, как он ухватил ее за лодыжки и дернул на себя. И начал ласкать ее, очень медленно и решительно возбуждая самые чувствительные участки ее тела, вначале грудь, потом живот, бедра, между бедрами.
Сначала она протестовала. Бормотала, что это не совсем извинение. Но быстро забыла о своих словах.
Потому что он любил ее, и никогда по-настоящему не любил никого другого. Потому что ее пронзили самые приятные ощущения, и потому что она не могла больше перенести мучительного наслаждения.
Она пыталась приподняться. Дотронуться до него. Погладить его руки, его спину. Коснуться его плеч. Она нежно покусывала их, омывала языком.
Встретила его взгляд и улыбнулась.
И почти умерла, когда он погрузился в нее, снова став ее частью.
И при этом шепот его коснулся ее ушей.
— Прости меня, любовь моя!
И этого было достаточно. Она от всей души простила его.
Через несколько минут они лежали, все еще сплетясь, задыхаясь, наслаждаясь тесными объятиями. Она встретила его серебристый взгляд и улыбнулась.
— Ну вот, ты почти прощен, — чопорно заявила она.
Он ухмыльнулся, теснее прижимая ее к себе.
— Почти! Обратите внимание, герцогиня. Никогда в жизни мне не приходилось ползать на коленях так старательно.
— У тебя совершенно особая манера ползать на коленях, — заверила она.
— Тебе она не понравилась?
— О, понравилась, понравилась! — прошептала она. — И все же было бы приятно увидеть что-нибудь более традиционное, например, голову, склоненную до земли.
— Если я склоню голову до земли, — предупредил он, — ты тоже окажешься на земле.
Она положила голову ему на грудь, улыбаясь в темноте. Никто не смог сломить в нем упрямства. И она подумала, что ее это не слишком огорчает.
Пальцы его перебирали ее волосы. Потом ладони обхватили ее лицо.
— Снова! От всего сердца, леди, я прошу у вас прощения! — пылко произнес он.
Она резко вздохнула. Встретилась взглядом со страстным серебром его глаз.
— От всего сердца! — нежно сказала она. — Я прощаю вас.
Он приподнял ее в нежных объятиях.
— Тогда отдыхай. Нам рано вставать, а рассвет уже почти наступил.
Она лежала, прижавшись к нему, ее мягкие волосы, словно шелк, ласкали его обнаженное тело. Щека лежала на его груди, и отбившийся медный завиток щекотал его подбородок. Он пригладил его.
— Ах, Роза! Как я хотел быть с тобой, — пробормотал он. — Клянусь, никогда в жизни я не знавал большей красоты, ни души, ни тела.
Он помолчал.
— Роза, я люблю тебя, — прошептал он.
Он ожидал ответа, но не получил его. Он неудобно вытянулся, стараясь взглянуть в ее лицо.
Она спала. Губы были приоткрыты и изогнуты в чуть заметной улыбке, лицо было таким невероятно красивым и таким спокойным. Она не слышала его слов.
Он нежно улыбнулся. Пусть отдыхает. Им предстоит долгое путешествие. Путешествие за правдой.
ГЛАВА XIX
Роза не представляла себе, что возможно такое счастье, такое умиротворение.
Недели в море были прекрасны. Дни стояли ясные и мягкие, и было чудесно просто сидеть день за днем на палубе, ощущая, как щеки ласкают солнце и ветер. Никогда в жизни у нее не было путешествия лучше.
Возможно, небо всегда было такое нежно-голубое, возможно, океан — столь же синий, возможно, даже солнце и раньше сияло столь же ярко.
Или, может быть, солнце, которое сейчас касалось ее своими лучами, было другим, и другим — из-за Пирса.
Когда он на борту корабля, думала Роза, капитан — он. Он передал эту должность Нименсу, но каждое утро вместе с ним стоял у рулевого колеса. Роза поняла, что они старые друзья, и была счастлива.
Но самым большим счастьем для нее было видеть Пирса с сыном. Она даже представить себе прежде не могла, что такой мужчина, как Пирс — сплошные мускулы, и горячность, и дело, — может быть таким прекрасным отцом. Он любил лежать на широкой койке в капитанской каюте с малышом, ползающим по нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Я убью его, — сказал Пирс, глядя в потолок. И снова от его слов повеяло ледяным холодом.
— Ты не понимаешь, как важно то, о чем я говорю, — поспешно сказала она. — Ты вообще не можешь убить Джерома! Ты должен доказать, что в преступлении виноват он и что ты — невиновен.
Его глаза, быстрые, словно ртуть, взглянули ей в глаза.
— Джером должен умереть!
И снова она почувствовала, что он не воспринимает ее слов.
Она поймала его пальцы, подняла его руку к своей щеке, нежно потерлась об нее.
— Милорд, он должен умереть по приговору суда! Он хитроумно провел нас всех. Мы должны не менее хитроумно провести его. Гнев и ощущение собственной правоты не помогут нам сейчас. — Она улыбнулась, нежно целуя его огрубевшую руку. — Поможет хитрость.
Он вздохнул, потом улыбнулся, глядя на нее.
— Я вовсе не собирался вернуться в Англию и сообщить королю о своем прибытии. Я всегда намеревался использовать все возможные средства, чтобы доказать, что я невиновен.
— Слава Богу, — пробормотала она.
— А потом, если больше ничего не удастся, вызвать Джерома и убить.
— Мы не можем допустить неудачи! — воскликнула она. — Пирс, я уже теряла тебя однажды. Еще одного раза я не вынесу.
Ее слова глубоко взволновали его. Затронули в его душе чувство вины за то, что он был несправедлив к ней, всколыхнули желание, которое жило в нем день и ночь, и так давно.
Он приподнялся на локте и поцеловал ее.
— Я больше не оставлю тебя, — пообещал он.
— Тогда…
— У нас впереди долгое океанское путешествие для того, чтобы продумать нашу месть, — сказал он.
И снова губы их слились. Он вкушал нектар. Он прижал ладонь к ее щеке и снова поцеловал ее. Потом он следил за своей рукой, которая гладила ее грудь, живот. Их глаза встретились.
Она покачала головой.
— Что еще, любовь моя?
— Ну, — пробормотала она, — я огорчена из-за другой женщины.
У него вырвалось резкое проклятие.
— И, — величественно добавила она, — ты думаешь, что я могу так легко тебя простить! Подумай о всех мучениях, которые я претерпела из-за тебя! По-моему, я уже однажды говорила, что если я и прощу тебя когда-нибудь, то только после того, как ты будешь сто дней ползать у моих ног, и ты сказал, что согласен ползать…
— Я только собирался попробовать! Я вовсе не говорил, что герцогам легко это делать.
— Ну а герцогини не так-то легко сдаются! — пригрозила она.
— Ты хочешь, чтобы я снова встал на колени? — спросил он.
— Да, пожалуй, мне это доставит наслаждение.
— Прекрасно!
Он опустился на колени. Но, как слишком поздно сообразила Роза, вовсе не для того, чтобы просить прощения.
— Прости меня! — прошептал он, но в его словах был намек на смех.
И не успела она опомниться, как он ухватил ее за лодыжки и дернул на себя. И начал ласкать ее, очень медленно и решительно возбуждая самые чувствительные участки ее тела, вначале грудь, потом живот, бедра, между бедрами.
Сначала она протестовала. Бормотала, что это не совсем извинение. Но быстро забыла о своих словах.
Потому что он любил ее, и никогда по-настоящему не любил никого другого. Потому что ее пронзили самые приятные ощущения, и потому что она не могла больше перенести мучительного наслаждения.
Она пыталась приподняться. Дотронуться до него. Погладить его руки, его спину. Коснуться его плеч. Она нежно покусывала их, омывала языком.
Встретила его взгляд и улыбнулась.
И почти умерла, когда он погрузился в нее, снова став ее частью.
И при этом шепот его коснулся ее ушей.
— Прости меня, любовь моя!
И этого было достаточно. Она от всей души простила его.
Через несколько минут они лежали, все еще сплетясь, задыхаясь, наслаждаясь тесными объятиями. Она встретила его серебристый взгляд и улыбнулась.
— Ну вот, ты почти прощен, — чопорно заявила она.
Он ухмыльнулся, теснее прижимая ее к себе.
— Почти! Обратите внимание, герцогиня. Никогда в жизни мне не приходилось ползать на коленях так старательно.
— У тебя совершенно особая манера ползать на коленях, — заверила она.
— Тебе она не понравилась?
— О, понравилась, понравилась! — прошептала она. — И все же было бы приятно увидеть что-нибудь более традиционное, например, голову, склоненную до земли.
— Если я склоню голову до земли, — предупредил он, — ты тоже окажешься на земле.
Она положила голову ему на грудь, улыбаясь в темноте. Никто не смог сломить в нем упрямства. И она подумала, что ее это не слишком огорчает.
Пальцы его перебирали ее волосы. Потом ладони обхватили ее лицо.
— Снова! От всего сердца, леди, я прошу у вас прощения! — пылко произнес он.
Она резко вздохнула. Встретилась взглядом со страстным серебром его глаз.
— От всего сердца! — нежно сказала она. — Я прощаю вас.
Он приподнял ее в нежных объятиях.
— Тогда отдыхай. Нам рано вставать, а рассвет уже почти наступил.
Она лежала, прижавшись к нему, ее мягкие волосы, словно шелк, ласкали его обнаженное тело. Щека лежала на его груди, и отбившийся медный завиток щекотал его подбородок. Он пригладил его.
— Ах, Роза! Как я хотел быть с тобой, — пробормотал он. — Клянусь, никогда в жизни я не знавал большей красоты, ни души, ни тела.
Он помолчал.
— Роза, я люблю тебя, — прошептал он.
Он ожидал ответа, но не получил его. Он неудобно вытянулся, стараясь взглянуть в ее лицо.
Она спала. Губы были приоткрыты и изогнуты в чуть заметной улыбке, лицо было таким невероятно красивым и таким спокойным. Она не слышала его слов.
Он нежно улыбнулся. Пусть отдыхает. Им предстоит долгое путешествие. Путешествие за правдой.
ГЛАВА XIX
Роза не представляла себе, что возможно такое счастье, такое умиротворение.
Недели в море были прекрасны. Дни стояли ясные и мягкие, и было чудесно просто сидеть день за днем на палубе, ощущая, как щеки ласкают солнце и ветер. Никогда в жизни у нее не было путешествия лучше.
Возможно, небо всегда было такое нежно-голубое, возможно, океан — столь же синий, возможно, даже солнце и раньше сияло столь же ярко.
Или, может быть, солнце, которое сейчас касалось ее своими лучами, было другим, и другим — из-за Пирса.
Когда он на борту корабля, думала Роза, капитан — он. Он передал эту должность Нименсу, но каждое утро вместе с ним стоял у рулевого колеса. Роза поняла, что они старые друзья, и была счастлива.
Но самым большим счастьем для нее было видеть Пирса с сыном. Она даже представить себе прежде не могла, что такой мужчина, как Пирс — сплошные мускулы, и горячность, и дело, — может быть таким прекрасным отцом. Он любил лежать на широкой койке в капитанской каюте с малышом, ползающим по нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86