Последние дни Жиль был так вспыльчив, с ним невозможно было говорить, не рискуя вывести его из себя.
Элис надела узкую шерстяную юбку и застегнула «молнию». Она считала нормальным явлением то, что Жиль нервничает и чувствует себя неуверенно в связи с переходом на новую работу. Однако вряд ли хорошо с его стороны срывать свою злобу на ней. То, как он вел себя сегодня, в ярости выскочив из комнаты, напомнило Элис другие его эмоциональные взрывы, свидетельницей которых она так часто была в последнее время. После приступов паранойи у Николаса Паллиадиса и истерик Руди ее уже тошнило от подобных сцен.
Она понимала, что Жиль, кроме всего прочего, волновался за свою жену и будущего ребенка. Но у нее тоже хватает своих проблем, думала Элис. В любое время ей могут снова позвонить из Нью-Йорка или Вашингтона.
Она достала из сумки шелковый шарф и обмотала его вокруг шеи. И следующий звонок будет куда неприятнее предыдущих. Она уже имела возможность убедиться в этом.
Айрис в одних трусиках прислонилась к дверному косяку раздевалки, сложив руки на груди.
– А отчего бы тебе и в самом деле не присоединиться к Жилю? На тебе его наряды смотрятся просто потрясающе. К тому же, – практично заметила она, – у тебя здесь нет никаких перспектив. Правда, может быть, ты заполучишь новых богатых ухажеров, которые станут срывать с тебя одежду.
Элис поневоле рассмеялась. Айрис, искушенная в жизни моделей, не верила в историю про то, как она зацепилась платьем о дверную ручку.
– Это была роковая ошибка. Она не повторится.
Ее собеседница смотрела скептически.
– Ошибка? Нико Паллиадис плохо с тобой обращался?! Видела я его в тот день во время шоу. Стоял в дальнем конце зала и не сводил с тебя своих черных глаз. Тогда я и сказала себе: «Айрис, этот парень собирается зацапать нашу неотразимую Элис, как огромная кошка крошечную птичку».
Элис пожала плечами, не желая говорить о Николасе Паллиадисе.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Дорогуша, я видела его снимки в журналах; когда собираются сфотографировать какую-нибудь шишку, то всегда выбирают Нико, потому что он сексуальный и фотогеничный. Он переводил на скачки и благотворительные балы всех молоденьких наследниц. – Она покачала головой. – Но ни на одну из них он так не смотрел.
Айрис была подружкой Элис с тех пор, как она стала работать у Мортесьера. Был момент, когда Элис чуть не разболтала ей ужасную историю с Паллиадисом, о том, как рухнул ее глупый план завести любовника. Но она почему-то сдержалась, хотя ей очень хотелось поговорить с кем-нибудь по душам.
– Ну? – спросила Айрис.
Элис отвернулась. Она не могла рассказать подруге даже о смехотворном, ужасном ужине в «Старой Руси».
– Что «ну»? – вопросом на вопрос ответила она.
Айрис покачала головой.
– Ну и чудная ты, дорогуша! Временами, когда вижу тебя в одежде Жиля, мне кажется, будто передо мной совсем другая девушка. Ну-ка взгляни на себя. Ты до сих пор носишь пуховики и эти грубые ботинки, как будто ты не покидала Сорбонну. Почему бы тебе туда не вернуться? Ты будешь больше счастлива там, в музыкальной школе, чем на подиуме.
– Нет, в Сорбонне я не буду счастлива, Айрис. Я завалила экзамены.
Манекенщица посмотрела на нее с сочувствием.
– А домой ты не можешь вернуться, милая? Твоя семья тоже вышвырнула тебя? Элис подавила невольный смешок.
– Нет, нет, дело не в этом. Слушай, думаю, тебе стоит что-нибудь надеть на себя, – заметила она, – если, конечно, ты не хочешь ехать в метро в одних трусиках.
Парижские водопроводчики, штукатуры и плотники оставили Дом моды Лувель ровно в шесть часов, и в тот же момент наступила долгожданная тишина в историческом особняке, расположенном на улице Бенедиктинцев.
Джек Сторм со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла. Вся его жизнь проходила в постоянной борьбе. Он привык к шуму и суете и не мыслил без них своего существования. Тем не менее ему приятно было для разнообразия остаться в старом здании одному, не слыша звуков непонятной французской речи, визжания электропил и оглушительного грохота у себя над головой.
Джек пристально посмотрел на неокрашенный потолок офиса. Пятнистая штукатурка над головой напомнила ему о существовании еще одного спора между нью-йоркскими дизайнерами по интерьеру и парижскими подрядчиками.
Здесь не обойтись без Минди, подумал он с раздражением. Все всегда не так, если ее нет рядом. Минди Феррагамо работала с ним с самых первых дней на Седьмой авеню, когда он оставил процветающее дело торговца галстуками, чтобы пуститься в свое первое рискованное предприятие в области мужской модной одежды. В те первые годы Минди была его бухгалтером и верным Пятницей. То были волнующие, изнурительные годы, когда они только пытались поставить бизнес на ноги.
Успех сопутствовал им, но не обошлось и без крупных неприятностей. Они пережили и пожар на складе, который чуть было не уничтожил все их старания, не говоря уж о внезапном рыночном кризисе, обычном явлении в швейной промышленности, когда свободные мужские костюмы вышли из моды, а корпорация Джексона Сторма имела их в таком избытке, что не могла сбыть продукцию.
Вот это были денечки! Впереди их ждали встречи с денежными людьми, мультимиллионные предприятия корпорации, развитие производства и дальнейшее расширение, несмотря на очевидный риск. Однажды он даже занимался любовью с Минди, вспомнил Джек. Они бросились друг другу в объятия после очередного кризиса, теперь Джек даже не мог припомнить, какого именно. Поздним вечером в офисе на Тридцать третьей улице они вдруг почувствовали вспышку непреодолимого желания, немало удивившего их. Он повалил ее на стол, заваленный недошитыми спортивными куртками из твида, и овладел ею.
Это событие они оба постарались вычеркнуть из памяти. По крайней мере последние двадцать лет Минди ни разу не показала, что помнит ту ночь в офисе. Джек мог с уверенностью сказать, что из всех женщин, с которыми он спал, Минди причинила ему наименьшие беспокойства. И, может быть, принесла наибольшее удовлетворение.
В конце коридора, в офисе отдела по связи с общественностью, зазвонил телефон. Джек повернулся к заваленному бумагами столу и подумал, что должен отпустить домой того, кто находится в той комнате, скорее всего Кэнди Добс.
Кучи документов на его столе следовало бы поместить в специальный шкаф. Джеку не терпелось, чтобы его офис привели в порядок; когда стены будут наконец покрашены, на них появятся привезенные из Нью-Йорка фотографии в рамках, копии тех, что висели в его административном помещении, будучи его счастливыми торговыми марками, – плеяда прошлых «открытий» Джексона Сторма. Все были рекламными моделями известных компаний «Сторм-Кинг».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Элис надела узкую шерстяную юбку и застегнула «молнию». Она считала нормальным явлением то, что Жиль нервничает и чувствует себя неуверенно в связи с переходом на новую работу. Однако вряд ли хорошо с его стороны срывать свою злобу на ней. То, как он вел себя сегодня, в ярости выскочив из комнаты, напомнило Элис другие его эмоциональные взрывы, свидетельницей которых она так часто была в последнее время. После приступов паранойи у Николаса Паллиадиса и истерик Руди ее уже тошнило от подобных сцен.
Она понимала, что Жиль, кроме всего прочего, волновался за свою жену и будущего ребенка. Но у нее тоже хватает своих проблем, думала Элис. В любое время ей могут снова позвонить из Нью-Йорка или Вашингтона.
Она достала из сумки шелковый шарф и обмотала его вокруг шеи. И следующий звонок будет куда неприятнее предыдущих. Она уже имела возможность убедиться в этом.
Айрис в одних трусиках прислонилась к дверному косяку раздевалки, сложив руки на груди.
– А отчего бы тебе и в самом деле не присоединиться к Жилю? На тебе его наряды смотрятся просто потрясающе. К тому же, – практично заметила она, – у тебя здесь нет никаких перспектив. Правда, может быть, ты заполучишь новых богатых ухажеров, которые станут срывать с тебя одежду.
Элис поневоле рассмеялась. Айрис, искушенная в жизни моделей, не верила в историю про то, как она зацепилась платьем о дверную ручку.
– Это была роковая ошибка. Она не повторится.
Ее собеседница смотрела скептически.
– Ошибка? Нико Паллиадис плохо с тобой обращался?! Видела я его в тот день во время шоу. Стоял в дальнем конце зала и не сводил с тебя своих черных глаз. Тогда я и сказала себе: «Айрис, этот парень собирается зацапать нашу неотразимую Элис, как огромная кошка крошечную птичку».
Элис пожала плечами, не желая говорить о Николасе Паллиадисе.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Дорогуша, я видела его снимки в журналах; когда собираются сфотографировать какую-нибудь шишку, то всегда выбирают Нико, потому что он сексуальный и фотогеничный. Он переводил на скачки и благотворительные балы всех молоденьких наследниц. – Она покачала головой. – Но ни на одну из них он так не смотрел.
Айрис была подружкой Элис с тех пор, как она стала работать у Мортесьера. Был момент, когда Элис чуть не разболтала ей ужасную историю с Паллиадисом, о том, как рухнул ее глупый план завести любовника. Но она почему-то сдержалась, хотя ей очень хотелось поговорить с кем-нибудь по душам.
– Ну? – спросила Айрис.
Элис отвернулась. Она не могла рассказать подруге даже о смехотворном, ужасном ужине в «Старой Руси».
– Что «ну»? – вопросом на вопрос ответила она.
Айрис покачала головой.
– Ну и чудная ты, дорогуша! Временами, когда вижу тебя в одежде Жиля, мне кажется, будто передо мной совсем другая девушка. Ну-ка взгляни на себя. Ты до сих пор носишь пуховики и эти грубые ботинки, как будто ты не покидала Сорбонну. Почему бы тебе туда не вернуться? Ты будешь больше счастлива там, в музыкальной школе, чем на подиуме.
– Нет, в Сорбонне я не буду счастлива, Айрис. Я завалила экзамены.
Манекенщица посмотрела на нее с сочувствием.
– А домой ты не можешь вернуться, милая? Твоя семья тоже вышвырнула тебя? Элис подавила невольный смешок.
– Нет, нет, дело не в этом. Слушай, думаю, тебе стоит что-нибудь надеть на себя, – заметила она, – если, конечно, ты не хочешь ехать в метро в одних трусиках.
Парижские водопроводчики, штукатуры и плотники оставили Дом моды Лувель ровно в шесть часов, и в тот же момент наступила долгожданная тишина в историческом особняке, расположенном на улице Бенедиктинцев.
Джек Сторм со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла. Вся его жизнь проходила в постоянной борьбе. Он привык к шуму и суете и не мыслил без них своего существования. Тем не менее ему приятно было для разнообразия остаться в старом здании одному, не слыша звуков непонятной французской речи, визжания электропил и оглушительного грохота у себя над головой.
Джек пристально посмотрел на неокрашенный потолок офиса. Пятнистая штукатурка над головой напомнила ему о существовании еще одного спора между нью-йоркскими дизайнерами по интерьеру и парижскими подрядчиками.
Здесь не обойтись без Минди, подумал он с раздражением. Все всегда не так, если ее нет рядом. Минди Феррагамо работала с ним с самых первых дней на Седьмой авеню, когда он оставил процветающее дело торговца галстуками, чтобы пуститься в свое первое рискованное предприятие в области мужской модной одежды. В те первые годы Минди была его бухгалтером и верным Пятницей. То были волнующие, изнурительные годы, когда они только пытались поставить бизнес на ноги.
Успех сопутствовал им, но не обошлось и без крупных неприятностей. Они пережили и пожар на складе, который чуть было не уничтожил все их старания, не говоря уж о внезапном рыночном кризисе, обычном явлении в швейной промышленности, когда свободные мужские костюмы вышли из моды, а корпорация Джексона Сторма имела их в таком избытке, что не могла сбыть продукцию.
Вот это были денечки! Впереди их ждали встречи с денежными людьми, мультимиллионные предприятия корпорации, развитие производства и дальнейшее расширение, несмотря на очевидный риск. Однажды он даже занимался любовью с Минди, вспомнил Джек. Они бросились друг другу в объятия после очередного кризиса, теперь Джек даже не мог припомнить, какого именно. Поздним вечером в офисе на Тридцать третьей улице они вдруг почувствовали вспышку непреодолимого желания, немало удивившего их. Он повалил ее на стол, заваленный недошитыми спортивными куртками из твида, и овладел ею.
Это событие они оба постарались вычеркнуть из памяти. По крайней мере последние двадцать лет Минди ни разу не показала, что помнит ту ночь в офисе. Джек мог с уверенностью сказать, что из всех женщин, с которыми он спал, Минди причинила ему наименьшие беспокойства. И, может быть, принесла наибольшее удовлетворение.
В конце коридора, в офисе отдела по связи с общественностью, зазвонил телефон. Джек повернулся к заваленному бумагами столу и подумал, что должен отпустить домой того, кто находится в той комнате, скорее всего Кэнди Добс.
Кучи документов на его столе следовало бы поместить в специальный шкаф. Джеку не терпелось, чтобы его офис привели в порядок; когда стены будут наконец покрашены, на них появятся привезенные из Нью-Йорка фотографии в рамках, копии тех, что висели в его административном помещении, будучи его счастливыми торговыми марками, – плеяда прошлых «открытий» Джексона Сторма. Все были рекламными моделями известных компаний «Сторм-Кинг».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76