Как скверно ни чувствовала себя Лизиан, будучи хорошей женой, она всегда готовила к его приходу отменный ужин.
Жиль надел мотоциклетный шлем и поспешил к боковой двери. Ему не терпелось увидеть жену.
Элис лишь мельком видела проскользнувшую в дверях фигуру Жиля. Но и этого было достаточно, чтобы заметить выражение его лица. Колючий взгляд Жиля заставил ее съежиться.
– Элис, почему ты дрожишь? – Руди положил ладонь на колено манекенщицы, чтобы успокоить девушку. – Мне не удастся закончить с этой юбкой, пока ты так дергаешься, – пожаловался он.
Элис смотрела в опустевший дверной проем.
– Пожалуйста! – Руди слегка похлопал ее по бедру. – Стой спокойно или мне не справиться.
Это все из-за этого платья, с досадой подумала Элис. Она не смогла убедить Руди в том, что ей не идет это зеленое вечернее платье. Она выглядит в нем вызывающе и нелепо.
– Чего ты боишься? – спросил Руди. – Послушай, Нико Паллиадис настоящий джентльмен, как его отец и Али Хан, его хороший друг. – Он схватил несколько булавок и засунул их себе в рот. – Неужели ты не слышала об Али Хане? Он женился на великолепной кинозвезде Рите Хейворт. – Несмотря на булавки, он издал беспокойный кудахтающий звук. – Подумать только, я делал одежду для матери Нико и его теток! Неужели я отпустил бы тебя на ужин с извращенцем и насильником?
Руди по-своему понимал причину ее беспокойства. Молодой наследник Паллиадиса был богат. Прелестная Элис – бедна. Она беззащитна, бедняжка. Слишком многое поставлено на карту.
– Ну-ну, не волнуйся. Он уж позаботится о тебе, – сказал Руди успокаивающе. – Заметила, как он смотрел на тебя из зала? Ты увидишь, какой он очаровательный. Нико Паллиадис красивый, пылкий, настоящий атлет. Его фотографии во всех спортивных журналах. Он превосходный лыжник. Его приглашали в Клостерс на зиму с молодыми англичанами, с которыми он познакомился, когда учился в пансионе. Все эти капризные леди Арабеллы и вредные лорды Генри. И хорошенькие молодые принцессы.
Маленькие пухлые пальцы Руди скользили по платью, ловко и проворно закрепляя ткань.
– Разумеется, за ним тянется шлейф любовных побед, – продолжал он, – что касается женщин, здесь ему нет равных. Когда он был еще мальчиком, у него был роман с принцессой Кэтрин Медивани. Он не королевских кровей, но с такими деньгами и внешностью просто сводит всех с ума.
Элис смотрела на зеркальное отражение Руди, с трудом вникая в смысл его слов. Она и раньше слышала о молодых принцессах Медивани. Они не наделали столько шуму, как принцессы Монако, но ведь и Грейс Келли не приходилась им матерью. Принцесса Кэтрин Медивани ныне была замужем и имела маленьких детишек, но в свое время она засветилась во всех бульварных газетах, накачанная наркотиками и распластавшаяся по полу одного из парижских ночных клубов, стаскивала для фотографов свое бикини на пляже в Монте-Карло и переспала, как поговаривали, со всей французской футбольной командой во время европейских розыгрышей. Это и есть бывшая подружка человека, с которым она собиралась на ужин? Элис не могла не упасть духом при этой мысли.
– Нико Паллиадис, – жизнерадостно продолжал Руди, – обязательно позаботится о тебе, детка! Он будет очень добр с тобой. Он дарит также изумительные подарки всем своим избранницам.
Элис посмотрела на Руди, еле сдерживая смех. Она напомнила себе, что идет на это по собственной воле, а не польстившись на «изумительные подарки», и поэтому ей не на что жаловаться.
Руди одернул на ней атласную юбку, разглаживая ткань. Это вечернее платье было его любимым детищем из всей зимней коллекции. Папарацци, поджидающие «У Максима» или «Тур д'Аржан», не смогут устоять перед ним. Возможно, там даже окажутся фотографы из «Пари-матч» или британских «Куин» и «Вуменс вэа дейли», ведь праздники уже совсем не за горами.
Неожиданно он раздраженно воскликнул:
– Будешь ты стоять спокойно! Смотри-ка, я уколол себе палец! Даже кровь пошла.
– Ой, Руди, прости меня. – Элис поняла, что ей придется умерить свое волнение, иначе она испортит себе весь предстоящий вечер.
Руди засунул палец в рот.
– Послушай, Элис, дорогая, – произнес он более сдержанно, – тебе нечего бояться. Греческие миллионеры вовсе не варвары. Они совсем не такие, как представляют их себе американцы.
Девушка разглядывала свое тройное отражение в зеркалах примерочной комнаты. На Айрис зеленое платье смотрелось изысканно и утонченно, а на худенькой фигурке Элис оно выглядело слишком провокационно – слишком открытым, а она ровным счетом ничего не знала о мужчине, с которым собиралась встретиться. Она хотела одолжить черный бархатный вечерний наряд Жиля, который выгодно подчеркивал белизну ее кожи и яркие волосы. Вместо этого на ней было ярко-зеленое платье, придающее ей сходство с рок-певицей. Пышные волосы огненным ореолом обрамляли ее белое лицо. Синие глаза, все еще обведенные фиолетовыми тенями после дневного показа, казалось, принадлежали духу смерти. Окупятся ли ее старания? Какая в конечном счете будет цена, которую так или иначе придется заплатить за свой гнев? И за месть.
– Это все нервы! – пробормотала она в свое оправдание. – Вообще-то я не боюсь.
– Нервы? Постарайся расслабиться. – Руди усмехнулся и отошел на несколько шагов, чтобы оценить проделанную работу. – Постарайся очаровать его, Элис. Пойми, его семье принадлежат все деньги мира. – Он думал, что это успокоит ее. – Во время Депрессии старый Сократес Паллиадис сначала купил одно старое грузовое суденышко, затем второе, потом третье. Когда к власти пришел Гитлер, у Паллиадиса было уже достаточно старых ржавых посудин, чтобы сколотить состояние.
Откуда ей знать, что правильно, а что нет? Элис размышляла, разглядывая сверкающее платье, отражавшееся сразу в трех зеркалах примерочной. Она бросила все, когда приехала в Париж, чтобы учиться музыке, но оказалось, что она сделала ошибку. Спустя два года она потерпела сокрушительное поражение. Вердикт Сорбонны звучал убийственно: обладает некоторым талантом, но недостаточным для поощрения.
Она впала в полное отчаяние и находилась почти на грани самоубийства. «Ты сама вырыла себе яму. Всему виной твое упрямство. Ты никогда не думаешь, прежде чем что-либо сделать, и не желаешь прислушиваться к добрым советам». Это был, конечно, Роберт. Но она ни о чем не жалела; если бы она прислушивалась к «добрым советам», то до сих пор жила бы в аду.
Руди продолжал свои рассуждения о греках.
– Ниарчос, Гуландрис, Ливанос – все они пережили ужасающие трагедии. – Он вздохнул. – Ари Онассис потерял своего единственного сына в авиакатастрофе и помешался от горя. Ставрос Ниарчос, судя по всему, убил свою жену. По крайней мере, дочь Ари, Кристина Онассис, считала, что так оно и было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Жиль надел мотоциклетный шлем и поспешил к боковой двери. Ему не терпелось увидеть жену.
Элис лишь мельком видела проскользнувшую в дверях фигуру Жиля. Но и этого было достаточно, чтобы заметить выражение его лица. Колючий взгляд Жиля заставил ее съежиться.
– Элис, почему ты дрожишь? – Руди положил ладонь на колено манекенщицы, чтобы успокоить девушку. – Мне не удастся закончить с этой юбкой, пока ты так дергаешься, – пожаловался он.
Элис смотрела в опустевший дверной проем.
– Пожалуйста! – Руди слегка похлопал ее по бедру. – Стой спокойно или мне не справиться.
Это все из-за этого платья, с досадой подумала Элис. Она не смогла убедить Руди в том, что ей не идет это зеленое вечернее платье. Она выглядит в нем вызывающе и нелепо.
– Чего ты боишься? – спросил Руди. – Послушай, Нико Паллиадис настоящий джентльмен, как его отец и Али Хан, его хороший друг. – Он схватил несколько булавок и засунул их себе в рот. – Неужели ты не слышала об Али Хане? Он женился на великолепной кинозвезде Рите Хейворт. – Несмотря на булавки, он издал беспокойный кудахтающий звук. – Подумать только, я делал одежду для матери Нико и его теток! Неужели я отпустил бы тебя на ужин с извращенцем и насильником?
Руди по-своему понимал причину ее беспокойства. Молодой наследник Паллиадиса был богат. Прелестная Элис – бедна. Она беззащитна, бедняжка. Слишком многое поставлено на карту.
– Ну-ну, не волнуйся. Он уж позаботится о тебе, – сказал Руди успокаивающе. – Заметила, как он смотрел на тебя из зала? Ты увидишь, какой он очаровательный. Нико Паллиадис красивый, пылкий, настоящий атлет. Его фотографии во всех спортивных журналах. Он превосходный лыжник. Его приглашали в Клостерс на зиму с молодыми англичанами, с которыми он познакомился, когда учился в пансионе. Все эти капризные леди Арабеллы и вредные лорды Генри. И хорошенькие молодые принцессы.
Маленькие пухлые пальцы Руди скользили по платью, ловко и проворно закрепляя ткань.
– Разумеется, за ним тянется шлейф любовных побед, – продолжал он, – что касается женщин, здесь ему нет равных. Когда он был еще мальчиком, у него был роман с принцессой Кэтрин Медивани. Он не королевских кровей, но с такими деньгами и внешностью просто сводит всех с ума.
Элис смотрела на зеркальное отражение Руди, с трудом вникая в смысл его слов. Она и раньше слышала о молодых принцессах Медивани. Они не наделали столько шуму, как принцессы Монако, но ведь и Грейс Келли не приходилась им матерью. Принцесса Кэтрин Медивани ныне была замужем и имела маленьких детишек, но в свое время она засветилась во всех бульварных газетах, накачанная наркотиками и распластавшаяся по полу одного из парижских ночных клубов, стаскивала для фотографов свое бикини на пляже в Монте-Карло и переспала, как поговаривали, со всей французской футбольной командой во время европейских розыгрышей. Это и есть бывшая подружка человека, с которым она собиралась на ужин? Элис не могла не упасть духом при этой мысли.
– Нико Паллиадис, – жизнерадостно продолжал Руди, – обязательно позаботится о тебе, детка! Он будет очень добр с тобой. Он дарит также изумительные подарки всем своим избранницам.
Элис посмотрела на Руди, еле сдерживая смех. Она напомнила себе, что идет на это по собственной воле, а не польстившись на «изумительные подарки», и поэтому ей не на что жаловаться.
Руди одернул на ней атласную юбку, разглаживая ткань. Это вечернее платье было его любимым детищем из всей зимней коллекции. Папарацци, поджидающие «У Максима» или «Тур д'Аржан», не смогут устоять перед ним. Возможно, там даже окажутся фотографы из «Пари-матч» или британских «Куин» и «Вуменс вэа дейли», ведь праздники уже совсем не за горами.
Неожиданно он раздраженно воскликнул:
– Будешь ты стоять спокойно! Смотри-ка, я уколол себе палец! Даже кровь пошла.
– Ой, Руди, прости меня. – Элис поняла, что ей придется умерить свое волнение, иначе она испортит себе весь предстоящий вечер.
Руди засунул палец в рот.
– Послушай, Элис, дорогая, – произнес он более сдержанно, – тебе нечего бояться. Греческие миллионеры вовсе не варвары. Они совсем не такие, как представляют их себе американцы.
Девушка разглядывала свое тройное отражение в зеркалах примерочной комнаты. На Айрис зеленое платье смотрелось изысканно и утонченно, а на худенькой фигурке Элис оно выглядело слишком провокационно – слишком открытым, а она ровным счетом ничего не знала о мужчине, с которым собиралась встретиться. Она хотела одолжить черный бархатный вечерний наряд Жиля, который выгодно подчеркивал белизну ее кожи и яркие волосы. Вместо этого на ней было ярко-зеленое платье, придающее ей сходство с рок-певицей. Пышные волосы огненным ореолом обрамляли ее белое лицо. Синие глаза, все еще обведенные фиолетовыми тенями после дневного показа, казалось, принадлежали духу смерти. Окупятся ли ее старания? Какая в конечном счете будет цена, которую так или иначе придется заплатить за свой гнев? И за месть.
– Это все нервы! – пробормотала она в свое оправдание. – Вообще-то я не боюсь.
– Нервы? Постарайся расслабиться. – Руди усмехнулся и отошел на несколько шагов, чтобы оценить проделанную работу. – Постарайся очаровать его, Элис. Пойми, его семье принадлежат все деньги мира. – Он думал, что это успокоит ее. – Во время Депрессии старый Сократес Паллиадис сначала купил одно старое грузовое суденышко, затем второе, потом третье. Когда к власти пришел Гитлер, у Паллиадиса было уже достаточно старых ржавых посудин, чтобы сколотить состояние.
Откуда ей знать, что правильно, а что нет? Элис размышляла, разглядывая сверкающее платье, отражавшееся сразу в трех зеркалах примерочной. Она бросила все, когда приехала в Париж, чтобы учиться музыке, но оказалось, что она сделала ошибку. Спустя два года она потерпела сокрушительное поражение. Вердикт Сорбонны звучал убийственно: обладает некоторым талантом, но недостаточным для поощрения.
Она впала в полное отчаяние и находилась почти на грани самоубийства. «Ты сама вырыла себе яму. Всему виной твое упрямство. Ты никогда не думаешь, прежде чем что-либо сделать, и не желаешь прислушиваться к добрым советам». Это был, конечно, Роберт. Но она ни о чем не жалела; если бы она прислушивалась к «добрым советам», то до сих пор жила бы в аду.
Руди продолжал свои рассуждения о греках.
– Ниарчос, Гуландрис, Ливанос – все они пережили ужасающие трагедии. – Он вздохнул. – Ари Онассис потерял своего единственного сына в авиакатастрофе и помешался от горя. Ставрос Ниарчос, судя по всему, убил свою жену. По крайней мере, дочь Ари, Кристина Онассис, считала, что так оно и было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76